Именем Анны
Шрифт:
Первым делом Лент проверил помещение на силу и, кроме управляющего, не обнаружил ни капельки. Потом спросил у Любочки, нет ли кого из её «поклонников» поблизости. Любочка позвала. Тут же появилась Ольха, вогнав управляющего в полуобморочное состояние, но тем и ограничилось. Мару настоятельно отпустили и продолжили обход.
Само собой, держать магазин закрытым «на переучёт» в разгаре дня не экономично, но Лент что-то не заметил очереди перед входом, поэтому, отпустив ассистенток в кафе на перерыв, планомерно обшаривал сантиметр за сантиметром, пока не ухватил краем глаза узнаваемую
– У вас не было инцидентов странных? Недочёта в кассе? Непонятной пропажи вещей?
– Вот сейчас, когда вы спрашиваете, припоминаю даму, которая покупала у нас перчатки. Как раз вот эти, как на манекене. Она расплатилась и тут же решила вернуть покупку. Мы оформили возврат, а вечером не досчитались к кассе ровно этой суммы. Вместе вспоминали и камеры просматривали. Покупательницу обслуживали два ассистента, и обе не помнят ничего странного. Касса открывалась дважды. Один раз на приём налички. Второй раз – на выдачу.
Ленту стало жарко. Это кто же у него такой иллюзионист, чтобы по деньгам? Ах, ведьмы! Ну почему вы такие женщины! Он с недоумением оглядел высокие вечерние перчатки в стразах, на его взгляд совершенно безвкусные.
– Похоже, у вас побывала ведьма. Не знаю, чем она обработала ваших девчонок, но ворожила поспешно и неаккуратно. От мембраны отстрелился лунный жук.
Управляющий всплеснул руками. О феномене рикошета ворожбы тёмные узнавали одновременно с Колобком и Лисой Патрикеевной.
– Это что же? Это как же?
– Никак. Сами знаете. Только ждать. Сам истает. Придумайте для клиентов квест. Пусть ловят покемонов. Всё равно не поймают. А счёт за перчатки можете смело выставлять на зелёный клан. Подпишу.
И поспешил откланяться. В этом магазине ему больше делать нечего. Сейчас управляющий одумается и зелёный клан не отделается счётом за одни только перчатки. Хотя, конечно, случай недоказуемый, это синий тоже должен понимать.
На стоянку Лент не шёл, а летел, не оглядываясь, будто боялся, что его догонят, да и стоимость парковки на клиента точно теперь не пере-выставишь...
– Лаврентий Петрович, мы могли бы попросить у них видео запись, – семенила следом Любочка, – вы наверняка узнаете воровку.
– И что? Вызвать ведьму на ковёр и запретить колдовать?
Милая добрая честная Любочка с совершенно человеческой моралью. Как бы с ней и с этой стороны провести ликбез? Пожалуй, он доверит это сложное дело Алевтине.
– Возможно мы так и сделаем. А сейчас поедемте в контору. Хочу посмотреть, что там замерял дизайнер с янтарным вывертнем.
Любочка опять ничего не спросила, наверняка сопоставив. Не помощница – золото.
До конторы было рукой подать, но дневные пробки, естественно, не дали Ленту расслабиться и насладиться отдыхом за рулём. Куда уж там! К конторе он подруливал в мыле. Как хорошо, что Любочка при необходимости умела быть не только незаметной, но и глухой.
Выпрыгнув из «Мазды», помощница взбежала на пристроенное крыльцо и пырнула ключом в бронированную дверь под вывеской «Версия». Дверь подалась легко, пропуская Любочку вовнутрь. Лент за ней не торопился – пусть сначала отключит сигнализацию. Глупая вещь в логове ведьмака, защищённом оберегами,
Поначалу, в октябре, «Версию» хотел оставить за собой партнёр Лента, бородач и бывший участковый Славик, Вячеслав Сергеевич. Под вывеску заглядывали не только тёмные, поэтому и в привычном сыске была необходимость. А уж к Славику по старой памяти ходил весь микрорайон – его, как участкового, в своё время любили, народ он не обижал, бомжей от теплотрасс и из подвалов не выковыривал. Ушёл из милиции сам, когда на отделение спустили первую квоту по разгону демонстраций. Это было не про него.
Лент понимал, что Славику одному такую статью расхода, как офис, не потянуть, и даже хотел поучаствовать материально, но вмешалась супруга партнёра, Виолетта, огорошив мужа новостью об очередном пополнении семейства «на старости лет», так что «Версию» в итоге договорились свернуть. Мебель и оргтехнику потихоньку распродавали по сарафанному радио, а документы Любочка описывала и рассовывала по соответствующим архивам.
Опустевшая контора встретила Лента пронумерованными от руки коробками и голыми белыми стенами с пыльными очертаниями былых настенных украшений – вот здесь была картина, а тут диаграмма «при пожаре»… Чёрный хаос змей-проводов на сером ковролине и одинокий телефон-факс на полу у окна не давали забыть, что когда-то данное помещение было офисным. Любочка развернула пластиковые жалюзи, солнечный свет тут же раскрасил подвисшую в воздухе пыль в полоску, и мрачное ощущение немного сгладилось. Этой конторе Лент был обязан многим, он любил свою работу и любил свой коллектив. С секретаршами везло не очень, но тут уж… главное, чтобы клиенты были довольны.
Взгляд непроизвольно стал прощальным – магазин, значит? Ну, магазин, так магазин. Любочка копалась у дверцы массивного сейфа, встроенного в стену – тот достался конторе от предыдущих съемщиков и останется следующим – а Лент вспоминал. Все же эта пятиэтажка в районе вольной планировки, по сути во дворах, утопающая в зелени и тишине, была по-своему невероятным местом. Казалось бы, само воплощение дискретности, однако в конторе никогда не было тихо. Чего здесь только не происходило. Род деятельности, что первый что второй, само собой, оба неспокойные, но и в остальном… Одни только соседи чего стоили. Будка сапожника, например. Без удобств и отопления, нарушая все возможные стандарты, она цеплялась за жизнь запахами клея и золотыми руками лысого Леонида, для которого «Версия» стала своего рода вторым домом, в лице кухоньки и туалета. Сейчас будочка стояла закрытой и занесённой снегом.
А ещё Лент вспомнил пышногрудую блондинку из смежной квартиры, не переделанной под офис. Соседка наведывалась к ним всякий раз, когда «Мазда» (а до неё «Тойота») парковалась у входа. Будто стерегла. Он ничего не мог поделать и ничего не мог предложить этой на всё готовой женщине, кроме вежливой улыбки. Закончилось тем, что однажды, углядев Лента выходящим из конторы под руку с Савилой, соседка завила волосы и перекрасилась в рыжий цвет. Тогда он не удержался и расхохотался ей в лицо. Потом извинялся, конечно, но домашнее печенье появляться на кухоньке перестало.