Игра на двоих
Шрифт:
— Уже решили, чем будете завоевывать сердца спонсоров? — насмешливо спрашивает Хеймитч.
Пит неуверенно кивает, а Прим лишь бледнеет, сравниваясь по цвету с белоснежной салфеткой, которую она держит в руках. Мы с ментором переглядываемся. Нахмурившись, я еле заметно качаю головой.
Эбернети ловит мою ладонь на выходе из пентхаусе и тянет за угол. Я морщусь от боли: забыла принять болеутоляющее и смазать раненную на тренировке руку мазью.
— Ты в порядке?
— В полном.
Он показывает на
— Что случилось вчера?
— Днем — ничего. А что касается ночи… Прости, напарник, — грустно усмехаюсь я. — Мне просто хотелось побыть одной.
— Как тренировка?
Я молча смотрю на него; из груди вырывается странный звук — нечто среднее между смешком и всхлипом.
— Значит, совсем паршиво.
— Не совсем, но вроде того.
— Эрика, ты же с самого начала знала, чего ожидать.
— Знала, Хейм, — устало обрываю я его.
Мы провожаем трибутов в комнату, где они будут дождаться своей очереди продемонстрировать Организаторам полученные за неделю тренировок навыки, а затем возвращаемся в пентхаус. Наступает томительное ожидание. Я стою у окна, с притворным увлечением наблюдая за жизнью муравейника под названием Капитолий. Эффи что-то старательно записывает в ежедневник. Хеймитч ходит по комнате, касаясь всего, что попадется ему под руку. В какой-то момент он подходит ко мне и о чем-то спрашивает, но я лишь рассеянно киваю, не слушая ни слова из того, что говорит мужчина. Ему надоедает это занятие и, осторожно потрепав меня по распущенным волосам, Эбернети снова принимается мерить шагами гостиную.
Вскоре к нам присоединяются Цинна и Порция. Эффи о чем-то увлеченно беседует со стилистом Пита, в то время как парень обменивается приветственным рукопожатием с Хеймитчем и подходит ко мне.
— Привет, Генриетта.
Я только улыбаюсь в ответ.
— Как ты?
— Надеюсь, что моя подопечная дотянет хотя бы до начала Игр.
— Уверен, она переживет и финал, — Цинна и сам не верит в то, что говорит, но я благодарна ему за теплые слова и попытку успокоить неопытного ментора.
— У тебя все готово для завтрашнего вечера?
— Почти. Но прежде, чем внести последние штрихи, я хотел бы услышать твои пожелания.
— Я ведь не стилист, Цинна, — напоминаю я готовому возразить собеседнику. — И мы много раз обсуждали то, как должна выглядеть Примроуз в глазах зрителей.
— Просто назови то, что должно быть самым важным в ее образе, — настаивает он.
— Хорошо, — я сдаюсь под его неожиданным напором и, на минуту закрыв глаза, представляю себе Прим среди толпы разодетых и разукрашенных соперников.
Мысли упрямо возвращаются к церемонии Жатвы. Я вижу свою подопечную, медленно идущую мне навстречу. Смотрю в испуганные глаза. Обнимаю за плечи. Девочка кажется слишком маленькой и хрупкой для обрушившейся на нее беды. Она не готова. Я бы хотела иметь достаточно сил, чтобы повернуть время вспять и позволить ей вернуться домой. Открыв
— Что ты видишь?
— Что ей здесь не место. Что она не отсюда, не из этого жестокого мира, тонущего в море крови. Что она выше всего этого. Что она живая, в отличие от всех нас.
По мере того, как я говорю, в глазах творца вспыхивают искорки. Мне уже знаком этот взгляд стилиста: он загорается только в момент, когда кто-то или что-то вдохновляет его обладателя.
— Да, — медленно протягивает парень в ответ. — Кажется, я понял, о чем ты думаешь.
Он не говорит больше ни слова, только стоит рядом со мной и, опустив голову, над чем-то размышляет. Минуту спустя Цинна разворачивается на каблуках, взметнув длинным подолом плаща, дает знак Порции и они вдвоем стрелой вылетают за дверь. Мои напарники непонимающе смотрят им вслед. А мне остается только надеяться, что в наших силах еще хоть как-то помочь юной мисс Эвердин. Подходит время обеда, но аппетита нет даже у Эффи. Безгласные скользят по отполированному полу, накрывая на стол. Меня раздражает доносящийся из столовой звон посуды: так я не смогу услышать стук двери, возвещающий о возвращении трибутов.
Я не слышу, как возвращаются наши подопечные. Вместо этого вижу стоящего в дверях мертвенно-бледного Питера с натянутой улыбкой на лице и дрожащую Примроуз, чьи руки испачканы чем-то темно-красным. Мы встаем им навстречу. Пит кивает Хеймитчу и говорит, что все прошло не так уж плохо, а Прим молча подходит ко мне и, пряча глаза, обнимает. Не отвечая на объятия, я растерянно перевожу взгляд с девочки на ментора и Эффи. К счастью, Бряк разряжает накалившуюся обстановку: она оглушительно громко хлопает в ладоши и делано бодрым тоном отправляет трибутов в ванную, после чего они смогут присоединиться к нам за столом. Порция и Цинна возвращаются из своих мастерских.
За обедом я молча наблюдаю за парнем и девочкой, пока мои напарники выспрашивают подробности. Пит в деталях рассказывает обо всем, что происходило за серыми стенами зала, а Прим отделывается лишь парой слов, так и не сказав прямо, какой именно навык она показала Организаторам. Вспомнив ее алые руки, я настораживаюсь. Под моим пристальным взглядом девочка пугается еще сильнее и хочет уйти в свою комнату, но Бряк не отпускает ее.
— Сначала мы должны узнать, сколько баллов вы оба получили.
— А можно вы узнаете об этом без меня? — робко спрашивает Прим.
Вместо ответа Эффи смеется и, приобняв ее за плечи, ведет обратно в гостиную.
— Снова все или ничего? — шепотом подкалывает меня Хеймитч, развалившись рядом со мной на кожаном диване.
Я усмехаюсь. Он намекает на мои испытания, когда я ожидала, что получу ноль, один, два балла за свою дерзкую выходку, но только не все двенадцать.
— Сегодня скорее ничего, — шепчу я в ответ, посматривая на левый край дивана, где сидят Прим и Питер.