Илларион
Шрифт:
Айзеку стало неловко от того, что приятный, добродушный образ родителей Гаспара ведьма спешила испортить ядовитой приправой сарказма. Пытаясь избавиться от этого неприятного привкуса, писатель побыстрее отвлек Сибиллу.
– Я нашел тебе покупателя. Идеальный кандидат. Не так давно окончательно продал свой пивоваренный бизнес, теперь ищет новые возможности для выгодных вложений. Его очень заинтересовало твое казино. Сказал, что всегда хотел зайти на игорный рынок. Я взял его номер телефона. Свяжешься с ним, когда будешь готова.
– Неужто тебя задело то, как я отозвалась о Дельгадо? – мимо зоркого взгляда Сибиллы мало что проходило незамеченным.
– Вовсе нет, просто… – неуверенно начал Айзек, вновь превратившись
Сибилла с подозрением посмотрела на собеседника.
– Ты до сих пор не сделал ни глотка. – Коротким движением подбородка девушка указала на полный бокал в руке писателя. – Вчера ты был со мной более искренним, чем сегодня. Дело действительно в алкоголе? Тебе надо накатить, чтобы вновь сделаться обаятельным?
– Я не могу работать, когда выпью, и держусь трезвым ради твоей просьбы. Так что прояви немного благодарности, – строго ответствовал Айзек, глядя Сибилле прямо в глаза. Ей этот выпад определенно понравился.
– Давай посмотрим, что там происходит на сцене, и можно закругляться. Если ты не собираешься здесь выпивать, то нас больше ничего не держит. Цель визита мы выполнили, – заключила Сибилла и, взяв мужчину под руку, повела к толпе зрителей.
Лица и плечи людей прерывисто освещались вспышками света, и чем ближе Айзек пробирался к сцене, тем ярче становились эти вспышки и тем отчетливей из мрака вырисовывались живые скульптуры в вечерних одеяниях. На короткий миг действие на сцене прекратилось, не слышно стало ни музыки, ни шума, гул публики возвысился на фоне общей суеты празднества. Вероятно, представление закончилось, но писателю было любопытно взглянуть на следы того, что вызвало у зрителей восхищение. В тот момент, когда он протиснулся между двух зевак и наконец-то оказался у края сцены, ему прямо в лицо прянул широкий язык тугого, ослепительно яркого пламени. Конечно, до того, чтобы опалить писателю волосы, было очень далеко, но Айзеку показалось, что пламя коснулось его ресниц. В полуобморочном состоянии он рухнул на стоящих позади. Застигнутые врасплох, те не удержали тяжеловесное тело писателя и позволили ему упасть на гранитную брусчатку. Помощь пришла моментально от тех же самых людей, которые только что не успели помочь Айзеку остаться на ногах. Сибилла же не заметила падения спутника и повернула голову в ту сторону, когда он в спешке уже покидал угодья перед сценой. Лицо писателя выглядело так, будто он только что провел тет-а-тет с призраком.
Через некоторое время Сибилла, быстро устав от эффектных и в то же время до уныния однообразных факиров, стала искать Айзека в запутанных коридорах особняка. Она застала школьного друга выходящим из туалета – мокрая челка, растрепанные волосы, покрасневшие глаза, возбужденные движения, кончик галстука выглядывает из кармана пиджака, расстегнутые верхние пуговицы. Ему хорошенько досталось от изрыгнувшего огонь артиста. Теперь он выглядел закоренелым курильщиком, вдруг решившим поучаствовать в марафоне и ползком перевалившим через финишную линию. Сибилла пытливо наблюдала за тем, как писатель, тяжело переводя дыхание, вышел во двор и, пошарив по карманам, достал сперва сигареты и зажигалку, нервно закурил, а затем вытащил телефон и кому-то позвонил. Потом нервно пробежался взглядом по двору, словно лань, встревоженная неожиданным шорохом листвы и опасливо выглядывающая волка среди деревьев. Первый разговор по телефону занял порядка десяти минут. Любопытство Сибиллы разогрелось, и она решила подкрасться поближе, но ей не удалось сделать это незамеченной. Айзек, заметив девушку, направляющуюся к нему с двумя бокалами цитрусового коктейля, попрощался с человеком на другом конце линии. Ведьма, как и подобает гордой и бесстрастной женщине, не подала виду. Она решила зайти с другого фланга и спросить, что произошло у сцены.
