Игра в классики на незнакомых планетах
Шрифт:
Посадить ее не посадили — попробуйте найти такую статью в РК РФ. Но от работы в издательствах, разумеется, отстранили. Дантес ждал, что Совет писателей ею заинтересуется, но с тех пор о Наталье Даль не слышал.
За обитой дерматином дверью оказалась старая квартира с высокими потолками. В коридоре было темно, горели свечи; доносилась откуда-то фортепьянная музыка. Со стен строго смотрели портреты классиков.
— Здравствуйте, молодой человек. — Навстречу ему вышла седая ухоженная женщина в очках, с необъятной шалью на плечах. — Что вам угодно?
Тут Дантес не стал притворяться, вытащил удостоверение.
— Ах
— Что, Пушкин больше не беспокоит?
Женщина улыбнулась:
— Только и исключительно по моей просьбе. Так в чем же я на сей раз провинилась, инспектор?
Дантес показал ей фотографию Нестерова.
— Я ищу вот этого человека. Он приходил к вам советоваться о проблемах с грамотностью, вы направили его в клинику. Так вот — после нескольких посещений этой клиники он пропал без вести.
Наталья Даль пожевала губами.
— Садитесь, — сказала она. — Я сделаю чаю...
Чай они пили все так же — при свечах. От взглядов портретов Дантесу делалось неуютно.
— Что вы знаете об этом докторе? Почему посылаете к нему людей?
— Насколько я знаю, доктор работает по выданной вами лицензии, — проговорила женщина, пригубив чай.
— Я никого ни в чем не обвиняю, — елейным тоном сказал Дантес.
— Метод его и в самом деле экспериментален, недаром клиника начала открыто работать совсем недавно... Но что я точно знаю — это помогает. Поверьте, я видела людей с такой кашей в голове и во рту, что только удивлялась, как они вообще живут... А потом они возвращались от доктора Х, чтобы поблагодарить, и я, признаюсь, завидовала их манере изъясняться. Что же до пропажи человека... Вы поймите, господин корректор, с восстановлением грамотности круто меняется жизнь. Нет ничего удивительного, если ему захочется найти другую работу... или даже другую семью.
— То есть вы думаете, что он просто бросил жену и мать, ничего не сказав?
Женщина развела руками.
— Еще чаю?
— Вы не знаете случайно, как этого доктора звали до... инцидента со стиранием?
— Нет, — покачала головой Наталья Даль. — Но, если вы желаете, можно устроить спиритический сеанс. У классиков на многое находятся ответы.
Дантес почувствовал, что засиделся. Он поблагодарил за чай и встал, но от самого порога обернулся:
— Послушайте, не для протокола... Вы работали в этой клинике?
— Нет, — неохотно ответила Наталья. — Но какое-то время я была консультантом.
— Можете сказать, кто в ваше время там лечился?
— Наверное, вам бы следовало спросить у самого доктора Х. Но... если вам нужны известные имена, то, скажем, писатель Бельский...
— Андрей Бельский? Ему... ему понадобилось восстановление грамотности?
— Да, и лечение прошло весьма успешно... как видите. А что такое?
— Нет, ничего, — пробормотал Дантес. — Совсем ничего...
Вот как, значит. Андрей Бельский, вместе с которым Дантес заканчивал когда-то филологический, которого любил и которому отчаянно завидовал из-за умения писать. Закадычный друг, так и не простивший Дантесу ухода в корректоры. Именно Бельский, пренебрегая всеми клятвами, данными при поступлении в Совет, по заказу стер из жизни Дантеса семью, любовь,
А теперь оказывается, что у него были проблемы с орфографией.
За остаток дня Дантес успел зафиксировать показания по вывескам на Вайнера; сорганизовать младших корректоров и послать их охранять манифестантов — те собрались перед мэрией и скандировали «Кофе — он, кофе — мой!»; зарегистрировать три рядовые жалобы по настенным надписям; арестовать двух человек за использование фени и поссориться с отделом по борьбе с заимствованиями. Но странная клиника и Бельский из головы не выходили. Вечером, вместо того чтоб вернуться с работы по затянувшемуся дождю, он заварил себе крепкий кофе и засел за компьютер. У клиники «доктора Х» обнаружился неплохой сайт, подробный и приятный глазу. Списку «выпускников» отвели отдельную страницу. Дантес, прихлебывая кофе, пробил каждого из них по базе. Кое-кто из них успел посидеть, и почти за каждым числились штрафы — у кого за неграмотность, у кого за олбанский или феню — но только до их помещения в клинику. После — никаких упоминаний о штрафниках.
Он без особой надежды поискал в файлах докторов с фамилиями, которые могли бы начинаться на русское или латинское Х. Бесполезно. Искать информацию на человека с такой фамилией — мартышкин труд. Кем бы ни был неизвестный стиратель, он только налил воды на докторову мельницу.
Дантес потянулся, прислушиваясь к тишине помещений и еле слышному бряцанью дождя по подоконнику. Домой не хотелось все равно. Валентин подумал лениво, что вот он и дошел до образа одинокого детектива, так любимого писателями. Он включил для компании старый радиоприемник и вернулся к компьютеру. Вбил описание Михаила Нестерова и отправил его по всем отделам.
— Как показывает социологический опрос, большинство граждан недовольны поправкой к роду слова «кофе». Наш репортер взял интервью у депутата Сергея Хлебникова, который объясняет необходимость данной реформы...
Дантес навострил уши. Вернулся на больничный сайт и снова пробежал глазами список пациентов. Так и есть, С. Хлебников. И что бы стоило чуть побольше интересоваться политикой...
Депутат тем временем разглагольствовал:
— ...наша страна сегодня – настоящая диктатура. Диктатура грамотности и нормы. Такие организации, как КОР, контролируют жизнь гражданина вплоть до малейшего неправильно сказанного слова, что в современных условиях, в условиях демократии, неприемлемо. Внося эту поправку, мы сделали шаг к демократизации словесной политики. Речь должна служить человеку, а не он — речи, и если народ самостоятельно изменяет форму или род слова, то кто мы такие, чтобы противоречить народу?
Говорил Хлебников — заслушаешься. Чистейший языковой стандарт, безупречное произношение. Большой шаг вперед для человека, который каких-то три года назад отсидел два года по 121-й статье РК. Дантес в очередной раз подумал, что, возможно, и шеф его, и редактор Даль были правы — если в этой клинике действительно исправляют речь, то чего же еще желать?
Домой по-прежнему не хотелось. Валентин закрыл дверь кабинета, нерешительно побрякал ключами и отправился к бывшему напарнику.