Игровая комната. Книга стихов

Михайлова Екатерина Львовна

СЕЗОННОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ

ничего не проси — пускай ты растеряна и тревожна, пусть земля из-под ног уходит и меркнет разум; потерпи, казак, пока весна привычно и осторожно двести двадцать вольт вливает тебе подкожно, — и тепло настолько, что даже можно, не заходя домой, отдать ему всё и сразу. ничего не проси, тем более — просто нечего; с вами всё уже было, хорошо, если позвонит ещё на неделе, а тем более, видишь, какие сегодня проблемы с речью, — ничего не проси, не порть этот чудный вечер; разве что — обними меня крепче, обними меня крепче, лучше — до характерного хруста в шейном отделе. 06.05.2009

ПИРОТЕХНИЧЕСКОЕ

Было

столько света — видно и из-под век — между нами, — в ладони не уместить, не сложить в альбом. Думала, это праздничный фейерверк, а оказалось, это я всё билась о стену лбом, — и сыпались искры, яркие как огонь, весёлые, как игрушки из подарочного мешка. Ложись-ка спать, не слушай весь этот гон и не трогай меня — ужасно болит башка. 10.04.2009

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ МЕХАНИКА

Механизм — надёжный, отлаженный, заводной, — там, где раньше, по ощущеньям, была душа. Всё в порядке — в порядке, да, заведённом мной; я тебе его не советую нарушать. Всё в порядке: минуты складываются в дни, а весна, несомненно, следует за зимой. Я сменила номер, чтобы ты не звонил, я сломала все пальцы, чтоб не звонить самой. И не трогай меня, и не открывай меня, не напоминай, что были с тобой близки: мало ли какая железная шестерня, мало ли в какие крошечные куски. 03.04.2009

РУСАЛОЧКА

Что тебе рассказать о тех, кто тревожит гладь океана — и кто скрывается там, на дне? Всё, чем я владею, нетрудно тебе отдать, — о тебе мои песни при золотой луне, о тебе мои песни, трепетны и горьки, я пою одному тебе, о тебе одном — и с улыбками в волны бросаются моряки, и, спастись не пытаясь, сами идут на дно. Что тебе рассказать о том, как ложится тень корабля на ребристые спины проворных рыб? Я ведь знаю цену любви у земных людей — ты бы стал весёлым и ласковым до поры, называл меня самой близкой и дорогой, приучал к теплу, увлекал, за собой манил, — а потом оставил, спутал меня с другой, безголосой, но с цветом глаз и волос — моим. Что тебе рассказать о том, как тонка, нежна белоснежная пена на гребнях больших валов? Если бы я тебе, любимый, была нужна — ты меня отыскал бы, пришёл бы ко мне на зов. Я сидела одна вечерами на берегу, где булыжник до белых мозолей волной истёрт; я забыла покой своих голубых лагун, я забыла весёлые игры своих сестёр. Что тебе рассказать о том, каковы шторма? То, что видел ты, — просто лёгкий вечерний бриз. С той поры, как тебя увидела, я сама — как разбитый корабль, океаном влекомый вниз. Мне не нужен твой каменный замок, холодный зал, музыканты, и танцы, и взгляды чужих людей; чтоб увидеть тебя, можно просто закрыть глаза, не встречаясь с тобой, нелюбящим, каждый день. Что тебе рассказать о том, как мерцает лёд на большой глубине, в нетающих ледниках? Кто ещё, мой свет, об этом тебе споёт, кто ещё споёт о глазах твоих и руках? Я останусь там, где тебе не найти причал, я останусь там, где весь год холодна вода, я останусь, как сёстры, — зла, весела, ничья; я отдам свои песни, но голоса — не отдам. 04.02.2009

ЛЁГКОСТИ ПЕРЕВОДА

и, когда не отпускает и не проходит — кажется, не пережить очередную зиму, — она пишет ему что-то вроде «я купила себе фиолетовые колготки!», что в переводе значит — «проверка связи. скучаю невыносимо». он ей отвечает — «к ним нужен оранжевый лёгкий плащ!», что значит — «заходи под вечер, в любое время. чем тебя снова ранило? кто теперь твой палач? хочешь — рассказывай, хочешь — плачь; к чаю есть малиновое варенье». 06.03.2009

