Именем Анны
Шрифт:
Огонь иссяк вместе с необходимостью – от инородной сущности не осталось и следа. Сам сосед признаков жизни тоже не подавал, но дышал ровно. Спал.
Уложив его поаккуратнее, Лент пропустил силу через руну исцеления в обожженную ладонь Аристарха. Так ожог излечится немного быстрее.
– Пойдёмте пить чай, дорогая моя Любочка, я к вам по делу.
Он видел, что ей хочется расспросить его о случившемся, но сам он возвращаться к этому вопросу не хотел – давно считал такие выжигания рутиной. Знала бы она, сколько всякой потусторонней гадости лезет
– Из того, что вы сегодня увидели, Любочка, вам нужно усвоить только одно – не будьте так доверчивы к нечисти. Наездник Аристарха готовил вас под свой новый сосуд.
– Что вы! Я бы его не пропустила!
– Не сегодня, так завтра, но, думаю, он сломал бы вашу защиту. Он вас изучал. Дикие охотники очень опасны, а вы, как я понял, для них настолько желанный сосуд, что они готовы даже временно вернуть сознание человеку, волю которого поработили. Когда-нибудь мы в этом разберёмся. В Лондоне к нашим услугам будет прекрасно отлаженная аналитическая машина. Но пока, пока прошу вас: будьте осторожнее. И ещё, покажите мне свой дневник – вы записывали визиты вашего соседа, так ведь? – попробую проследить ход его мыслей.
Любочкино «угу» было очень смущённым – ей не хотелось показывать ему дневник, это было очевидно. Ну да, с точки зрения девичьих откровений, «покажи дневник!» звучит странно. Требовалось разъяснить.
– Этот эксперимент, Любовь Артемьевна, научный. А ваш дневник – это наш инструмент. Вам придётся вести его с оглядкой на читателей.
– Я перепишу… – пролопотала Любочка, и Ленту стало ужасно неудобно. Он привык в тому комплекту, в котором до недавнего времени шла его помощница: подчинение, профессионализм, самоотдача, полный приоритет. Тот факт, что перед ним стояла одинокая женщина, Ленту до этого момента как-то не открывался. Старый он дурак! И неисправимый невежа.
– Конечно. Это не к спеху. А теперь разрешите мои сомнения, откройте секрет, дорогая моя Любочка, что это так потрясающе пахнет?
Фу… Кажется, пронесло.
Любочка широко улыбнулась и прошла к окну, где на подоконнике, на подносе, возвышались горкой разные сдобные штучки. Жутко калорийные, не печёные, а жареные рогалики, пирожки, лепёшки… густо посыпанные сахарной пудрой. Пахли они яблочным повидлом и корицей, а ещё прошлым.
– А пять съешь?
– Съем.
– А десять?
– Запросто!
– А двадцать? Чур, надкусывание не считается. Я серьёзно и по-честному, без фокусов и ворожбы.
– На голодный желудок съем и двадцать, – заверил Лент и, обхватив за тоненькую талию, усадил Анну себе на руки и, путаясь в её кружевном переднике, притянул к себе, чтобы уткнуться носом в шейные позвонки. Она прекрасно пахла. Не хуже пирожков, которые пекла, но печёные пирожки Лент любил намного меньше жареных.
–
Она, как всегда, оказалась права. С её уходом Ленту приходилось бороться с изжогой постоянно. Отвары Алевтины и домашняя еда быстро возвращали его в норму, но командировки не менее быстро возвращали изжогу. Он вспомнил венский кофе в парижском кафе, вспомнил Мину, вспомнил пентакль, и наконец вспомнил зачем пришёл к Любочке.
– Дорогая моя, я приехал, чтобы поговорить с Ольхой.
Глава 23
Домой Лент добрался поздно, злющим от пробок и перегруженным полученной информацией. Не количеством таковой, а её неопределённостью.
На Любочкиной кухне он долго и с ухищрениями выпытывал у лешего про арканы. Тот оказался жадным. Выкручивался. Убегал и подсовывал Ленту в собеседники девчонку, а Ольха вообще ничего не знала, кроме вызубренных в ските молитв. В общем, разговор оказался долгим, но в итоге Лент установил, что арканы перемещения возможны, и руны в этом случае достаточно надёжные помощники. Как инструмент такой аркан не универсален, разве что в делах любовных, поскольку базируется на эмоциональной привязке между людьми, а как активируется и вовсе никто уже не помнит.
Ужимки и недоговорки лешего ужасно измотали. Сколько раз Лент терял терпение и зеленел? Леший пугался и убегал, снова оставляя за себя девчонку, и так по кругу. Пока на кухню не ввалился пришедший в себя сосед Любочки Аристарх. Он уставился сумасшедшими глазами на полупрозрачную Ольху, потом на Любочку, рассеянно кивнув в узнавании, а потом на Лента. Тот невольно подметил, что глаза у соседа стали светлыми, серо-голубыми, но их Аристарх сразу закрыл, даже зажмурился.
– Слепой! – захныкал он сдавленно. – Слепой ведьмак!
Потом они его дружно отпаивали чаем, предварительно попросив убраться мару, уговаривали и объясняли, что у него нервный шок, оттого что его стукнуло током. Придумала это Любочка. Аристарх с ней радостно согласился и охотно поддался на все последующие уговоры – и перекусить, и успокоиться, и отправиться восвояси. Он почти ничего не помнил, так что возиться с его памятью Лент не стал.
И вот теперь, сидя напротив Алевтины, с Пыжом на плече и телефоном в руке, он раздумывал над следующим шагом.
Что-то он упускал. Остатки потусторонней силы в Аристархе ясно дали ему понять, что для демонов он «слепой». Это было любопытно, но ненасущно, мало ли, а вот аркан перемещения – это интересно. Высший Демон не зря оставил ему подсказку. Вероятно, рогатый надеялся, что таким образом Лента выбросит к Мине. Чего греха таить, если аркан использует эмоциональную привязку, то к Мине его как раз и выбросит, куда ж ещё? Но зачем? Демон хочет с ним поговорить и использует для этого Мину, как наживку? Почему так сложно? В офис тот пришёл безо всяких экивоков, мог и домой подскочить, в дверь позвонить, Лент бы вышел, перетёрли бы.