Империум. Туман с Альбиона
Шрифт:
Хурхэнов почти взвыл:
– Не помню! Что вы мне - точнее, точнее? Я всё сказал!
Мухин вмешался:
– Прерву вашу беседу. Есть более важные дела, - опустил руку на плечо бурята, повернул к себе, приказал.
– Свободен, - бестрепетно принял яростный взор орденки и как отрубил.
– Он снайпер. Сейчас нужен на позиции. А допрашивать станете, когда с ходоком закончим.
Сестра Магдалена не вскипела, как ожидал капитан, напротив, улыбнулась и подначила:
– Это не вы тот самый начальник? С которым ходок перетереть что-то собирался?
*
Хурхэнов от удивления раскрыл рот - он никак не ожидал, что его слова будут истолкованы настолько превратно, против начальника заставы. Майор Воронов злобно улыбнулся после слов орденки, но смолчал. Ласковая тональность обращения сестры Магдалены не обманула Мухина - та явно провоцировала его на взрыв негодования, на скандал. Но времени для словесных пикировок у капитана не было и он поступил проще - нагрубил красивой стерве:
– Сестра Магдалена, такие подозрения оскорбительны для офицера. Жаль, что вы не мужчина. С удовольствием бы вызвал на дуэль!
– Они запрещены. Поэтому вы такой грозный, Мухин, - красотка состроила презрительную мину, обильно источила словесный яд, надеясь острым язычком всё-таки задеть капитана и дополнительно уязвить, - жаль, не для врага. Боже, какая незадача! Ходок забился в норку, и никак его оттуда не извлечь, не выкурить. А на мой взгляд, это не сложнее, чем суслика из норы вылить!
– Вылить?
– Капитан сдёрнул фуражку, шлёпнул себя по лбу и радостно воскликнул.
– Ну, конечно же!
И вместе с бурятом, безмерно счастливым, что допрос закончился, он побежал делиться с Каиркеновым возникшей идеей бескровного захвата ходока. Начальник Томской канцелярии мгновенно проникся предложением Мухина, затребовал сигнальный ратьер, но передавать сообщение на дирижабль поручил сигнальщику. Когда тот резво отщёлкал шифрованный текст и получил подтверждение, хромец от руководства отстранился:
– Я не военный, а командовать надо чётко. Так что вы уж сами, Дмитрий Сергеевич, идею суслика реализуйте.
Пожарные отрядили в помощь одно судно. Мухин, задрав голову, смотрел, как подплывает к вершине цилиндрическая ёмкость, закреплённая на внешней подвеске громадины пожарного дирижабля. Когда тот завис, отрабатывая пропеллерами против ветра, командир заставы скомандовал сигнальщику:
– Красную!
Ракета ушла вертикально, вспыхнула на середине пути. Как условлено, на счёт "пять" с трёх сторон вылетели такие же, скрестились над входом в пещеру, промчались дальше, ударились о скалы и погасли. С дирижабля мигнули, сигнальщик прокричал капитану перевод морозянки на человеческий язык:
– Отметку засекли!
Пропеллеры зашумели сильнее, могучая туша осторожно двинулась. Вблизи и сам воздушный корабль и гигантское "ведро", заполненное водой, впечатляли гораздо больше, чем издали. Многие бойцы впервые видели такого монстра вблизи, с каких-то полста метров. Ткань, которая обтягивала величественную рыбину, крепилась изнутри к рёбрам жёсткости, а те становились заметны под толчками ветра. Гондола, небольшая по сравнению с размерами всей махины, казалась игрушечным железнодорожным вагоном.
Но сильнее всего впечатляли винты. Шесть длиннющих лопастей каждого из четырех пропеллеров, разнесённых по бокам толстенного веретена дирижабля, рассекали воздух, порождая низкий рокот.
Он звучал, как музыка, мощно и основательно, напрочь исключая любые подозрения о суетливости воздушного гиганта. Благоговейное молчание воцарилось с появлением дирижабля. Казалось, голос не способен пробиться сквозь могучий гул, но сигнальщик как-то понимал крики Мухина, который следил за падением жиденьких струек, сочащихся из "ведра", и корректировал:
– Чуть правее! Так держать! Стравить цистерну ниже! Еще ниже!
Сомы капитана Газаева рассредоточились за стволами деревьев, в готовности к рывку. Ильгиз Кадырович и сестра Магдалена стояли дальше, на безопасном расстоянии от пещеры, впереди пограничников, чтобы не упустить ничего из диковинного зрелища. Суров тоже пялился вверх, не пытаясь разгонять бойцов.
Мухин, волнуясь, как никогда прежде, крикнул в ухо сигнальщика:
– Открывай!
Тот защёлкал ратьером, отправляя приказ на дирижабль. И вот - свершилось!
Конус цистерны распахнулся настежь. Водяной столб выпал, кудрявясь по бокам пылью. Пять тонн воды гигантской каплей неслись к земле, набирая скорость.
Спасительное знакомство
Высокий мужчина в форме ждал ответа. Руслан глянул в его суровое лицо, заметил на фуражке кокарду с орлом и надпись полукругом: "желдорполиция". Сердце аспиранта сбилось с ритма, пустилось в галоп: "Мент!" Пятнадцать суток, штрафы, участковый, которого хлебом не корми, дай помешать хорошей вечеринке!
– вся недобрая память о милиции, недавно переименованной в полицию, всколыхнулась в нём. И застопорила любые слова. А их надо было сказать, чтобы отбрехаться, чтобы документы не спросили!
– Ничего особенного, - выручил Руслана участливый мужчина и солгал, - коллега потерял билеты. Вот и расстроился. Всё в порядке, милейший, не волнуйтесь.
– Если обокрали, подайте заявление, вот там наш участок, - показал рукой полицейский и двинулся по своим делам дальше, возвышаясь над большинством пассажиров, как утёс в реке с бурным течением.
– Пойдёмте-ка в ресторан, там поговорим, - уверенно предложил Руслану новый знакомец, - пойдёмте, пойдёмте, я угощаю.
Странное дело, им сказано было всего несколько предложений, а отчаяние отпустило аспиранта. Надежда, невесть на что, но явная - зародилась в Руслане. А человек, спасший его от разборки с полицией - шёл впереди на полшага. Аспирант искоса разглядывал его, непроизвольно дивясь элегантности спутника:
"Ну, точно киношный Ватсон! Одежда по фигуре, хотя пиджак выглядит длинноватым, а брюки с манжетами, вообще, архаика. Зачем ему трость? Хотя, она и саквояж гармонируют с костюмом... Непростой тип, очень непростой..."
Руслан дивился себе - он и не подозревал о способности делать умозаключения "по одёжке". Но мысли тотчас сместились в другую плоскость -навстречу хлынули такие ароматы, что рот наполнился слюной. Обеденный зал железнодорожного ресторана сиял, словно банкетный - белели скатерти на квадратных столах с закруглёнными углами, куда из высоченных сводчатых окон лился солнечный свет. Мужчина во фраке, похожий на дирижёра, величественно осведомился: