Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
– Полностью согласен, – Джейнно с довольным видом оперся на свой огромный меч, созерцая результаты работы. – Пожалуй, стоит лишить его утешительного приза. Бран, будь поаккуратнее, не задень Эвазара.
Тьма вскипела и забурлила у ног Браниха, беря начало в его тени. Она разрасталась, облекая своего повелителя и хозяина непроницаемо чёрным плащом, а когда лорд Грейд обернулся к брату, хищно улыбнувшись, Джейнно увидел, как за считанные мгновения зрачки Браниха неимоверно расширились, затопив тьмой глазницы.
– Ничего не бойся, Джейнно, ибо твои страхи могут обратиться против
– Значит, нам обоим повезло в том, что я практически лишён этого бесполезного чувства, – почти не солгал лорд Фаул. Ещё раз улыбнувшись, Браних шагнул в проход и рождённые его силой создания, похожие на ломкие абрисы фигур, заполненные чернотой, послушно ринулись вперёд, словно ищейки на запах жертвы. Джейнно оставалось лишь прикрывать спину брата, не особенно вслушиваясь в крики отчаянного ужаса и звуки беспорядочной пальбы. В конце концов, он сожалел, что не может лично принести избавление для этих несчастных, искренне считая, что смерть от честного клинка – чиста и почётна, не то что позорно сдохнуть от выкрутасов собственного воображения. Пропуская Браниха вперёд, Джейнно чувствовал бессильные ярость и гнев. Они клокотали внутри, словно магма в жерле пробуждающегося вулкана… но слишком велика была вероятность того, что обезумевшие от страха охранники попытаются взять наследника трона в заложники, а он, Джейнно, не сможет вовремя обуздать своё безумие, сверкающее алым на кончике клинка. Рисковать своей жизнью – легко и привычно, но только не ЕГО.
Но вот, шагая по телам павших противников, они достигли своей цели – особо охраняемой камеры. Сопротивление здесь было гораздо сильнее, но вернувших свою силу принцев уже ничего не могло остановить. Взрезанные электронные замки, запах горелой изоляции и вот дверь распахнулась…
Джейнно страшно вскрикнул, бросаясь внутрь стерильно-белой камеры, на полу которой безвольной сломанной куклой лежал Эвазар. Лицо его было настолько бледным, что могло соперничать с молочной белизной допросной. И на фоне этой чистоты грязными пятнами смотрелись брызги и застывшие потёки чёрной крови. Изрыгая заковыристые проклятия в адрес вероломного Энрике, герцог Фаул звал:
– Заре! Заре, ты слышишь меня?!
Веки несчастного еле заметно дрогнули, но он так и не смог найти в себе сил открыть глаза, чтобы увидеть брата, склонившегося над ним. Изломанное беспощадной болью тело отказывалось служить, а когда Джей коснулся шершавыми сухими пальцами губ наследника, чтобы проверить – дышит тот или нет, сознание милосердно оставило Эвазара, позволив забыться в ласковой, мягкой тьме.
– Они пытали его, – с отвращением процедил Браних, пнув подвернувшееся бездыханное тело последнего из защитников этой «крепости». – Сволочи!
Джейнно с великой осторожностью поднял на руки тело брата, стараясь не причинять лишней боли. Перебитые в нескольких местах ноги, помятые рёбра, внутренние кровотечения – далеко не весь перечень, который выдал бы дроид-диагност. Зэра срочно нужно было спасать, иначе он не проживёт и нескольких часов.
– Рик заплатит за каждую секунду страдания Заре. Я клянусь в этом.
Больше немногословный маршал не сказал ничего, однако Браниху тотчас представились все виды казней,
– Давай позже решим, кто съест печень Энрике, а кому достанется сердце. Забираем добычу и сваливаем!
Обратную дорогу Джейнно помнил плохо. Должно быть от того, что коридор впереди кишел тварями, подчиняющимися Браниху, а сами они просто бежали следом, отмахиваясь от встречных патрулей, поднятых по сигналу тревоги. Взгляд лорда Фаула то и дело впивался в лицо Эвазара, отмечая всё новые и новые следы жестоких пыток. Пересохшие губы регента приоткрылись, но если он и застонал от боли, то совсем неслышно.
– Скоро всё закончится. Потерпи. Только не умирай… – Эти слова Джейнно твердил, как чудотворную молитву, могущую удержать умирающего брата на этом свете. Ловчий Теней обернулся, ободряюще хмыкнул:
– Он выдержит. Это же Зэр! Он настолько ответственный, что просто не посмеет умереть, бросив нас одних. Хватит смертей. Больше никто не погибнет!
И не смотря на то, что слова эти были корявы и очень далеки от тех сладких песен, что обожают менестрели, сказаны они были от всего сердца, звеня неподкупной, искренней уверенностью, что так и будет.
– Да, – кивнул Джейнно, прижимая к груди своё драгоценное сокровище. Он позаботится о том, чтобы все виновные понесли заслуженное наказание, ибо только таким образом, единственным доступным для него, мог выразить всю глубину своего гнева.
Как ни странно, но из Дворца они выбрались, практически не встретив сопротивления. Несколько раз автоматические двери внезапно срабатывали, отсекая беглецов от отрядов преследователей, и напротив – перед Бранихом и Джейнно открывались пути, о которых принцы ранее и не знали! Тёмные, узкие ходы, пролегающие в толще стен, запах пыли и плесени, горький привкус тайн, бережно хранимых и уже не нужных тому, кто так любил мягко, неслышно ступать по выстланным старыми коврами переходам, из этой затхлой, отдающей древностью тьмы вглядываясь в ярко освещённые комнаты.
Почему-то именно сейчас Браниха накрыло осознанием того, что прошлая его жизнь безвозвратно утрачена со смертью отца и Лукаса, сумасшествием Энрике… Столько потерь и поражений, и дело было даже не в проигранной битве, ведь, в конце концов, проиграть аналитику уровня Араши не столь уж тяжкое преступление. Просто адмирал, прошедший сквозь огненное горнило множества битв и выживший всему вопреки понимал – сейчас они с Джейнно подобны бойцам, получившим тяжкие ранения, но не способным остановиться, чтобы прийти в себя. Слишком часто видел Браних, как умирали те, кто не вовремя вспоминал о своей боли.
Нельзя думать, нельзя останавливаться – только вперёд! Он ещё успеет разорвать собственное сердце ледяными крючьями тревоги за жену и детей, так же, как Джейнно успеет почувствовать запоздалые стыд и сожаление за то, что был так необдуманно откровенен в своих порывах перед тем, кто умел всё замечать и делать правильные выводы. Хотя… что в действительности может чувствовать закалённый в боях идеальный воин без страха и упрёка? Истинный рыцарь и жестокий палач, сочетающий в себе две прямых противоположности – благородство и безумие.