Игра в ножички
Шрифт:
– Веселенькое начало, – сказал я, наклоняясь к ножу и поднимая фотоаппарат.
Алена промолчала. Она присела на край подоконника и что-то уже строчила в своем ай-пэде.
Я подождал, пока она закончит, и открыл следующую дверь прямо напротив входа в кухню с веранды, справедливо предположив, что справа может быть только небольшой чуланчик.
Вот тут уже была цивилизация. Хотя помещение и было сплошь деревянным, как и кухня, но оно было обширным, с окнами на три стороны. В два из них ярко светило заходящее солнце, из-за
Слева от входа начиналась лестница на второй этаж, под ней – лестница вниз, поуже первой; наверное, в цоколе тоже были комнаты. Напротив входа – западной стены, стоял диван. Кресло с широкими подлокотниками подпирало левую стенку, а в углу между ним и глухой восточной стеной с входной дверью помещался камин. Слева от камина, то есть справа от входа и напротив дивана, на стене висел телевизор. Под телевизором на самодельном стеллаже – полный комплект аудио и видеотехники. У северной стены стоял стол, стулья, что-то вроде комода.
– Здесь wi-fi работает, – сказала Алена, – не очень мощный, но есть.
– Петрович, когда описывал это место, какие слова использовал? – поинтересовался я. – Пещера отшельника? Отель пять звезд? Землянка старика и старухи у синего моря?
– Мишленовский ресторан, – съязвила Алена. Она уже подошла к столу, и сдернула салфетку с одной тарелок. Перед нами возлежал кусок буженины с аппетитной корочкой. На других тарелках были свежие огурцы, укропчик, хлеб. И прижатая к столу стаканом записка: "Остальное в холодильнике".
– Живем! – сказала Алена и бросила свой рюкзак на одно из кресел. Я свою сумку поставил на пол рядом.
– Ты заметил, что зеркала нет? – спросила Алена.
– Спасибо, что сказала. И что это значит?
– Значит, женщины нет.
– Плохо знаешь жизнь, агент 9-6-9! Штрафная пара сантиметров плюс тебе. Отсутствие зеркала не означает отсутствие женщин. Возможно, они появляются под покровом ночи и исчезают до рассвета, и им не нужны зеркала.
– Заткнись, идиот. Здесь везде одними мужиками пахнет. Ни-ка-кой косметики.
Я решил, что не воспользоваться угощением означает быть невежливым, сходил на кухню за ножом, нашел в холодильнике пиво, сделал бутерброды.
– Как ты думаешь, – спросила Алена, задумчиво глядя в окно и неторопливо работая нижней челюстью, – с чего начать с ним разговор?
– Не знаю, – честно ответил я, – я сам думаю, на чем сфокусироваться. Пока из оригинального – только нож. Но этого мало.
– А у меня вроде есть правильная мысль. Спрошу-ка я его про буженину эту. Очень нежная, у меня только бабушка такую готовит. В чем удовольствие в жизни здесь?
– Ну, наверное, это крутое начало! Прямо в сердце. Странно, что когда ты думаешь, кучеряшки не шевелятся.
– Хватит ерунду молоть, пудель!
Алена отстранила мою руку с бутылкой, из которой я хотел налить ей пива, и потянулась к рюкзаку. Достала свою бутылочку, и прямо из горлышка глотнула.
– Хочешь?
– Я отрицательно помотал головой.
– Ну, тогда музыку включи.
Алена перешла на диван и вытянулась на нем.
– А что поставить? Тут полно бардов, старый рок и классика. Стоит Сибелиус.
– Ну и оставь его.
Я включил музыку и прошелся, потягиваясь, по комнате.
– На второй этаж не хочешь подняться?
– Неудобно. Нам поесть предложили, а не шнырять по дому, – Алена начинала дремать.
Я подумал включить свет, но не стал, и сел к окну с фотоаппаратом. Оказалось, в паре сотне метров от дома протекала река, и закат мог быть красивым. Хоть я и не считаю себя пейзажистом, тем не менее, облака на закате над рекой – это беспроигрышный вариант. Я даже не поленился достать штатив. Как только закат созреет, я был готов выскочить из дома.
Между прочим, я сел очень удачно. Ибо хозяин появился именно оттуда – с реки. Сначала донесся шум лодочного мотора, затем сама лодка выскочила откуда-то справа и, заглушив мотор, по инерции подошла к деревянному причалу, над которым при наступлении сумерек зажегся фонарь. Три силуэта, темные и одинаковые в последних лучах солнца, выскочили из лодки, взяли что-то из нее и пошли к дому.
– Вставай, пора на работу, – я тронул за плечо задремавшую Алену и включил в комнате свет.
Алена томно потянулась, одернула футболку, и переместилась в угол дивана, нацелив серые глаза на дверь. Я удивился, что она не бросилась к сумке и к пудренице.
На веранде, а потом в прихожей и кухне затопали, раздался звон ведра. Дверь раскрылась и в проеме, как в раме, появился…, в общем, тут надо поподробнее.
Это пресловутое "вдруг появился" сопровождает начитанного человека с самого детства, развиваясь с ним, приобретая характерные черты времени. Сначала это сказочные богатыри, тридцать три года лежащие на печи и вдруг вскакивающие на подвиги, потом это кашка, вдруг вытекающая из чудесного горшочка, затем также внезапно появляется соперник за внимание одноклассницы и иногда выигрывает, затем также неожиданно на выборах побеждает неизвестный герой, также вдруг приходит зима и заснеженный гаишник лишает тебя в новогоднюю ночь прав.
До зимы еще было далеко, но что-то – еще неясное, но уже неожиданное, произошло. Впрочем, чему удивляться, в дом вошел хозяин.
– Алексей, – произнес вошедший, шагнув в комнату.
Он пожал мне руку, а ладонь Алены только тронул за кончики пальцев.
– Игорь.
– Алена.
– Как добрались?
– Добрались, – ответил я.
– Нас выручил неизвестный тракторист, похожий на лешего, – сказала Алена.
– Палыч? Его действительно за лешего можно принять. Теперь он хоть бороду ниже второй пуговицы обрезает, а пару лет назад вообще жуть была.