Игра Бродяг
Шрифт:
Эхо молчала, ощущая частые, отчаянные удары собственного сердца.
— Все мои иллюзии, или почти все, разбиты… Я считал мир счастливым местом, но увидел, сколько в нем злобы, алчности, ненависти, отравляющих каждую минуту его существования. Я считал людей добрыми — но они не добры, а сам я не лучше прочих. Я также считал, что мы сможем справиться со всем, с чем бы мы ни столкнулись, если останемся хорошими и правильными, не поддадимся, не уподобимся. А что в итоге? Рваное Лицо убит. Цветок осталась среди грязных улиц, и я не знаю, что с ней сталось потом. Человек, называвший себя просто «Я» — мертв, его жертвы — мертвы. И этот несчастный озлобленный ребенок — тоже.
— Кто — она? — спросила Эхо. — Ты о той женщине из сна? Что она приказывает тебе сделать?
Вогтоус не ответил, отчужденно глядя на темную беснующуюся воду.
— Я уже точно не хороший, но мне важно думать, что я не окончательно плохой. Однако после того, что Она заставит меня сделать, я стану самым худшим. Это все равно как смерть для меня. Нет, это хуже смерти, — несмотря на пылкость его слов, голос Вогта звучал холодно и блекло. — Среди моих иллюзий была иллюзия свободы. Но теперь я сомневаюсь, что у меня когда-либо был выбор. Почему мы пошли вдоль реки? Почему мне казалось, что это единственный путь? Река бежит в своем русле, не может выйти из него, развернуться по собственному желанию. И неизбежно впадает в море. Вся моя жизнь была подчинена одной цели, которую выбрал не я. Это ужасная участь — стать оружием в чьих-то руках. Ты ненавидишь проливать кровь, но однажды будешь покрыт ею. Но Ей неважны наши чувства. Кто мы для Нее? Песчинки среди тысяч и тысяч таких же. У Нее есть план. Я назначен исполнителем. Ей плевать на мои возражения. Вот для чего была нужна Игра… в Игре я обрел способности, достаточные для уничтожения… в Игре я озлобился и почти решился…
— О ком ты говоришь, Вогт? Кто — она? Бог? Неужели кому-то из них под силу…
— Никому кроме Нее, — твердо ответил Вогт. — Урлак и прочие божества, населяющие этот мир — лишь мелкие пташки, что сумели ухватить крошки Ее силы. Ее же могущество безгранично.
— Я все еще не понимаю…
— Есть земные боги. Они выше нас, но обитают рядом с нами. Их возможности ничтожны по сравнению с Той, что когда-то начала все это… Той, что сейчас наблюдает нас с высоты Ее неизмеримого роста…
— Ты хочешь сказать — существует некое главное божество? Создавшее наш мир… и прочие, если они есть?
— Да, — начав объяснять, Вогт заговорил монотонно и тускло: — Когда-то не существовало ничего. Но поскольку ничего не существует без своей противоположности, то изначальное Ничто потенциально вмещало в себя Все. Ей удалось найти себя в Ничто, и так Она родилась. Стремясь занять себя чем-то, Она начала извлекать из Ничто миры, один за другим, и в каждый Она вдыхала жизнь, часть своей жизни… Стоило очередному миру сорваться с кончиков Ее пальцев, как он становился самостоятельной единицей, в дальнейшем развиваясь уже без Ее участия… ведь происходящие в мире процессы слишком мелки, чтобы Она могла вмешаться в них напрямую… даже мы, люди, настолько малы, что Она едва ли способна рассмотреть нас. Это несопоставимость масштабов, понимаешь?
— Откуда ты знаешь все это? — скептически нахмурилась Эхо.
Вогт стиснул виски пальцами и зажмурился, словно от сильной боли.
— Бог говорит со мной. С каждым днем этот голос все громче. Порой он заглушает мои собственные мысли.
