Именем Анны
Шрифт:
На стол перед Лентом шлёпнулся старый журнал «Альманахъ» с порыжевшими от времени черно-белыми гравюрами. Парадокс. Руны спасают всю эту макулатуру от естественно тлена, но не защищают от пыли.
– Что это? – с первого же разворота на Лента уставился волк. Не оборотень, а картина Васнецова. Довольно неплохая репродукция, кстати, если принять во внимание невысокое качество бумаги и типографской краски.
– Переворачивай, переворачивай! Раздел объявлений смотри.
Страницы странно заламывались и одновременно ласкали пальцы ощущением бархата –
– «Ходящiй надъ безднами, призываетъ изъ далей ту, что дердзнётъ с нимъ рука об руку…»
– Брось знакомства, дальше смотри!
– М… Почему же? Здесь интересно: «…пройти и познать всё».
– Лент!
– Гляди-ка! А вот и «Невесты»! О… Теперь я вижу о чём ты.
Видел не только Лент, за его спиной к тому времени выстроились все его дамы, хихикая и подтрунивая друг над другом. Даже не хотелось перебивать. Но и они споткнулись глазами о тот же знак под объявлением из разряда «Услуги».
– «Консультации рунолога. Помогу. Обучу. Перенесу к любимому.»
– Что скажешь, Алевтина?
– Руны те же.
– А «перенесу»?
– Это же объявление для модной рубрики, Лентушка… Разве можно воспринимать такое дословно? Когда люди ждут чуда, и не такие глупости говоришь, разве трудно? Только это всё слова. Какое там «перенесу»!
– Откуда пессимизм, зелёная? Давно ли на мётлах и в ступах летали?
Алевтина потянулась и обняла Лента сзади за плечи, в глазах засветилась бесконечно терпеливая любовь: – Дурачок ты мой.
Развернулась и отравилась на кухню по своим хозяйским делам, добавляя на ходу: «Руна левитации нужна, а здесь её нет. Как нет и адреса с почтовым отделением.»
– Это романтики в тебе нет, Алечка, – вздохнула ей вслед Савила. – А адрес не нужен. По-моему, это аркан. Похоже, нашего Лента приглашают в гости.
Глава 22
Арканы, как думал Лент, существовали для притяжение через Черту. Но в теории, в самой теоретической теории, преодоление времени и расстояний тоже допускалось. Правда, того, кто мог сплести такую петлю на этом свете эта самая теория не обуславливала. Значит, проконсультировать некому.
А как насчёт упорядоченной нечисти?
Со времени последнего разговора за ужином, Любочку Лент не видел – она сдавала помещение, шло туго. За эту неделю они с Алевтиной перерыли весь архив, но нужного сочетания рун так и не встретили. Заодно, правда, немного разобрали и даже разложили записи по группам, большое дело сделали – Любочке будет намного легче описывать содержимое коробок. Поскорее бы приступала! Алевтине Лент не жаловался, но он безумно устал от монотонной работы – начавшись как увлекательный поиск, та быстро превратилась в нудное глотание пыли. Лент беспощадно чихал, вплоть до опасений, не приведёт ли это упражнение в заговоро-устойчивой аллергии.
Сегодняшний вторник от прочих дней недели
Любочка позвонила к полудню и отчиталась, что с делами конторы покончено навсегда и насовсем, и о «Версии» никто из них больше не услышит – даже вывеску уже вывезли на свалку. Эта дверь закрыта. Грусти это, пожалуй, не стоило. Когда жизнь закрывает одну дверь, она обычно открывает другую, и в их случае не самую узкую и кривую.
Помощница попробовала было отпроситься на остаток дня по своим делам, но замученный архивом Лент не отпустил, раз Любочке нужно домой, пусть едет, но и он подъедет к ней. Тот план, над которым он раздумывал, лучше воплощать поближе к Любочке и подальше от Алевтины.
Помощница, он знал, тоже паковалась. Правда, не так кардинально – та самая библиотека книг с «говорящими» названиями останется пока в Москве, в запертой и заговорённой квартире – но при любом раскладе, сегодня гостей Любочка не планировала, и когда Лент услышал: «Конечно, приезжайте, жду», то окончательно уверовал в то, что никому до него так не везло с персоналом.
Погодой нынешний февраль Москву не баловал – засыпал снегами, сковывал корками льда, кружил на дорогах машины и баррикадировал улицы троллейбусами, которым, поговаривали, недолго осталось колесить по улицам столицы.
До Ростокино «Мазда» ползла больше часа. В следующий раз Лент вызовет синюю неотложку, честное слово!
Извиняться за задержку передумал – судя по глухому свитеру и лыжным штанам Любочки, та и сама приехала недавно, даже переодеться не успела. Зато гостя встречала подготовленной: запахи из кухни доносились сладкие и аппетитные.
– Заскочила в булочную по дороге. Мы же выпьем чаю?
– Разумеется, выпьем!
Лучше бы валерьянки, но с этим Лент справится и сам, вот только присядет и расславится.
Пока он пристраивал на крючке свою дублёнку, из кухни донёсся звон посуды. Они не одни?
– Я теперь редко одна, Лаврентий Петрович.
Ага. Что ж, некоторые Любочкины гости Ленту даже на руку. Только тем звенеть посудой затруднительно… для этого нужен кто-то более материальный.
Так и оказалось: за кухонным столом, покрытым клетчатой клеёнкой, подперев голову рукой, в задумчивой позе дожидался не призрак, а человек. Мужчина. Немолодой, по-своему степенный, но больше богемный.
– Знакомьтесь, Лаврентий Петрович, это Аристарх…
– Аристархом вполне можно ограничиться, дорогая соседушка, – перебил мужчина и привстал, протягивая Ленту руку.
– Тогда и Лаврентием можно, – согласился Лент, не понимая что в этом человеке кажется ему неестественным. Вероятно, взгляд. Пустой и бесконечный взгляд безумца. Однако!