Империум. Туман с Альбиона
Шрифт:
– Жаль, что не смогли... Дмитрий Сергеевич, скоро будут сомы, они его возьмут...
– Ждать не будем, - бодро воскликнул майор Воронов, - сами захватим. Я грубо подсчитал, он сделал уже более полста выстрелов и бросил с десяток гранат. Вряд ли у него много боеприпасов. Так что имитируем еще две-три атаки под завесой дыма, заставим растратить всё и...
Мухин вскинул голову, насупился, резко возразил новоявленному стратегу:
– Опять попусту класть бойцов? Нет!
– А вам, капитан, я слова не давал, - окрысился тот.
– Как старший офицер...
– Нет. Под трибунал пойду, но не дам...
– Что?
– Воронов взвизгнул, положил руку на кобуру.
– Суров! Арестовать майора!
В голосе капитана прозвучала непреклонная решимость, а унтер с такой готовностью выкликнул к себе пару пограничников, что сомнений в исходе конфликта быть не могло. Полевой агент попытался подняться с носилок, слабым голосом призвал:
– Господа! Остыньте...
– и после длительного перерыва, подкопив сил, закончил речь однозначным приказом.
– Отстранять капитана Мухина не позволяю. Вы меня поняли, господин майор? Никаких атак...
Воронов оскорблено засопел, отвернулся и ушёл. Подоспевший унтер с двумя бойцами молча смотрел в спину майора. Санитар хлопотал над особистом и корил:
– Нельзя вам говорить. Совсем нельзя!
– Дмитрий Сергеевич, наедине, минуту, - прошептал Антон, убедился, что по жесту Мухина все отступили от конных носилок, совсем тихо сказал, - я был неправ. Извините. Хотел сам, до сомов управиться... Прошу, не дайте ему уйти. Наши скоро придут, они профи, возьмут его...
Капитан кивнул, протянул руку, агент слабо пожал её. Караван тронулся, унося убитого и раненых. Унтер-офицер Суров, дымя трубкой, смотрел вслед, пока последняя лошадь не скрылась в распадке.
– Ваше благородие, что дальше?
– Ждать, пока ходок с голоду не помрёт. Или пощады запросит. Чуешь, как пропастиной несёт?
Капитан втянул носом запах разложения лошажьей туши, которая вздулась и топорщила ноги у входа в пещеру. Ветра не было, и резкая вонь заливала всё вокруг. Суров выбил трубку, подтвердил:
– Да уж. Скоро продыхнуть нельзя будет. И как он терпит? Ему-то куды с добром достаётся! А там и шкура лопнет, да жижа внутрь потечёт.
– О! Этому помочь можно, - осенило Мухина.
– И нужно! Скажи засаде, пусть в снайперской стрельбе практикуются. Бить в одно место на пузе, чтобы шкура быстрей прорвалась! Понял? Исполняй.
Стрелки с удовольствием занялись делом. К сожалению, шкура оказалась слишком прочной, но пограничники так основательно издырявили тушу, что брюхо заметно уменьшилось в объёме, а вонь от вытекающей гнили усилилась.
Майор Воронов куда-то исчез, во всяком случае, до обеда капитану на глаза не попадался. В полдень из распадка появилась целая кавалькада. Военные в необычной форме остались рядом с постом, а офицер, женщина и прихрамывающий мужчина средних лет - направились к штабной палатке. Мухин сидел, прислонившись спиной к стволу дерева - ждал, пока санитар обновит повязку. Ночью, в горячке отступления, касательная рана в предплечье была наспех замотана. Сейчас рука болела. Несильно, досаждая лишь при сжатии кисти.
Горбоносый офицер с погонами капитана козырнул, представился Ахмедом Газаевым, командиром взвода сопровождения оперативных мероприятий. Хромой мужчина славянской наружности оказался многословнее:
– Меня зовут Ильгиз Кадырович Каиркенов, начальник Томской региональной канцелярии Особой экспедиции Третьего отделения. В связи с ранением полевого агента Ханаева принимаю его обязанности по руководству операцией на себя...
Капитан Мухин проигнорировал удостоверение, скандальным тоном ответил:
– Очередной начальник? Сразу предупреждаю, бойцов гробить не позволю. Ваш мальчишка перед отправкой в госпиталь сказал, что есть какие-то сомы, вот их под пули и посылайте!
Все молчали, ожидая реакции Каиркенова. А тот не спешил, перебирая в уме варианты действий. Формально если, то дерзость командира заставы заслуживала наказания вплоть до трибунала. Но Антон, встреченный на половине пути в Белоцарский госпиталь, себя в попытке взятия ходока не обелял, а командиру пограничников воздал должное. Особо подчеркнул, как тот возражал против ночной операции.
И ведь прав оказался Мухин - авантюра не увенчалась успехом, а бойцы его погибли! Это оправдывало нервозность капитана. К тому же Ильгиз Кадырович отслужил в боевых частях и отнюдь не кашеваром, так что знал, как больно терять соратников в нелепом бою. Поэтому мудрый хромец от "наезда" воздержался, субординацию же восстановил косвенным образом:
– Дмитрий Сергеевич, сом - это аббревиатура: силовое обеспечение мероприятий. Бойцы капитана Газаева. Если вы не в состоянии передвигаться сами - дайте толкового бойца, который хорошо знает место. А?
– Покажете, где он засел, и всё, - добавил усатый горец.
– Дальше мы сами.
Воронов, пыхтя и отдуваясь, ворвался в круг. Чистый мундир, сияющие хромовые сапоги, гладкие розовые щёки и аромат хорошего мужского парфюма выгодно отличали штабного майора от помятого Мухина. Бойко вскинув ладонь к фуражке, Воронов представился новоприбывшим, красиво закончив фразу:
– ... от штаба полка для оказания содействия уполномоченным лицам Особой экспедиции! Приказывайте!
Капитан Газаев хмыкнул в усы. Каиркенов выразил недоумение вопросом:
– Простите, а зачем, когда мы всё решили с Дмитрием Сергеевичем?
– Идёмте, - игнорируя майора, Мухин расправил закатанный рукав, надел фуражку.
– Вот и хорошо, - обрадовался Каиркенов, - на месте и обсудим, что делать, - но его прервал звонкий голос:
– Минутку! Ишь, теплая мужская компания, всё бы вам воевать. Капитан Мухин? Соберите мне тех, кто видел предмет...
Забытая всеми спутница протиснулась к пограничнику. Тот мельком окинул девицу взглядом, оценил соразмерность лица, яркие полные губы, нежную кожу щёк и выразительные глаза, опущённые густыми, загнутыми вверх ресницами. Девушка была чудо как хороша, особенно, в приталенной кожаной куртке, просторных хромовых брюках и полусапожках на среднем каблуке. Но ее появление на поле боя, где уместны кровь, бинты и убийственное оружие - разозлило Мухина: "Только бабья мне не хватало..." - поэтому он высказался резко: