Игровая комната. Книга стихов

Михайлова Екатерина Львовна

СИРОККО

«Не пила воды, не поела хлеба — Всё-то бродишь тенью, глядишь на небо. Медяки не падают с высоты! Отчего, упрямая, смотришь мимо? Где, скажи, красавица, твой любимый, О котором песни слагаешь ты?» «Верьте, люди добрые, или не верьте, Мой любимый — юго-восточный ветер; От него вам — смута и кутерьма. Он танцует в зыбком песке Аравии, Мой любимый зноен и своенравен; Там, где вам свобода, ему — тюрьма». «Ни к чему одной-то бродить невесте! Что же вы с любимым твоим не вместе? Показала б людям, вела бы в свет. Может, ты сама его сочинила, — Даром ли стоят у тебя чернила; Может быть, его и на свете нет?» «Мой любимый любит простор широкий; Люди называют его Сирокко, Только не является он на зов. Милые, простите, но он — не прочие, — Он всегда приходит, когда захочет; А не впустишь — выломает засов». «Что же ни ответа и ни привета? Ни к чему быть

деве — невестой ветра; Прилетит — исчезнет, ну что за муж? Не построит дом, — ладно б не разрушил...» «Я ему свою отдала бы душу, Даром что она не нужна ему. Просто тем, кто встретился с ним однажды, Ветер южный дарит такую жажду, Что не утолить — ни водой в горсти, Ни постелью мягкой, ни словом лестным, — Только песни, милые, только песни Могут сердце, сердце моё спасти». 21.07.2008

НАЗВАНЫЙ БРАТ

«Я закрыла гештальты и смазала лыжи, я выкатилась колобком из чужих семей. Брат мой, брат, я хочу к тебе ближе, хочу с тобой дальше, хочу для тебя — сильней... Вот-вот растворюсь — расщеплённый атом, рассыплюсь на разноцветные конфетти. Брат мой, когда перестанешь ты быть мне братом, и сколько можно друг к другу идти?» «На всех остановках мира, на всех вокзалах я ждал — ты знаешь! — я ждал тебя столько лет. Сестра, сестра, опоздала ты, опоздала — я сжёг мосты и уже оплатил билет. Спасибо, нет, я не буду чая, мне скоро обратно, теперь уже всё равно. Дай посмотреть на тебя на прощанье — снимай своё платье, да, и прикрой окно». «Я сейчас как будто упала на дно колодца, — ведь я её знаю, ну как это может быть? Я не могу, не могу за тебя бороться, ты сам хозяин своей судьбы. Прости, не выходит не улыбаться, — ты правда веришь, что всё будет тишь да гладь? Я лучше знаю ключицы твои и пальцы, мне даже не к кому ревновать». «Сестра, впереди много радости и веселья, не будем, милая, унывать! Ты будешь ходить к нам в гости по воскресеньям — пить, говорить, конечно, и танцевать. Вы, может, могли бы и подружиться, — хотя вы такие разные, что держись. А без тебя мне не будет жизни, с тобой же — вполне забавная будет жизнь». «Знаешь, сейчас как будто после укола анестезии в солнечное сплетенье — ни сесть ни встать. Знаешь, такой внутри наступает холод, и всё так легко становится на места. Сколько ненужных слов и ненужных мыслей, сколько написано вилами по воде... Знаешь, ты лучше иди, куда торопился, — у меня ещё очень много домашних дел». 23.06.2008

ЧАЙНЫЙ МАСТЕР

Она поворачивает голову, разливает чай; шелест шёлка — в складках одежды скрываются птицы, контур чайника переходит в изгиб плеча, в древесине чабани сквозь пар проступают лица... Чьи глаза ты видишь, вдыхая густой сандал? Чья кожа белее фарфора, белее снега? Чьё имя ты проговариваешь по слогам? Чья флейта играет тебе во сне? Слушай, смотри, — как ветер шаги тихи, как лёгкий ветер ровно её дыхание; в квадрат из дерева вписан танец пяти стихий — не говори, молчи, следи за её руками. Плеск воды, шорох крыльев вечерних птиц, шум травы в складках одежды тонет. Нет — сердце, скрученное спиралью, как чайный лист, никогда не ляжет в твои ладони. 08.06.2008

KEEP TALKING

it doesn’t have to be like this all we need to do is make sure we keep talking «Pink Floyd» успокой меня — расскажи, как идут дела, как идут дожди прямиком по стопам людей кем бы ни был мне, кем бы я тебе ни была говори со мной о погоде хоть целый день да, я смех и грех, да, я просто без головы да, я псих и холерик, да, жулик и мелкий вор я люблю ЧП, катастрофы и сход лавин как железный повод выкроить разговор я могу сниматься успешно в немом кино я краснею, роняю посуду без дубляжа говори со мной, продолжай говорить со мной май холодный, и очень кстати бросает в жар вот бы рот на замок, под сургучную бы печать то, что ты прочитаешь — в голову не бери: я не то чтоб хотела сказать, — не могу смолчать. говори со мной, говори со мной, говори. 25.05.2008