ПИОНЕРСКОЕ

Для чего ты такой мне выдан, как есть, натурой, в соответствии с небесной номенклатурой? Чтоб себя ощущала то центром мира, то полной дурой. Чтоб ответила за слова романсов, разученных на вокале. Чтобы различала привычку и привыкание. Чтоб нашла тебя — как находит коса на камень. Чтоб глаза у меня сияли, как на параде. Чтобы реже были губы мои в помаде; чтобы чаще держала свой ум во аде. Чтобы жить ни на миг не казалось легко и просто. Чтобы было на что напороться, за что бороться. Чтобы ярче светили звёзды на дне колодца. 26.01.2009

ПАРА СЛОВ О КРАСОТЕ

С ним не надо ни дна, ни Парижа, ни Мулен Ружа; с ним — сиди и жди, когда будет тишь да гладь; он не мальчик, он биологическое оружие, с ним — не жить, а разве что медленно погибать. Ты-то думала — что мне сделается, я железная, но на каждый металл находится свой кузнец: все попытки твои — смешные и бесполезные — убежать отсюда заканчиваются здесь. Он и сам не знает, что носит в себе ненастье; он и сам не знает, что делать с тобой такой; он и сам не умеет пользоваться этой властью, хоть на время давать тебе отдых или покой. Ладно бы ушёл, завёл бы себе другую, уберёг, изолировал, выбил бы клином клин, — как он мягко стелет, как кладёт тебя, дорогую, обнажённой спиной на мерцающие угли. Был бы донжуан, злой гений или убийца, — но он спокоен, его намерения чисты. Плачь ему в ключицы, не зная, как откупиться от его бессердечной, бессмысленной красоты. Ты всё смотришь и смотришь — то дерзко, то укориз¬ненно, и во взгляде зреет медленная беда. — Как ты, думаешь вообще о совместной жизни? — Ну, о совместной смерти — подумываю иногда. 22.01.2009

СНЕГ

Вот так бы и шёл — не касаясь ни сердца и ни руки, под сиреневым снегом, медленно тающим на земле. Мы сильны, но вместе — беспомощны и хрупки; быть бы проще, наивнее, веселей. Так бы и шли — беспечно и налегке, распевали песни, а не платили бы по счетам. Снег запутывается в твоём мохнатом воротнике; так бы и не знала, какой он холодный, моя щека. Так бы идти, не оглядываясь назад, через сонные переулки и ветреные мосты; расставаться — с радостью, не просыпаться с утра в слезах, не биться хрустально, не рваться на лоскуты. Вот так бы и жили в мире. Любая власть обоюдоостра — ты это знаешь и сам. Я не сдалась, я пока ещё не сдалась — не смотри так подолгу в мои глаза. 16.01.2009

Где твой мальчик...

Где твой мальчик, почему его голос больше тебя не греет, почему ладони твои холодны, как снег? Мальчик, который писал тебе письма о Дориане Грее и земле Никогда, в которой видел тебя во сне. Мальчик, с которым танцевали вы перед стойкой, говоривший одними глазами, — давай, кружись! Где этот мальчик, вздыхающий: «Если б только можно было прожить с тобой рядом ещё одну жизнь»? Кто сжимал твою руку в кольцах на переходе, с кем из гостей вы вдвоём уходили вон; это ведь не он теперь говорит с тобой о погоде? Это ведь не он же, не он, не он? Это не он удивлялся — «зачем тебе эти войны», предупреждал: «Осторожно, много летает стрел»; мальчик, который спрашивал: «Что же тебе так больно, кто же тебя вот так до меня успел?» Где он, который шептал тебе самой тяжёлой ночью: «Не забывай — моё сердце бьётся в твоей груди»? В очередь, сукины дети, в очередь, в очередь; следующий на забвение — подходи. 09.01.2009

Здравствуй, Новый Год, проходи сюда...

Здравствуй, Новый Год, проходи сюда. Что ты, нет, не рано — уже среда. Доставай шампанское, режь салатик; этого добра нам сегодня хватит. Ты опять пришёл — разгребать бардак, объяснять наглядно, кто друг, кто — так. Кто вписался, кто выбыл на повороте. Кто со мной, а кто просто был не против. Расскажу стишок, доставай мешок. От твоих подарков — культурный шок, не хватает слов моей рiдной мовы. Ну зачем каждый раз ты настолько новый? 30.12.2008