Игра Бродяг
Шрифт:
— Достаточно ерничать, — угрюмо прервал ее Вогт. — Тебя забавляет рассказывать мне об этом, не правда ли?
Он устал, ему отчаянно не хватало воздуха, поэтому он двигался все медленнее. Если бы Вогт увидел себя со стороны, то поразился бы, какая бледная, серая у него кожа.
Впереди шел человек. Вогтоус не сразу понял, что с ним не так, потом рассмотрел, что в его длинных болтающихся рукавах нет рук.
— Что с ним случилось? — спросил Вогт шепотом. — Кто его так покалечил?
«Он родился таким».
— Без рук?
«Да. Если бы ты смотрел на людей внимательнее, ты заметил бы, что различные физические аномалии очень распространены. Ничего удивительного, с такой-то экологией».
— Я не знаю, что такое аномалии. И я не знаю, что такое экология.
«Они тоже не знали, пока у них не начались серьезные проблемы. У них регулярно рождаются младенцы без мозга, забавно, не считаешь? Разумеется, такие дети нежизнеспособны, но я знаю одного, родившегося лишь с половиной мозга. Он выжил, вырос и стал политиком. Смотри, вот и он!»
С большого листа, наклеенного на столб, на Вогтоуса презрительно взирала широкая уродливая физиономия и преданно улыбалась.
— Это ты так шутишь? — спросил Вогт. — Я в любом случае не знаю, кто такие политики.
«Тогда ты можешь считать себя счастливчиком, Вогт. Ведь это те самые люди, что неизбежно приводят каждый из пропащих миров к окончательной гибели».
— Я — счастливчик? — огрызнулся Вогт. — Я заперт в безумном кошмаре. Если я не выберусь отсюда вовремя, Эхо погибнет. Да и сам я… — его голос надломился, — не выживу здесь.
«Ты плачешь, Вогт? — удивилась Она. — Не плачь. Иди».
— Я иду.
«И ищи выход».
— Я ищу. Я не сдамся легко, даже не надейся!
Вогтоус вытер глаза и побежал, стараясь дышать ровно и глубоко и не задумываться о том, сколько отравы он при этом втягивает в себя. Он обогнал безрукого и еще нескольких прохожих, свернул в какой-то закоулок, побежал дальше, затем снова свернул. Он двигался туда, где было грязнее, теснее и безлюднее, не останавливаясь, не позволяя себе отвлекаться. Только единожды, услышав странный звук, он замедлился, поднял голову и увидел в мутно-красном небе дракона. Расправив широкие крылья, дракон летел очень высоко в небе. Он был серебристо-серого цвета.
«Самолет, — объяснила Она. — Просто самолет, не дракон. Впрочем, некоторые из них умеют поджигать города».
Вогтоус бежал до тех пор, пока не загнал себя и не рухнул на растрескавшийся асфальт в узком проулке. Он не узнавал собственное дыхание. Эти хрипящие звуки больше походили на звуки удушения. Ему хотелось выть в голос, но он встал и огляделся. Угрюмые здания с зарешеченными окошками казались слепыми, зато были не такими высокими и менее подавляющими. Повсюду валялся мусор, среди которого тихо шебуршали крысы — звуки, показавшиеся Вогтоусу почти успокаивающими. Людей в проулке не наблюдалось.
«Может, пора остановиться? Сказать «какое мне дело», да и постараться забыть про девчонку?»
— Какое мне дело, — отчужденно произнес Вогт. — После того, как я произнес слово «убить», я могу сказать все что угодно. Ты еще можешь верить мне? Что бы я ни говорил, я продолжаю делать то, что считаю нужным.
Небо было красным — не ярким прозрачно-красным, каким бывало то небо, которое он знал, а таким, как будто его облепил вековой слой пыли. Вогтоус ссутулился, чувствуя себя испуганным и ничтожным, и быстро пошел дальше. Под ноги ему попалась пустая бутылка, больно стукнув по пальцам. Бутылка звякнула, отлетев. Босому Вогту следовало быть осторожным: повсюду валялось битое стекло и металлические иглы без ушка. Вогт не нашел объяснения, как эти иглы могли применяться, но они выглядели острыми и уже потому представляли опасность.
***
Второй вопрос: для чего Игра была начата?
Грохот волн заглушал мысли. Эхо закрыла уши ладонями. Думай, думай… у тебя мало времени…
Она перечислила то, что слышала о Боге от Вогта. Бог огромен. Просто в силу своей величины Бог не в состоянии рассмотреть человека, выделив его из миллионов таких же человечков. Тем не менее нечто в людском поведении вызвало у Бога такую ярость, что он решил очистить мир от человечества… Во всяком случае, это то, в чем Вогта пыталась убедить та самая «Она»… кем бы она ни была на самом деле.
Эхо вдруг отчетливо вспомнился тревожащий сон, о котором рассказал ей Вогт: огненный гриб, взмывающий до небес… огонь, опаляющий землю… пепел, застилающий небо… Подобное событие Бог не сумел бы проглядеть даже с его верхотуры…
И все же какая-то часть ее сознания по-прежнему отказывалась верить в то, что Бог вознамерился покарать все население, пусть даже людишки весьма пренебрежительно отнеслись к доверенному им миру. Ведь… ведь… ведь если Игра изначально задумывалась для истребления, то зачем в ней существовало правило? Не убивай, не применяй оружие, не причиняй вреда… Эти требования выражали сострадание, желание избежать насилия. Заставляли думать, искать другие решения, вместо того, чтобы методично истреблять всех, кто доставляет неприятности.
Эти запреты особенно пригодились ближе к финалу, ограничивая Вогта, чьи силы стремительно возрастали, делая его все более опасным для окружающих. Но зачем сдерживать того, кто изначально был выбран на роль истребителя? Почему бы не дать ему сорваться?
А что, если Игра действительно не затевалась для того, чтобы причинить смерть? Что, если она была способом разобраться в происходящем? Объяснить, как так получается, что однажды живой, дышащий мир задохнется под слоем падающего с небес пепла? Бог не способен увидеть людей, и уж тем более рассмотреть их коротенькие мыслишки и мелкие мотивы… ему требовалось, чтобы кто-то разобрался в этом за него… И тогда Он отправил крошечную часть себя, воплощенную в человеческом теле, пережить то, что Богу было абсолютно неведомо…
Очередная волна разбилась о камни, окатив Эхо брызгами. Проведя по щеке, Эхо сняла катящуюся каплю. А затем посмотрела на нее. Тусклый шарик холодной воды. Она слизала его, ощутив соленый, как слезы, вкус, а затем обратила взгляд на море. Капля и море. Они отличались размерами, но по сути были одним и тем же. Море легко могло отделить от себя каплю. Капля могла быть возвращена в море. В последнее время Вогт опасался, что его личность будет утрачена. Что ж, у него были на то основания. В любой момент его могли отозвать обратно.