Игры Немезиды
Шрифт:
— Пока можем, мы будем прикрывать вас ОТО…
И снова Алекс перебил капитана:
— Этого мало. Мы, если будем разгоняться непрерывно, вероятно, обгоним их корабли, а вот торпедам не надо беспокоиться, не раздавит ли кого внутри перегрузкой. Прикрыться яхте нечем…
— Придется вам что–нибудь придумать, — сказала капитан.
— Уже, — сообщил Алекс. — Настройте несколько ракет на частоту лазерной связи «Бритвы». Выпустите их вместе с нами — все, сколько не жалко, — и пусть Бобби использует для наводки на вражеские снаряды лазер «Бритвы». Мы уйдем от вражеских кораблей, а их торпеды собьем. И, если между нами и Луной никого нет и если хватит ракет, мы доберемся до места.
«Только бы нас не подстрелили на выходе», — добавил он про себя.
Капитан Чудари, моргнув, покосилась на премьер–министра. Тот ответил вопросительным взглядом. Чудари пожала плечами.
— Это уже что–то.
— То есть?..
— Да, — сказал капитан. — Это могло бы… может сработать.
— Капитан, — позвали сзади, — контакт с противником подтверждают палубы семь и тринадцать. Разрешите использовать тяжелое вооружение?
— Разрешаю, — ответила она и обернулась к Алексу. — Думаю, это значит, что вам пора, мистер Камал.
— Благодарю, капитан, — сказал Алекс. — Я постараюсь, чтобы все сработало.
Премьер–министр отстегнулся и плавал над креслом, пока один из оставшихся в рубке десантников не поймал его и не направил в нужную сторону. Когда премьер с капитаном пожимали друг другу руки, прозвучал новый голос:
— Капитан, принимаем сообщение от атакующих. С «Пеллы».
— Их флагман, — пояснил Алексу премьер–министр.
— Опять требуют сдачи? — бросил капитан.
— Нет, сэр. Передают открыто, не по направленному. И… ну, черт побери…
— Перешлите мне, мистер Чу, — велела Чудари. — С самого начала.
Щелкнуло аудио. Густой треск помех, тишина и снова помехи. Кто–то вскрикнул, словно бы от боли. Голос, когда он наконец зазвучал, был сосредоточенным и серьезным. И ударил Алекса, как пинок под дых.
«Если вы это слышите, прошу передать дальше. Говорит Наоми Нагата с „Росинанта"…»
Глава 32
Наоми
Она заранее поняла, что что–то будет. Еще прежде, чем осознала, что это будет. Изменилось ощущение корабля, притом что все оставалось прежним, по крайней мере поначалу. Команда все так же смотрела новости и ликовала. Наоми все так же держали под присмотром и обращались с нею как со зверушкой–талисманом: прирученная Джеймсом Холденом девчонка вернулась в свою клетку. Марк был с ней вежлив, а Филип колебался — подойти или сбежать подальше. Но появилось и новое. По кораблю разливалась напряженность, и Наоми пока не знала, то ли все предвкушают известие о новой бойне, то ли ждут чего–то более личного и конкретного. Одно она чувствовала ясно: это напряжение мешает ей спать и есть — слишком сдавливает внутренности ужас.
Никто ей ничего не сказал, и не было определенной минуты, когда она сделала окончательный вывод. Просто, оглядываясь назад, видела, как сквозь дни ее плена просачивались мелочи. Некоторые застревали в почти сверхъестественном ощущении важности. Вингз, щеголяющий в марсианской форме; широкоплечая девушка немногим старше Филипа, тренирующаяся с сосредоточенностью человека, готовящего себя к тому, к чему он явно не готов; Карал, направляющий работу Наоми по инвентаризации в сторону арсенала с запасом силовой брони; серьезность, с какой Син взвешивал на руке каждую винтовку. Мелочи, как пылинки в запущенном воздуховоде, наслаивались, превращаясь в нечто, почти неотличимое от знания. Впереди был бой. Более того, Марко готовил засаду на марсианские силы.
Обнаружив Мирала с Ааманом сидящими, колени к коленям, в коридоре у медотсека, Наоми поняла, что момент вот–вот настанет, и надежда, которую она таила даже от себя, расцвела в горле, дикая, как ярость.