ДВЕ ЖЕНЩИНЫ

И, когда он вконец уставал от чужих тревог, от бесцветных слов и бессмысленных обязательств, — он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок, распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте. Когда он вконец уставал от мирской возни, он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина, и вспоминал двух женщин, которые были с ним, — двух женщин, каждая из которых была его половиной. * У одной были тёплые руки и преданные глаза, — у той, что вечно случалась рядом, если от беды он на волосок. А другая — стройная как лоза и гибкая как гюрза, — ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок. С первой целую ночь пил чай, говорил взапой, не касаясь, — люди чем-то же отличаются от зверей. А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой, чтобы хоть на час, не навек, — но сделать её своей. Одна была вся — его боль, его детский страх; он бы мог убить её, если бы был смелей. Но являлась другая, верная, любящая сестра — и он снова дышал, и они подолгу бродили навеселе. На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил — только другая и знала, как он после бывает слаб. Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, — но одна его погубила, а другая его спасла. * Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны, перед часом Быка, под сверкающей ранней луной, он вспоминал двух женщин, которые были с ним, — двух женщин, которые на самом деле были одной. 23.05.2008

ГОРОД

Этот город стоял испокон на семи ветрах, этот город из камня и глины был всё же раем; в нём встречал вином и беседами каждый дом. Этот город был нашим — от сумерек до утра, от подвалов до чердаков, от окраины до окраины. Этот город был самым вечным из городов. Может, стану плясать меж цыган босиком в пыли, или, напротив — наложницей, ласковой одалиской стану; скажут — «купилась на сладость чужих даров». Этот город — теперь мне не нужно ни пяди его земли, я к воротам его на коне не подъеду близко, мне не нужно отныне ни камня с его дорог. И пускай звонят на часовнях колокола. и пускай играют на площади музыканты; этот город — мираж, он — призрак, он — проклятая земля. В нашем городе вечном всё выгорело дотла, всё разрушено до основанья — осталась карта и нелепые слухи о смерти королевы и короля. 14.05.2008

О БИЗНЕС-ПРОЦЕССАХ

В ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОМ КАФЕ говорит говорит не смолкая сидит напротив лёгок на помине ловок на повороте причина и следствие сияние чистого разума сидит напротив говорит и показывает говорит говорит о других городах и странах чертит пальцами в воздухе графики бизнес-планов сидит напротив взвешивает отмеряет что с неё он получит завтра что потеряет знает отлично что ему нужно что ему можно он ведёт небрежно он действует осторожно она имеет при нём своё странное мнение и баланс не сходится и калькулятор в недоумении а она бы давно ушла как с ненужной лекции но ей же слышно на том конце столика бьётся сердце да сердце которое планы его срывает сердце о котором он сам не подозревает 29.04.2008

КОЛЕСО

Верхние ноты тимьяна, табачный дым, музыка, музыка, звонкие голоса. Крутятся гайки и вкручиваются винты; с каждым витком, с каждом новым «опять-не-ты» — легче, быстрее вращение колеса. Просто танцуй на оси — колесо верти; крепче держись, хоть телега и не нова. Где-то — нам сказано, — сходятся все пути; значит, никто изначально не победил, значит, никто изначально не виноват. Легче бери — это просто рассветный сон, сни его смело, ещё не пора вставать! Петь ли, смеяться ли, сыпать на раны соль, — так же беспечно вращается колесо; нечего помнить — и нечего забывать. 22.03.2008

ДЕЙВИ ДЖОНС

Кавайные чертенята заламывают копытца, бьют об пол блюдца в прикольном моём аду. Тебя терзает праздное любопытство: что там внутри у меня за чувства, а что — снаружи и на виду? Какой я стала, какие принцы на шпагах калёных бьются, потом — легко к алтарю ведут? Теперь я умею врать — ежедневно, в режиме блица, — и быть запредельно ясной, холодной, чужой, ничьей. Мультяшные ангелы прячут в ладони лица, когда следят за ходом моих речей; а тот, кто рядом, — меня боится, но терпит и привыкает к моим слезам на своём плече. Впадаю попеременно то в золотое детство, то в бытовое блядство, то в светлую, знаешь, грусть. Пожаром в чужом дому привыкаю греться, научена так смеяться, что только в путь! Ты знаешь, тот, у кого нет сердца, — его просто отдал в яслях кому-нибудь. И — сколько там Лета всё мимо мчится, — сколько не было знаков или известий, покуда время летит стремглав, — а ты всё такой же чистый, и крылья твои на месте, и память твоя обо мне светла... А что это там стучится, что это бьётся — там, в глубине твоего стола? 31.03.2008

ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ

Я хочу говорить с тобой не словами — переворачивать чашки с маленькими драконами, чтобы пальцы знаки в воздухе рисовали и свечи горели, жестам моим покорны. Чтобы с петель легко тишину сорвали тамтам и флейта, бубен и диджериду; я хочу говорить с тобой не словами — чтобы ты замер, не выпуская меня из виду. Я хочу танцевать для тебя в золотистом свете и становиться то ветром, то снегом, то птицей, чтобы ты забывал обо всём на свете. Я хочу с тихим плеском в чашку к тебе струиться, чтобы ты вдыхал меня осторожно, чтобы пил меня — не торопясь и не проливая; чтобы ты понял — насколько это возможно, — всё, что так и не объяснила тебе словами. 25.02.2008