– Ты в порядке? Выглядишь паршиво. Вот, выпей. – спутница всучила Айзеку коктейль с огромными кубиками льда, занимавшими чуть ли не половину бокала. Прежде чем ответить, писатель одним залпом осушил сосуд до последней капли.
– Что это за бабская дрянь? Нормальное пойло здесь не наливают? – недовольно заявил он, потирая красные глаза.
– Неужто ты созрел для того, чтобы выпить как следует?
– Так точно, барышня! Сударь проделал для вас немалую работу и заслуживает литрушку крепенького! Это малая цена для победы! – В привычной очаровательной манере Айзек улыбнулся и шутливо поклонился. Сибилла наконец-то узнала в нем ту творческую и словоохотливую натуру из вчерашнего вечера.
– За мой счет и в месте поуютней, что скажешь?
– Из нас двоих ты точно лучше ориентируешься в местных заведениях, где два алкоголика могут спокойно предаться своей слабости вдали от осуждающих глаз ханжеского общества. Веди нас, штурман!
Сибилла неслучайно выбрала кафе с видом на бухту. Она верно подметила, что Айзек испытывает почти магическую тягу к воде и наверняка склонится к прибрежным местам. Удостоверилась, что угодила писателю, когда он полной грудью вдохнул морской бриз и устремил задумчивый взгляд на спокойную серебристую гладь, усеянную белыми лодками. Девушка поневоле представляла, какие сюжетные картинки рисовались в голове у писателя, когда он замолкал и мечтательно смотрел куда-то вдаль. К желанию выпить прибавился зверский аппетит – Айзек заказал несколько блюд и теперь активно наслаждался каждым из них. Побег с вечеринки породил в желудке черную дыру.
– Что случилось с тобой там, у сцены? – когда писатель заказал третье блюдо кряду, Сибилла не дождалась и озвучила вопрос, который не давал ей покоя.
– Придется раскрыть мой маленький секрет. Что же, после такого номера у меня нет другого выбора, как выложить все как есть. Скажу сразу: мало кто знает об этом, и я хочу, чтобы секрет оставался секретом. – Айзек отодвинул тарелку. Нагнетающее начало частенько выступало прелюдией к самой обычной истории, он делал это неоднократно, и никак не мог изменить писательской привычке интриговать с первых же строк. Сибилла продолжала делать вид покорного безразличия и будто подначивала: «Давай, удиви меня». – Я боюсь огня, и боюсь его до смерти.
Сибилла не повела и глазом. Порой Айзеку казалось, что он разговаривает с роботом, для которого еще не вышло программное обеспечение с эмоциональным контентом.
– Предвосхищая твой вопрос – конфорки у меня дома электрические. – Улыбнулся писатель. – Я чуть в обморок не рухнул, когда этот чудила плеснул мне огнем в лицо.
– Там расстояние метра два было.
– Всего два метра? Удивительно, что брови не опалил!
– Два метра – приличное расстояние. Ты так не думаешь?
– Огонь до моего носа дотронулся, я тебе точно говорю!
– У тебя фобия огня?
– Пирофобия, ага.
– Никогда не слышала о таком.
– Все бывает в первый раз, так ведь?
– И как давно это у тебя?
– Всю жизнь. – Айзек запил слова небольшим глотком виски. Напиваться, подобно последнему разу, он не собирался, поэтому контролировал импорт алкоголя на территорию своего желудка. – Ну, как сказать. С детства, раннего. Я раньше других сверстников узнал о том, что огонь кусается очень больно. Только и помню себя с этим страхом.
– Должно быть, что-то случилось в детстве?
– Разумеется, фобии на пустом месте не появляются. Как мне рассказывали, я побывал в пожаре, но ни черта не помню. Говорят, был на грани гибели.
– Не желаешь освещать подробности?
– Если бы я их помнил! Все воспоминания о травмирующем событии заперты в подсознании. Механизм вытеснения – так это называют в психоанализе.
– Поэтому ты закрываешь глаза, когда поджигаешь сигарету?
– Замечательное наблюдение. Да, это так.