Императорские изгнанники

Скэрроу Саймон

Он дернул их за поводья и отбросил от частокола, столкнув с вала. Оба они покатились и упали на землю внутри аванпоста. Лежа на земле, Катон услышал ответ Аполлония.

– Ты переговоришь с моим префектом. Я буду ждать результатов. Если до полудня я ничего не услышу от него, мы нападем. Прощай, Беникий.

Катон услышал звук удаляющихся копыт, ему с трудом удалось сесть рядом с Массимилианом. Беникий смотрел, как уезжают конники, и повернулся, чтобы посмотреть на своих пленников, прежде чем заговорить.

– Ты усложнил мне жизнь, префект.

Теперь я не могу использовать тебя, чтобы покинуть это место. Ты позаботился об этом. Ну что же, похоже, мне придется убить вас обоих здесь.

– В этом нет необходимости. Почему бы не выбрать сдаться и жить?

– Жить как раб, ты имеешь в виду?
– Беникий покачал головой.
– Это не жизнь.

– Для некоторых это хорошая жизнь. Не все попадают под цепь работать на серебряных рудниках. Многие живут безбедно. Некоторые даже выигрывают или покупают свою свободу.

– Некоторые... Я думаю, что большинство так и остаются рабами. А я не буду рабом, префект. И никто из этих людей, что со мной тоже рабами не будут.

– Интересно, что бы они сказали, если бы им предложили выбор?

– Ты нас не понимаешь. Мы гордый горный народ. Мы всегда были такими, задолго до прихода римлян. Мы никогда не склонялись перед вашей империей и никогда не склонимся. Это наш путь.

– Тогда ты обречен. Если ты убьешь меня, император будет в ярости. Он пошлет еще людей под командованием другого командира. Они завершат уничтожение вашего народа. Это лишь вопрос времени. Еще есть время спастись. Сдавайся сейчас и освободи меня и центуриона. Я позволю вам вернуться к вашему Царю, и ты сможешь сказать ему, что если он поклянется в верности императору Нерону, ограничит свой народ своими землями и прекратит набеги на другие части провинции, я выведу своих людей с его территории. Я даю тебе слово, что никакие патрули не войдут на земли Царя. В том числе никакие римские чиновники.

Это был отчаянный блеф, и Катон безмолвно молился Мендацию, чтобы разбойник не понял его обмана относительно масштабов его полномочий.

– А что, если твой император решит не гарантировать твое слово?

– Император требует только демонстрации покорности. Дайте ему это, и он позволит твоему царю править беспрепятственно. Так же, как это сделал Рим для многих других.

Беникий выглядел затравленным зверем, обдумывая слова Катона. Гордость боролась с желанием жить и перспективой мира.

– Если ты откажешься, то тебя и твой народ ждет только смерть. Ты можешь гордо идти на смерть, но ты все равно умрешь. Вы оставите после себя только могилы и то, что осталось от ваших поселений и тайных лагерей. Со временем ваш народ будет забыт, и все, что останется, - это несколько заросших руин, чьи имена уйдут из памяти. Или вы можете выбрать выживание и процветание в своей части этого острова.

Предводитель разбойников скорчил гримасу и испустил долгий, глубокий вздох покорности.

– Ты даешь мне слово, что позволишь мне и моим людям уйти отсюда невредимыми, если я освобожу

тебя и центуриона?

– Я даю тебе слово перед всеми моими богами, и этот человек – мой свидетель, - серьезно ответил Катон.

Беникий посмотрел на него своими темными, пронзительными глазами, затем кивнул.
– Ладно, хорошо.

Он достал пугио Катона и шагнул к ним, чтобы разрезать их узы. Катон размял пальцы и потер запястья.
– Спасибо. Я сообщу, когда вы сможете безопасно покинуть аванпост. До тех пор оставайтесь внутри. Идем, Массимилиан.

Он направился к подводам, загораживающим ворота, и забрался на одну из них, пробираясь между разбойниками, стоящими наверху, и спрыгнул вниз с другой стороны. Затем они с Массимилианом уверенно спустились по склону к Аполлонию и всадникам, ожидавшим позади него.

– Слава богам, - тихо сказал центурион.
– Я думал, что мы покойники. Я боялся, что вы никогда его не уговорите.

– По правде говоря, я тоже.

Массимилиан рассмеялся.
– У вас яйца из твердого железа, господин. Твердого железа.

Когда они приблизились, Аполлоний сошел с коня. Он положил руки на бедра и наклонил голову на одну сторону, осматривая Катона.

– Вы до этой заварушки выглядели лучше, господин. Что случилось с вашей головой?

– Ранение в глаз.

– Его нужно срочно осмотреть. Я пошлю за хирургом.

– Я разберусь с этим позже.
– Катон надул щеки.
– Вы зря время не теряли, быстро до нас добрались.

– Недостаточно быстро, чтобы спасти аванпост.

Катон вспомнил ауксиллариев, Микия и его людей, погонщиков мулов – все они погибли.
– Нет... но ты спас меня и Массимилиана. За это я благодарен тебе.
– Он посмотрел на группы вспомогательных пехотинцев, расположившихся вокруг аванпоста.
– Они тоже пришли из форта?

Аполлоний покачал головой.
– Это люди Плацина. Они появились здесь почти одновременно с нами. Он на дальней стороне холма.
– Почему же они освободили тебя?

Катон коротко объяснил, а затем приказал Массимилиану послать одного из своих людей сказать Плацину, чтобы тот позволил Беникию и его разбойникам беспрепятственно пройти мимо.

– Значит, ты намерен сдержать свое слово?
– с задумчивостью спросил Аполлоний.

– Конечно. Возможно, мы еще найдем способ решить эту проблему без дальнейшего кровопролития.

– Оптимистичен как всегда.

Катон устало покачал головой.
– Я устал от кровопролития.

– Тогда ты странный солдат.

– Даже солдаты в конце концов устают от этого зрелища. Некоторые из нас, по крайней мере. Я уже насмотрелся.

Он снова обратился к Массимилиану.
– Поднимись туда и сообщи Беникию, что он может уходить. Как только разбойники двинутся в путь, бери своих людей, и начинайте хоронить наших мертвых.

– Да, господин.

Когда центурион направился к веренице лошадей, Катон почувствовал новый прилив боли в левом глазу и зажал ладонью повязку.