Шрифт:
Глава 1
Рассвет заливает небо нежными красками, счастливые пары просыпаются и радуются новому дню.
Лишь для меня рассветы полны горечи. Ведь возлюбленной больше нет рядом, она стала бесплотной тенью.
Из поэмы Ляо Цина «Путешествие в Долину Призраков»
После внезапной смерти прекрасной Фай Чжень жизнь принца Сенлина утратила всякий смысл и наполнилась скорбью. Уже больше полугода он почти не выходил из своих комнат в Гранатовом дворце и забросил все дела.
— Ему уже перевалило за двадцать, а он плачет по любовнице, словно неразумный ребенок по любимой игрушке. Разве это достойное поведение для наследника престола? Страшно представить, что Сенлин, с таким-то характером, обретет власть над целой страной. Я же не вечен. Пока боги даруют мне бодрость и силы, но кто знает, что будет через месяц или через год? Куда катится молодое поколение? И куда катится государство? А ведь он даже не был женат на этой самой Фай Чжень, но до сих пор не может взять себя в руки. Разве для меня много лет назад не стала ударом кончина божественной супруги Лунь Ян, родившей мне первенца? Однако я справился с этим горем, ибо государственные дела важнее семейных забот и любви. Больше того, женился повторно, дабы вторая супруга подарила империи запасных наследников. А то мало ли что может случится, если боги вдруг разгневаются.
Советники императора, которым он часто высказывал свое недовольство, согласно кивали. Почтенные государственные мужи не достигли бы таких высот при дворе, если бы не умели вовремя и с достоинством кивать. Впрочем, на сей раз император был полностью прав. Поэтому советники не лукавили и поддакивали ему совершенно искренне.
— Он забросил все дела, позабыл о своих обязанностях наследника и старшего сына. Заперся в четырех стенах, не выбирается на конные прогулки, прекратил упражнения с мечом и чтение собраний законов. Даже ближайших друзей не хочет видеть и не смотрит больше на других женщин. Так и заболеть недолго. И всему виной покойная Фай Чжень, женщина сомнительного происхождения, о чьих предках ничего толком не известно. Может, она была порождением демонов, и поэтому смогла обрести такую власть над моим несчастным сыном?
Советники снова кивали. Потом один из них приводил какой-нибудь новый довод в пользу того, что если даже покойная и не являлась демонским отродьем, то идеальной ее уж точно не назовешь. Остальные поддерживали высказывание меткими и глубокомысленными замечаниями. Все эти разговоры были в своем роде примечательны, однако особой пользы не приносили. Принц по-прежнему оставался замкнутым и печальным, что не на шутку расстраивало отца.
И вот однажды мудрый советник Ван Зейн предложил:
— Раз уж наследный принц стал равнодушен к развлечениям, женщинам и прочим радостям жизни… почему бы не попробовать воззвать к его чувству справедливости? Наверняка в нашей благословенной стране не все еще идеально…
— В самом деле? — удивился император.
— Я так предполагаю, — уклончиво ответил Ван Зейн. — Ведь даже на луне есть пятна. Найдите для него возможность исправить несправедливость, одолеть зло, помочь угнетенным, разоблачить коварный заговор, победить злодеев… Что-то в этом роде. Хотя бы приблизительно. У принца добрая душа от рождения. И если он забыл о собственном счастье, то шанс подарить счастье другим, возможно, отвлечет его от своего горя.
— Интересная мысль! — воскликнул император. — Кажется, я понимаю, куда вы клоните. И в самом деле весьма остроумно. Отвлечь моего сына на какой-нибудь благородный поступок… Хм... думаю, это можно устроить.
Глава 2
Взгляд принца Сенлина рассеянно скользил по старинному трактату. Однако те идеи, которыми знаменитый автор наполнил свой многолетний литературный труд, совершенно не увлекали принца, хотя начинал он чтение с интересом. Считалось, что именно здесь подробно описаны способы воскрешения мертвых. К сожалению, комментаторы были не совсем правы. Примерно с середины становилось понятно: автор предлагал воскрешать усопших не в прямом, а в переносном смысле. А в действительности призывал смириться с потерей и предаться философии. Вовсе не за этим принц велел отыскать древнее сочинение в императорском книгохранилище. Результат не оправдал надежд принца. Тот с досадой отшвырнул шелковый свиток в сторону и отвернулся к распахнутому окну в сад, когда неслышно появился слуга. Поклонившись, произнес:
— Император приглашает вас в Черный зал и ждет с нетерпением.
— В Черный зал? — переспросил принц. — С чего бы это? Разве кто-то приехал?
— По всей видимости, да. Хотя точно пока не известно.
Принцу вовсе не хотелось отправляться на другой конец огромного дворца и битый час сидеть в мрачном помещении, где стены и потолок были обтянуты черным шелком с вышитыми золотыми нитями узорами, а в углах мерцали гигантские мечи, способные обезглавить человек пять одним махом. Там обычно принимали посланников из некоторых провинций, дабы гости прониклись суровым величием императорской власти.
— Скажи, что я плохо себя чувствую.
— Боюсь, это не поможет, — сочувственно отозвался слуга. — Мне дали понять, что ваш отец будет настаивать на встрече. Видимо, он придает ей большое значение.
Напрашивался вывод, что отказаться вряд ли возможно. Пришлось подчиниться.
***
Да, Черный зал с детства казался принцу самым мрачным помещением во всем дворце. Однако это дело вкуса, и довольно многие считали зал для приема посланников (как уже упоминалось, не иностранных, а из провинций империи) величественным и впечатляющим. Император восседал в центре зала на троне из черного нефрита, покрытого причудливой резьбой и позолотой, вокруг расположились советники и другие приближенные.
Плавным движением руки император указал сыну место возле себя и, когда тот опустился на сиденье, произнес:
— Нам доставили срочную весть из провинции Данвэйн. Дело не терпит отлагательств. Кажется, там произошло нечто из ряда вон выходящее. Поэтому я и распорядился позвать тебя. Надеюсь, не отвлек ни от каких важных занятий?
— Мое время всецело принадлежит вам, дорогой отец, — привычно ответил принц.
— Ну-ну. Хорошо, что ты об этом еще помнишь.
Император распорядился:
— Пусть тот человек зайдет.
И вот в боковой стене раздвинулись ажурные перегородки из темного дерева, и в зале появился незнакомец. Точнее, незнакомка. Хотя фигура была полностью скрыта складками широкого дорожного одеяния, а лицо — пеленой из тончайшей ткани, по росту, походке и силуэту сразу стало ясно: перед собранием предстала молодая женщина.
Она нерешительно сделала десяток шагов и замерла на месте.
— Подойди ближе, — распорядился император, а когда незнакомка поспешила выполнить приказ, добавил: — И открой лицо.