Игрок
Шрифт:
— Когда? — спрашивает Власов.
— Через неделю.
— Неделю?! — восклицает он. — У меня уже готово расписание операций…
— Ну извини. Не думала, что об этом нужно предупреждать за полгода, чтобы уж наверняка, — язвлю, не сдержавшись.
— Подумаю, что можно сделать.
— Стас, только если вдруг не получится, я бы хотела знать заранее.
— Если будет такая возможность, я обязательно предупрежу. Но ты сама понимаешь, что обстоятельства могут сложиться иначе.
Понимаю, работа прежде всего. Но все равно обидно слышать, что тебе до первого места в списке приоритетов бойфренда, как до Луны. По этой причине я опускаю взгляд в коробку с лапшой, которая делается для меня по специальному рецепту: без добавления острых пряностей (Власов об этом позаботился лично). Он отлично умеет заботиться. Думаю, то обвинение в неправильных дозировках лекарств стало для него явлением небывалым. Чтобы Стас и вдруг что-то сделал неправильно…
— Я надену лавандовое платье. Ну, сиреневое, — сообщаю, ковыряясь в своей пресной лапше. Мне расхотелось есть или обсуждать наряды, хотя это абсолютно иррационально. — Это я к тому, что твой костюм должен к нему подходить.
— Может быть, тебе тогда стоит показать мне это платье? — задумчиво спрашивает Стас.
— Я думаю, любой серый или темно-синий костюм из тонкой шерсти сгодится, — пожимаю плечами. Никакого желания наряжаться до свадьбы у меня нет.
— Давай все-таки ты завтра придешь в этом платье, и мы согласуем наряды. Обувь тоже возьми.
— Обувь?
— Я бы не хотел, чтобы ты надела каблуки, в которых была меня выше.
Никогда не думала, что совместные сборы — такая головная боль. Интересно, Власов хочет, чтобы я заявилась на свадьбу кузины в растоптанных кроссовках из операционной? Это его в достаточной мере уважит? Абсурд. Неужели Стас собирается вымерять рост по линейке? Какая несусветная чушь.
— Я завтра попробую одеться как на свадьбу Ви и приду к тебе, — говорю неохотно, так как если бы знала заранее, подобрала бы все аксессуары сегодня, чтобы не копаться в шкафах после тяжелого трудового дня. — Во сколько ты освободишься?
После этих слов Власов морщит лоб и смотрит на часы, что-то высчитывая.
— Лучше послезавтра, завтра у меня очень сложная командная операция запланирована.
— Хорошо, тогда послезавтра, — легко соглашаюсь, перемешивая палочками лапшу еще раз. — Кажется, я сыта. Пойду почитаю медицинские журналы и лягу спать.
Я ложусь раньше, чем Стас. Ненавижу, когда приходится так делать. Будь я в его квартире не на птичьих правах, это было бы нормально, но пока я девушка без собственного ящика в комоде, засыпать мы должны либо в обнимку, либо каждый у себя дома. И тем не менее я лежу в темноте уютной спальни Власова и не могу выкинуть из головы цифры, оставшиеся до подъема. Пять часов. Четыре часа и тридцать три минуты, четыре часа и двадцать девять минут… Я не высплюсь. Как я буду помогать Капранову на операции, если не высплюсь? А вдруг я зевну в операционной и дрогнет рука? Спорю, поделись я своими опасениями с Власовым, он пришел бы в ужас.
Открывается дверь и входит Стас. Легок на помине. Он шагает почти бесшумно, как можно тише открывает сумку, упаковывает в нее на утро свой тонюсеньский ноутбук, а затем так же тихо крадется в ванную. Ему тоже вставать через четыре часа и двадцать пять минут, но он доктор Власов. Его руки не дрожат никогда.
Я бы очень хотела заснуть, пока он не пришел в кровать, но сна ни в одном глазу. Лежу и прислушиваюсь к каждому шороху, пока дверь ванной наконец снова не открывается, и Власов в несколько шагов оказывается возле кровати. Садится тихонько, осторожно тянет на себя одеяло, только бы не потревожить меня даже слегка.
Вот она суть наших отношений: мы пытаемся быть вместе, при этом каким-то образом избегая вторжения в жизни друг друга. Он вовсе не горит желанием увидеть мое лавандовое платье. Доктор Власов так же, как и я, просто делает все возможное для сохранения отношений. А это значит, что в череде бессмысленных поступков моей жизни отношения со Стасом занимают очень достойное место.
День был сложным, и никакого желания делать вид, что я красавица, у меня нет и в помине. Именно так. Красота — не столько внешность, сколько состояние души, а когда после тяжелого трудового дня пальцы на руле подрагивают от напряжения, собственная внешность — последнее, что заботит. Но что делать? Дабы никого не подвести, я надеваю платье, украшения к нему подбираю, даже несколько пар туфель с собой прихватываю, вот только по мере всех этих действий все больше ненавижу Власова. И мне уже абсолютно плевать, в каком костюме он придет на свадьбу Ви. К чему все это, если мы далеко не самые важные гости?
Но все это мелочи по сравнению с тем, что застает меня в квартире Стаса. А точнее с тем, что меня не застает: как только я открываю дверь своим ключом, понимаю, что Власов еще не приехал. Вздохнув, бросаю на пол туфли и начинаю стягивать с плеч шубу, которую мне подарил на прошлый Новый год отец. Этот «скромный» презент заставил одного из соседей Стаса присвистнуть. Пока я вылезала из машины, он стоял с открытым ртом и пялился на белоснежную шерсть, в которую я укуталась с головы до ног. А потом да, присвистнул. Противный звук так и застыл румянцем на моих щеках. Вроде и ничего такого, а неприятно до жути.
Сняв злополучную шубу (она действительно слишком претенциозна, но на свадьбу Ви в самый раз), прохожу внутрь квартиры Стаса и включаю свет — тусклую лампу возле дивана. Терпеть не могу находиться здесь одна. Меня снедает параноидальное чувство, что место обитания Власова — живой, дышащий организм, который в отсутствие хозяина меня выносит с трудом. Все эти вещи, подобранные с любовью и заботой, несут в себе отчетливый отпечаток владельца — так Стас к ним привязан. И у всего этого королевского убранства, судя по всему, на меня аллергия. Нам в обществе друг друга неловко. Без мостика в лице Власова нам никак.
Минут десять я оглядываюсь по сторонам, думая, куда бы приткнуться в ожидании, а потом понимаю, что слишком устала сегодня и слишком устала вообще. Я устала подстраиваться.
Не знаю, что за утешение искал в кофе на пожарной лестнице мой самый близкий друг по ординатуре — Архипов, — но именно там состоялся наш с ним эпохальный разговор, в ходе которого я косвенным образом впервые признала вслух, что дела у нас со Стасом не так уж и хороши. Кажется, все эти недели я старалась доказать, что Капранов ошибся, но лавандовое платье переполнило чашу терпения, и появилось усталое «да не стоит оно того». Полночи провалялась без сна. Ждала звонка от Власова. С извинениями, конечно. Только он, в отличие от некоторых, по ночам не звонит. А еще он уверен, что полностью прав, а, значит, извинений не будет.