— Каким образом? Ведь ты только что сам сказал, что Бог — это огромное, непостижимое существо… оно не может напрямую взаимодействовать с человеком…
— Считай Ее маленьким кусочком Бога. Крошечная посредница, направленная в наш мир с тем, чтобы выразить намерения Божества.
— И каковы же намерения Бога?
— Миры… с ними что-то очень серьезно не так. Они гибнут один за другим. Для нас, людей, с нашим восприятием времени, окончательному финалу предшествуют долгие века с чередованием подъемов и упадков, но для Бога все это происходит слишком быстро. Рано или поздно, стремясь взять верх друг над другом, люди создают нечто, что обращает мир в выгоревшую пустошь…
По телу Эхо пробежала дрожь. Она запахнулась в свой зеленый плащ, но озноб продолжал распространяться по телу, и она начала крупно дрожать.
— Бог — это совсем не то, что человек, — прошептал Вогт. — Он творит вселенные. Ему плевать на наши мелкие страсти. Для Бога есть люди как масса, но нет человека, и в этом ужасность Бога для нас. И если Бог считает, что, избавившись от нас, сумеет сберечь этот мир, Он пойдет на это. А я… я…
— Да, Вогт… кто ты во всем этом?
— Я… я просто один из муравьишек, выбранный для того, чтобы запалить муравейник изнутри. Начиная Игру, я не мог и представить, что она из себя представляет… что Игра прорастет в реальность так глубоко, что со временем начнет определять ее… угрожать ей. Вероятно, Страны Прозрачных Листьев и вовсе не существует, — горько усмехнулся Вогт. — Это была лишь сказочка, сладкая выдумка, чтобы вовлечь меня… Один сплошной обман! Ты… — он впервые за время своей долгой речи посмотрел на Эхо. Его глаза были полны отчаянья, но сухи. — Ты мне веришь?
— Я не знаю, — пробормотала Эхо, уткнувшись носом в зеленый плащ. — Что-то не сходится. Ты говорил мне одно… потом другое… все это такое странное и такое большое… Я ужасно запуталась.
— Мне страшно, — выдохнул Вогт и его губы скривились. — Я боюсь потерять тебя, Эхо. Только ты помогаешь мне оставаться человеком. Боги так высоко и ни о чем не мечтают. А я хочу просто быть с тобой.
Эхо обняла его, и Вогт прижался щекой к ее щеке. Его кожа была страшно холодной, и с каждой секундой соприкосновения казалась все холоднее, уже почти обжигала.
— Мы вместе, — прошептала Эхо, и ее голос дрогнул. — Хотя бы в данный момент… мы все еще вместе.
Но Вогт уже отступил от нее. Его глаза обратились на нечто позади нее.
— Нет, — он протестующе мотнул головой. — Зачем ты пришла? Хочешь окончательно подчинить меня себе?
Эхо отчетливо ощутила за спиной чье-то присутствие. Кто-то стоял совсем близко, мог бы дотянуться до нее рукой. Первым порывом Эхо было развернуться, но Вогтоус крепко прижал ее к груди. Его колени ослабли, и, оседая на песок, он потянул Эхо с собой. Теперь Эхо пыталась его удержать.
— Вогт! — вскрикнула Эхо. — Что с тобой?
Она осторожно опустила Вогта на прибрежные камни. Вогт не двигался, его глаза закрылись.
— Вогт! — тонким от страха голоском позвала Эхо, ощущая резкий подступ паники. Она дотронулась до его губ кончиками пальцев и не ощутила дыхания. Прижалась ухом к его груди, но не услышала биения сердца.
Эхо оглянулась с жалобным видом, как будто собираясь просить о помощи или же о снисхождении, но позади нее никого не было. Что-то, похожее на прохладную ткань, скользнуло по ее плечу, и рука Эхо, до этого лежащая на холодной ладони Вогта, коснулась шероховатых камней.