Империя. Цинхай

Чеснокова Юлия Олеговна

– Простите, я не побеспокою? – с наивным видом кланяющегося крестьянина вошёл он в комнату, осматриваясь по сторонам. Тот, кого он искал, сразу же спрыгнул с кровати, на которой отдыхал, сжав кулаки и стискивая зубы.

– Ты!.. – Дэсон убрал с лица улыбку и выпрямил спину.

– Привет, братишка. – Джин поморщился. Много лет назад, когда их пути разошлись, и старший связался с преступниками, а младший выбрал долю честного гражданина, двое решили, что станут чужими друг другу, и постараются избегать встреч. Однако Джин стал воином, золотым борцом, и вновь пришлось пересекаться.

– Убирайся отсюда…

– Не думаю, что это лучшее приветствие, но я от тебя и не ждал вежливости. – Дэсон опустился на стул. Интуиция и рассудительность его не подвели, он верно вычислил апартаменты охраны госпожи Лау.

– А если бы я здесь был не один? – опомнившись от первого неприятного шока, Джин

подлетел к двери и закрыл её на защёлку. О том, что они родные братья, не знал никто, ни в драконах, ни в золотых. Это была их тайна, кровная.

– Я бы сказал, что ошибся в поисках своей спальни. Ничего сложного.

– Что тебе нужно? – беря себя в руки, Джин отошёл подальше, но сесть не смог, нервы и напряжение заставляли стоять и думать, смотреть на старшего брата и ждать. Ожидание было тягостным, потому что появление Дэсона в его жизни обычно заканчивалось неприятностями, драмой или потерями.

– Может, хотел поглядеть на тебя, убедиться, что с тобой всё в порядке.

– Надеялся, что я уже сдох? – хмыкнул Джин. – Не дождётесь, мистер Кан.

– Засунь свой трагизм себе в жопу, я никогда не желал тебе смерти, - закинул ногу на ногу Дэсон и гримасой изобразил нетерпение и неприязнь. – Чего, видимо, не сказать о тебе?

– Конечно, это не ты подставлял меня всю юность всей своей деятельностью, играясь с опасными типами, после чего расхлёбывать часто приходилось мне.

– Я никогда не просил тебя об этом, на что ты жалуешься?

– На то, что тогда был готов ради тебя на всё! Я считал нормальным рисковать жизнью за брата, а вот тебе было всё равно и на меня, и на мать. Тебе было главным устроиться получше, побогаче, и чтобы долги твои платили другие! – Дэсон отвёл взгляд к окну, слушая Джина, а тот слишком редко видел брата, чтобы не использовать возможность высказать ему многолетнюю ненависть, все претензии. Когда он замолчал, Дэсон заметил:

– Но теперь я многого добился, я на больших высотах, имею большое влияние, и, если бы в тебе была капля здравомыслия, ты бы со мной сотрудничал, а не ругался.

– Ты знаешь цену своей высоте, - выплюнул с презрением Джин. – Тебя бы пристрелили, и не было бы никакой высоты, тебя бы самого не было. – Джин поднял руку, пошевелив искривлёнными пальцами. – Но я дал позабавиться над собой и потерпел переломы - сущий пустяк, правда? А потом ещё почти год работал на твоих дружков, выгребая ваше криминальное дерьмо. Чтобы спасти свою шкуру. Так что не рассказывай мне о том, чего ты добился.

– Какой ты злопамятный.

– А ты нет?

– Я помог разрешить конфликт в Макао.

– Как? Отняв у меня Дами? Шикарная помощь, Дэсон, как мне благодарить тебя за это? В ножки кланяться? – Старший не выдержал придирок младшего и поднялся.

– Что ж, вижу, в самом деле, ты не готов со мной разговаривать по-братски.

– Ты мне не брат, Дэсон. Мне плевать на кровное родство, но я не хочу, чтобы ты называл меня так. – Бандит из клана драконов коротко кивнул головой, поправив пиджак и открыв дверь. Ему хотелось сказать что-то ещё, хоть немного иначе закончить первую с самого апреля беседу, но он не придумал ничего, что могло бы показать его радушие по отношению к младшему брату, и при этом не ущемить его собственного достоинства. К тому же, становилось ясно, что Джину слова неинтересны, он не простил и не простит даже при слёзных извинениях. Дэсон разорил семью, заставлял их с матерью прятаться и убегать от стрельбы, пережить ужасы шантажа и пытки, он опозорил память их покойного отца, он совершил все преступления против закона и совести, и много лет ни в чем не раскаивался. И раскаивался ли сейчас? Прошло больше десяти лет, но обида и боль ещё не угасли, да их никто не пытался тушить и гасить всё это время.

