Игры Немезиды
Шрифт:
«Самоубийство, — сообразила Наоми. — Он говорит о самоубийстве. Думает, что я решила отстегнуться в разгар боя и позволить кораблю разбить меня насмерть». До сих пор она сознательно не обдумывала такой возможности, хотя темные мысли вели ее в эту сторону. Хуже того, мысль не вызвала удивления, а только теплое, утешительное чувство. И Наоми задумалась: не это ли у нее на уме, не был ли присущий ее плану риск скрытым способом осуществить черные мысли? Сомнение обескуражило ее.
— Я рассчитываю быть здесь, когда это кончится, — сказала она резко, словно убеждая не только тюремщика, но и себя.
Сии кивнул. Корабельная
— Эса? Тяжело нам и тебе. Мы пройдем, са? Мы все, и ты тоже. — Он разглядывал свои ладони, словно на них что–то было написано. — Ми фамилии, — сказал он под конец. — Помни: аллее ла сон фамилии, и ту бист альзо [18] .
— Иди пристегнись, здоровяк, — посоветовала Наоми. — После договорим.
— После. — Син улыбнулся ей и выпрямился.
18
Все здесь одна семья, и ты тоже.
Дали второе предупреждение, и Наоми откинулась в гель, словно собиралась навсегда остаться в его прохладных объятиях.
В рубке Марко, наверняка спокойный и уверенный, разыгрывал роль марсианского капитана, внушая всем, кому мог, что теперь, когда он здесь, все будет в порядке. И ему верили.
Он говорил из марсианского корабля с надежным, проверенным кодом транспондера. И, вероятно, пользовался марсианским военным шифратором. Те, к кому он обращался, знать не знали, что он совсем не то, чем кажется, — что было так очевидно для Наоми.
Ей бы пожалеть их, но она не жалела — не оставалось времени. Звук запускаемых ракет и бормотание ОТО совпали с поворотом на тридцать градусов влево. Ее койка, зашипев, развернулась на шарнирах. Наоми откинула крепления и села, отдернув ногу от иглы. Будь она уверена, что в инъекцию не подмешано седативное, дождалась бы укола. А теперь поздно. Койка вернулась в нейтральное положение. Наоми спрыгнула на пол и быстро, уверенно вышла в коридор. Она раскинула руки, касаясь стен кончиками пальцев, а подошвами скользила над самым полом. «Сгибай колени. Центр тяжести смещай вниз, — напомнила она себе. — И будь готова к неожиданностям».
Корабль задергался. Ничего не было заметно по стенам и палубе, глаза уверяли, что все надежно, тихо и неподвижно, но собственная масса толкнула ее к одной стене, потом к другой и — хуже всего — вперед, туда, где не за что было зацепиться. Это казалось хуже невесомости. Усилия мозга, пытающегося определить верх и низ без чувства тяжести, могут сбить с толку, но здесь происходило другое. Наоми швыряло по коридору, как игральную кость в стаканчике, но она продвигалась вперед — туда, где при слишком резких поворотах молено было упереться в стены.
В лифте она набрала код мастерской, а сама вцепилась в опорную скобу. Кабина упала в глубину корабля. Наоми чувствовала сотрясение корпуса — марсиане отстреливались. Неплохо, пусть себе палят. Ей было не до борьбы. Все внимание она сосредоточила на том, что предстояло сделать.
В мастерской оказалось пусто, все было на местах, но закреплено не намертво — при каждом толчке дребезжал металл, словно корабль учился говорить. Наоми добралась до неисправного ящика, но тут пол ушел из–под ног. Покачнувшись, она ударилась головой о металлическую полку.
«Ничего страшного, — сказала она себе. — Ссадины на голове сильно кровоточат. Это не значит, что рана серьезная. Шевелись!»
Рокотали ОТО, звук проходил сквозь корпус корабля. Наоми достала ящик. Отщелкнула крепление и бережно опустила его на палубу. Долгую мучительную секунду ей казалось, что замок другой, непослушный. Но все было в порядке. Просто шутки психики. Наоми оттянула крышку, вогнала кончики пальцев в щель, которой здесь быть не полагалось, налегла и снова дернула, вгоняя вместо клина собственную плоть и кость. Она не замечала дьявольской боли. Тело вдруг тяжело надавило на палубу. Они разгонялись. Зачем — Наоми не знала. Заболела спина. Она много лет не требовала от позвоночника поддерживать тело при перегрузках. Обычно во время разгона она лежала спиной в геле.
Защелка, возмущенно лязгнув, поддалась. Ящик распахнулся, но инструменты остались на месте. Ключи, тюбики с эпоксидкой, вольтметры и баллончики воздуха и смазки удерживались ремешками. Наоми пролистала слои упаковки, открыла набор шестигранных ключей и выбрала десятимиллиметровый. Здесь у нее было преимущество перед Марко и его командой — она много лет прожила на марсианском корабле. Руки сами знали, какой ключ откроет панель доступа. Тестер, зажим для проводов и легкий ломик — все это она распихала по карманам. Если повезет, хватит одного ключа, однако… Палуба опять поплыла из–под ног — неожиданно ушла тяжесть. Наоми не могла бы сказать, вращается она в воздухе или корабль кружится вокруг нее. Она потянулась к палубе, к стенам, но достать сумела только плавающий рядом ящик. И он сойдет. Наоми подтянула его к животу и резко толкнула. Отлетев в обратную сторону, она ухватилась за верстак. Чувство низа вернулось, и ящик с грохотом свалился рядом с подогнувшейся ногой. По кораблю опять прокатился басовитый гул. Не замечая боли в спине и коленях, Наоми побежала к лифту.
Едва она вошла в кабину, гравитация снова исчезла. ОТО еще били, но заметно реже. Она не запомнила, когда в последний раз слышала пуск ракеты. Бой заканчивался. Она усилием воли торопила лифт. Если она не успеет до отбоя, если люди поднимутся из амортизаторов и застанут ее, то Холден с «Росинантом» и, вероятно, с большей частью станции Тихо умрут. На каждом метре медлительного движения лифта ей представлялось: запуск двигателя — и выплескивающийся из него огонь, ярче самого света, поглощает все. Корабль шевельнулся, ударив Наоми о стену, и, избитую, снова отпустил в невесомость. Она остановила кабину между жилой палубой и шлюзами и закрепилась в распор, чтобы торможение не застало ее без опоры.
Панель, пятнадцать на сорок сантиметров, открывала доступ к главной электрической цепи, проложенной по оси корабля. Если пережечь кабель сварочной горелкой, все питание немедленно переключится на другие каналы. Ничего не случится, просто зажжется несколько сигналов неисправности. Наоми это не волновало — она не собиралась выводить корабль из строя. Она собиралась его использовать. Упершись обеими ногами и уцепившись одной рукой за скобы креплений, она взялась за ключ. Винты были закреплены на щитке и не вынимались, по она чувствовала, как они теряют сцепление с металлом. Три гнезда свободны. Четыре. Пять.