Именем Анны
Шрифт:
– У нас домового нет, свели ещё до революции, – буркнула Алевтина, занявшая стратегическую позицию у двери. Что почувствовала она, Лент не знал, скорее всего уже навесила в воздухе защитных рун, ограждая себя от всего на свете, включая инопланетян, не говоря уж о какой-то маре. А приветствие восприняла, как старое клановое, адресованное домовому.
– Они себя хотят вспомнить, – пояснила Любочка. – Ольха не первая. Началось с визжащей старухи, но та сразу ушла, как вспомнила. Есть облачка маленькие, я их почти не вижу, сырость чувствую. Ну, и вопрос, конечно. Все просят: «Можно?»
–
– Ничего, я после Руфуса хорошо их чувствую. Дальше барьера не пройдут. Пару минут посидят, потом сами выходят. Из облачных пока никто не возвращался. Ольха, вот, возвращается, да я и не гоню, она безобидная.
– Безобидная… М-да. Ваша Ольха, Любочка, – мара. Дух тёмного, если доверять опыту нашего клана. А точнее, дух лешего, который обижен на собственную кончину и мстит миру живых, заманивая за Черту беззащитных людей.
– Нет, что вы! Она ничего такого не делает. Мы скоротали вместе немало вечеров, она многое вспомнила: из монашеского скита ушла, прислужницей настоятельницы.
– Вот значит как. Ностальгия. А теперь говорю я, а отвечает Ольха.
Руки Лент на всякий случай сложил под распыление, да и сердиться он начинал тоже, поэтому «безобидная» девочка должна была хорошо рассмотреть сполохи зелени в его глазах. Рассмотреть и желательно испугаться. Так и вышло. Фигурка задрожала и стала пропадать.
– Стоять! За Черту пойдёшь, когда я разрешу. Или нет, давай, сходи! Покажи, как ты это делаешь. Туда и сразу обратно.
За следующие несколько секунд девочка совершенно испарилась и появилась вновь. М-да. Ни тебе упражнений с мембраной, ни заклинаний, ни холода. Шмыг, и там. Силён поводырь.
– Понял. Но и ты уже понял, что девчонка твоя к другому поводырю привязалась. Ты не ожидал, я тебя понимаю – сам в шоке… И предупреждаю, что новый поводырь под моей защитой. Ты же знаешь, коричневый, что я могу тебя развеять так, чтоб навсегда. Ведь знаешь?
Девочка молчала. Лент щелкнул пальцами, изо всех сил надеясь, что пламени хватит на огонёк. Хватило. Девочка хмуро кивнула, соглашаясь.
– Вот и хорошо. А теперь договоримся следующим образом. С сегодняшнего дня ты живых не «водишь». Хочешь проявляться в этом мире – проявляйся, только не добавляй работы зелёному клану.
– Баланссс…
Воздух снова зазвенел, руна прижгла лопатку, но Лент внимания не обратил: – Ничего, всегда можно проводить за Черту уже уходящих. И тебе баланс и им компания. Условие принимаешь?
Девочка молчала.
– Подумай хорошенько. Ты-то хоть сейчас уйдёшь, но девчонка твоя всё равно вернётся. А тут я.
Сколько было в этих словах блефа, Лент не знал. Он, конечно, надеялся со временем разобраться в феномене симбиоза, но до этого было ещё далеко. Насколько велико влияние Любочки на инструмент лешего, Лент не имел ни малейшего представления, а вот леший, по-видимому, имел, потому что девочка зашипела и снова утвердительно мотнула головой.
– Договорились. А сейчас иди и в этот дом не возвращайся. Я отзываю приглашение.
В коридоре взвизгнули обереги предупреждения, но на тахте уже никого не было, кроме Любочки.
– Это что же получается, Лаврентий Петрович? – на Лента уставились совершенно круглые
– В том-то и дело, что нет, милая Любочка. Каким-то чудом в вашем присутствии куклы снова становятся собой и перестают быть марионетками. – Он подошёл и сел рядом с помощницей, близко-близко, ещё и обнял за плечо. – И вы правильно делаете, что не боитесь. Похоже, это нечисти в пору начинать вас бояться. И нам с Савилой. Такими темпами вы оставите нас без работы.
Лент представил себе сказанное в лицах и от души рассмеялся.
– А не согласитесь ли вы, милая Любочка, подъехать со мной на вызов. Меня как раз ждут к двенадцати неподалёку, в «объекте исторической среды» на Большой Дмитровке.
Любочка растерянно улыбнулась, неуверенно соглашаясь на всё, чем может пригодиться Лаврентию Петровичу, и потянулась за пальто.
– Погодите одеваться. Давайте сначала разберёмся с теми двумя на лестнице.
– В дом не пущу! – решительно заявила Алевтина, и на этот раз Лент не собирался с ней спорить. Ладно уж. Тем более, что защита оберегов квартиры, похоже, не критична. Защита в лице Любочки, он был уверен, надёжна не менее.
Глава 20
Раздери меня гром! Да это же лунный жук!
Аллегории и сравнения прошедших месяцев заставили Лента воспринимать лунного жука, как предвестника Демона, не меньше, но на самом-то деле он был всего лишь эффектом. Перламутровым, небольшим, невероятно юрким и оттого совершенно неуловимым сгустком энергии.
На лестнице они не задержались – там никого не оказалось. Но всю дорогу до указанного в вызове адреса Лент потратил на подробные инструкции: Любочке следовало вести дневник. Обязательно и всенепременно.
Потом он разыскал в приложении ближайшую парковку и напомнил себе и помощнице непременно взыскать её стоимость с клиента. Он очень трудно привыкал к монетизации некоторых сервисных услуг.
По нужному адресу обнаружился магазин готового платья, да такой, где покупателей встречают у входа и угощают шампанскими винами. Занесла нелёгкая.
Любочке было совершенно очевидно неудобно, да и Лент начинал сердиться, зачем звали? Что у них тут? Привидения платья примеряют?
Когда навстречу выскочил управляющий, Лент с удивлением разглядел в его глазах синеву. Не супер-сильный, но тёмный, неужели артефактов не хватило?
«Наслышаны, Лаврентий Петрович, наслышаны! Благодарим за личное внимание» – пресмыкался синий, да так что Лент на него рыкнул. Ближе к делу!
«Да, безусловно, к делу! Тут то ли шутник какой пакостит, то ли дух. Просвечивали, чистили, вызывали службы, да-да… Всё как положено. Только клиенты продолжают выпрыгивать из раздевалок. С визгом! А у нас, знаете ли, непростые клиенты. Ещё закроют нафиг, ох, извините, вырвалось…»
Многострадальные раздевалки обвешивали артефактами синие, заговаривали зелёные, а также кропили святой водой девчонки-ассистентки – управляющий закрыл глаза и на это, чем чёрт не шутит, может и поможет, но не помогло. Тогда он и решил обратиться к тяжёлой артиллерии, к руководству зелёного клана, хотя нечисти пока никто не углядел.