— Это «Пелла», — почти по слогам выговаривал Мирал. — Под–тверж–дай-те курс.
— Подтвердите, — тихо поправил Ааман.
Мирал, сжав кулаки, ударил по палубе.
— Эй, а я как сказал?
— Подтверждайте. А надо — подтвердите.
— Еще раз… — Мирал прокашлялся. — Это «Пелла», подтвердите курс.
Ааман ухмыльнулся.
— «Пелла», курс подтверждаю.
Мирал поднял голову и поморщился, заметив Наоми с Сином. Наоми покачала головой.
— Прекрасно исполнено, — сказала она. — Настоящий марсианин.
Мирал запнулся, сомневаясь, что она знает и чего ей знать не положено. И наконец улыбнулся чуть ли не с робостью. Наоми ответила улыбкой и прошла дальше, держась, как одна из них. Как своя. Двигавшийся рядом Син молчал, но краем глаза следил за ней.
В пересменке между вахтами подавали размороженную лапшу с пивом. Новости были настроены на обзор событий в системе, и Наоми впервые смотрела их с жадностью. Она ловила не то, что сказано, а то, о чем молчат. В Северной Америке и Азии иссякали резервы воды и продовольствия, Европа могла продержаться несколькими днями дольше. Помощь, направляемая из южного полушария, сокращалась из–за местных проблем. Наоми было все равно. Это не про Джима. Станция «Медина» молчит: базовый несущий сигнал сохраняется, но на запросы не отвечает. И это Наоми не интересовало. Представитель меньшинства в марсианском парламенте в Лондрес–Нове призвал премьер–министра немедленно возвратиться на планету. Эта новость тоже мало трогала Наоми. Каждый сюжет, не посвященный взрыву корабля на станции Тихо, был победой. Наоми торопилась с едой — всасывала сладкую бледную лапшу и глотала пиво, словно своей спешкой могла поторопить корабль и атаку.
Приблизить время, когда она воспользуется шансом.
Следующие полсмены они с Сином занимались машинным залом и мастерской, проверяя, все ли там закреплено. На корабле, полном астеров, в этом и так можно было не сомневаться. Тем не менее ритуал внушал чувство уверенности. Порядок и контроль на корабле вовсе не означали безопасности. Астеры, не проверявшие все трижды, быстро выпадали из генного пула, а порядок в мастерской вызвал в Наоми атавистическое ощущение уюта. Между тем она незаметно убедилась, что ящик с неисправной петлей все еще на месте, и больше не смотрела в его сторону. Ей и так казалось, что у нее все на лбу написано и даже своим равнодушием к этому ящику она привлекает к нему внимание Сина.
Она нс замечала связи между темными мыслями и почти невыносимым волнением, пока Син, услышав гудок своего терминала, не прекратил работы.
— Двигай до ту амортизатора, — сказал он, тронув Наоми за плечо.
Прикосновение было мягким, но сильным. Наоми не изображала неведения, не пыталась скрыть тревоги. Всякое беспокойство сейчас истолковали бы как страх перед боем.
В своей каюте она пристегнулась, и Син проверил крепления. После чего удивил ее, задержавшись на минуту, навалившись на край койки, которая повернулась под ним. У него при малейшем движении перекатывались под кожей мускулы, и все же Син умудрялся выглядеть застенчивым мальчишкой, носившим мужское тело как костюм.
— Зухтиг ту, са–са?
Наоми улыбнулась ему, надеясь, что улыбка выглядит искренней.
— Конечно, — ответила она, — я всегда берегу себя.
— Ла. Не всегда, ты, — возразил Син.
Его что–то мучило. Что — Наоми не знала.
— Тесно, будет много маневров. Где нет койки, чтобы тебя поймать, держись стен, да? Или углов.
Страх забил рот вкусом меди. Он знает? Догадался? Син, избегая ее взгляда, согнул и разогнул пальцы.
— Эн буэнас, ты. Счастливая, с тех пор как с Марко. Вот я подумал, может, ты решила, что есть чему радоваться, а? Может, нашла выход не через дверь…