Игры Немезиды
Шрифт:
— Ты нормально там? — спросила Бобби.
— Хотелось бы видеть, что происходит. Или что–нибудь сделать. Я не прочь подраться, но вот изображать селедку в банке — это не по мне.
Желудок подступил к горлу. В первый момент Алекс принял резко наступившую невесомость за тошноту. Его амортизатор завалился налево, койка Бобби — направо, и теперь они не видели друг друга.
— Так, — сказала Бобби, — они добрались до двигателя.
— Ага. Стало быть, вы с Авасаралой заподозрили, что кто–то присваивает корабли и оборудование Марсианского военного флота?
— Какие мы умные, да?
Койки снова развернулись: маневровые двигатели корабля боролись с инерцией стали и керамики. Вибрация ОТО и отдача пусковых аппаратов создавали грубый музыкальный фон, но внимание Алекса привлекла тишина.
— Противник, — сказал он, — больше не стреляет.
— Гм, — выдохнула Бобби и почти сразу добавила: — Абордаж?
— И я о том же.
— Ну… Как по–твоему, сколько нам валяться в эти койках, прежде чем пора будет искать себе оружие?
— Пять минут?
— Подходит, — согласилась Бобби, доставая ручной терминал. — Ставлю таймер.
Дверь в кают–компанию открылась через три минуты двадцать пять секунд. Трое десантников в легкой боевой броне придерживались за раму люка. Винтовки они держали вдоль бедра. Первый — узколицый мужчина со шрамом на крыле носа — выдвинулся вперед. Алексу пришло в голову, что если к врагу попали корабли Марса, то и десантное снаряжение у него уж точно есть, — но узколицый уже устроился у стола.
— Мистер Камал, сержант Драпер, я — лейтенант де Хаан. Корабль будет маневрировать, так что нам следует соблюдать осторожность, однако я настоятельно прошу вас сейчас же проследовать за мной.
— Есть, сэр, — отозвалась Бобби, мгновенно отстегнув крепления и оттолкнувшись от амортизатора к выходу.
Алекс почти не отставал от нее.
Десантники двигались в невесомости с эффективностью, дарованной опытом; перемещались по коридору так, чтобы один все время прикрывал остальных сзади, другой спереди, а Бобби с Алексом оставались посередине. Дважды рывок корабля заставал Алекса посреди прыжка от скобы к скобе.
В первый раз он успел поймать другой зацеп, но во второй пилота отбросило от голого участка палубы и крутило в воздухе, пока один из десантников не поймал его и не подтянул к надежному захвату. Звук боя сначала усиливался, потом отдалился. Одна дверь отказалась открываться, предупредив, что по ту сторону вакуум, и пришлось идти в обход. Путь, как в неспокойном сновидении, тянулся целую вечность — и в то же время закончился, не успев начаться.
В рубке они увидели пристегнутую к креслу женщину–капитана и премьер–министра в соседнем амортизаторе. Вокруг них стрекотали, обмениваясь информацией, члены команды. Из обрывков переговоров Алекс, не фиксируя каждого клочка сведений по отдельности, составил общую картину. Главный двигатель вышел из строя. Связь не действует ни в широком диапазоне, ни но направленному лучу. Пробоины в корпусе — у машинного зала, в оружейной и в кормовом складе. Вести стрельбу еще можно, но система наводки отказала. О двух фрегатах, оставшихся в охранении после отвода основного конвоя, никто не вспоминал, из чего Алекс заключил, что они уничтожены.
— Нас ждут атака и абордаж, — на удивление спокойно произнесла женщина–капитан. — Наш конвой сейчас подвергается целенаправленной атаке и не может прийти на помощь. Мы отправили в эфир сигнал бедствия, но крайне маловероятно, что кто–то подоспеет сюда до разрешения конфликта. Мы готовим отпор, но, поскольку мы не в силах больше обеспечить вам безопасность, вероятно, придется вас эвакуировать.
— Под обстрел? — спросил Алекс.
— Не лучший вариант, — признала она. — Но, при всем уважении, для меня важнее всего безопасность премьер–министра.
— Конечно, шкипер, — коротко сказала Бобби.
Слова Алекса прозвучали одновременно с ее:
— Звучит довольно зловеще!
Капитан проигнорировала обоих.
— У нас в готовности полдюжины спасательных капсул. Полагалось бы дать каждому в капсулу вооруженную охрану и выпустить всех одновременно в надежде, что внимание противника рассеется и кто–нибудь получит хорошие шансы уйти незамеченным.
— Паршивый план, — бросил Алекс и повернулся к премьер-министру. — Вы ведь понимаете, что план паршивый, сэр?
Смит кивнул. Он раскраснелся, пленка пота покрывала лицо и шею: поверхностное натяжение удерживало жидкость на коже.
— Да, — поддержала Алекса Бобби, — на капсулах нет Эпштейна. Вы нас выбросите прямо под обстрел. А ведь у нас есть гоночная яхта. «Бритва» строилась ради скорости.
Женщина–капитан подняла руку, призывая к тишине.
— Я о том и говорю. Мы можем выделить «Бритву» премьер-министру, дать ему пилота и охрану, но это будет означать, что я оставила в мясорубке двух штатских…
— Какого черта? — перебила Бобби. — У нас здесь и пилот, и охрана. Чем мы плохи? Мы можем уложить премьер–министра Смита в амортизатор и занять кресла. Алекс, в отличие от ваших, уже знает эту яхту, а я — при всем уважении к сержанту де Хаану — стреляю в цель не хуже других. Будет нелегко, но вполне возможно.
— Да, я к тому и подводила, — с раздражением отозвалась капитан. — Кроме того, премьер–министр разъяснил, что из политических соображений на Луне требуется присутствие сержанта Драпер, поэтому…
— Они согласны, капитан Чудари, — резко перебил премьер. — Поймите уже, они согласны.
— Лейтенант? — обернулась Бобби. — Если мне поручается охрана премьер–министра, очень хотелось бы иметь оружие.
Узколицый улыбнулся, холодно блеснув глазами.
— Обеспечим, стрелок. Капитан?
Капитан коротко кивнула, и лейтенант толкнулся к лифту. Бобби последовала за ним. У Алекса сердце билось вдвое чаще обычного, но нарастающее возбуждение вытесняло страх. Да, он рискует расстаться с жизнью. Да, они окружены неизвестным противником, который, вероятно, возьмет корабль штурмом. Но ему предстояло снова вести в бой корабль, и незрелая, мальчишеская половина его души сгорала от нетерпения.