Дэсон вышел, закрыв за собой, и только тогда Джин смог упасть обратно на постель. Каков, а! Конфликт он помог разрешить… Кто его просил? И снова, разве смог Дэсон сделать что-нибудь так, чтобы брат не страдал? Нет, он придумал тот выход, который принесёт наибольшее количество мучений Джину. Но если бы Дэсон не вмешался, скорее всего, драконы бы объявили золотым войну. Так неужели ему всё-таки было за что благодарить брата?

Гости из Сингапура, не представленные всем и каждому в особняке, но всё же замеченные по суете, возникшей с их комфортабельным расположением, вызвали повышенную беготню слуг, на которую обратил внимание и Сандо. В его обязанности входило защищать, а для этого нужно было всё хорошо знать и быть в курсе событий, поэтому он побрёл в поисках удобной для наблюдения точки, или, возможно, даже для знакомства с прибывшими. До этого он старался поменьше ходить новыми маршрутами, чтобы не сталкиваться с Николь, но сейчас было

не до неё. К тому же, активность её с тех пор, как он поставил девушку с утра на место, поутихла, и рождалась слабая надежда, что свежие атаки предприниматься не будут. Что, если она устала и прекратила думать о нём? Сандо в это верилось с трудом, однако он старался не прислушиваться к собственной реакции на подобный исход. Если бы Николь отвлеклась от него и забыла о нём, ему стало бы проще, спокойнее, мысли чище, концентрация и сосредоточенность не будут распыляться на ненужное. Но учитывая ту бездвижимую тоску, что царит здесь день за днём, ему стало бы чуточку скучно. «О скуке ли думать? – хмыкнул Сандо, шагая по коридорам. – В нашем мире все слишком увлечены ликвидацией скуки, в связи с чем и рождаются все проблемы. Откуда всегда берётся это глупое слово «скука» в обществе, где нерешённых проблем не исчерпать за тысячу лет, где несделанных дел и неисправленных ошибок на каждого человека по миллиону? Почему мы думаем о скуке тогда, когда оказываемся в состоянии покоя и отдыха? Ими нужно наслаждаться. Да и, на самом-то деле, о скуке мы думаем не тогда, когда нечем заняться, а когда у нас есть множество вещей, которыми не хочется заниматься, и множество вещей, которыми заняться хочется, но нельзя. И вот стоим мы между тем и этим, и ломаем голову, как перестать думать о желаемом и как возжелать необходимое по долгу и обязанностям. И этот ступор называем скукой. Какие же люди глупые!». Сандо остановился, увидев на горизонте то, на что и боялся нарваться. Навстречу издалека шла Николь, и развернуться бы да скрыться, но она его тоже заметила, замявшись на мгновение, как и он. Неподалёку от неё, в эркере с тремя окнами, сидело на подоконнике двое неизвестных, видимо из тех самых прибывших. Они разговаривали о чём-то, но отведшая взгляд от Сандо Николь повернулась к ним и, нарисовав на губах улыбку, присоединилась к мужскому обществу. Наёмник тронулся дальше, медленно, чтобы не выказывать той спешности, с которой ему хотелось пройти мимо. Неужели при посторонних девушка уймётся? Сестёр она не стеснялась, а вот при семейных сборищах всегда вела себя скромнее.

Вольный брат поравнялся с тремя болтающими, краем глаза изучая и наблюдая, подмечая жесты и внешний вид, и уже почти обошёл их, когда всё-таки раздался голос Николь:

– Сандо, не хочешь познакомиться с коллегами? – Он обернулся, мельком посмотрев на лицо обратившейся к нему. Фальшивая улыбка не скрывала дымящихся от обиды и отверженности глаз, каждая черта на лице её заострилась от напряжения, вызванного наигранностью. – Молодые люди – телохранители Кан Дэсона, но они так плохо говорят на путунхуа*, что мы не очень поняли друг друга. Ты же знаешь корейский? Может, переведёшь?

– За услуги переводчика мне тут не доплачивают, - невозмутимо сказал Сандо, разглядывая парней и представляясь им на понятном только для присутствующих мужчин корейском. Они не жали друг другу руки, в рядах мафиозных исполнителей и свободных бандитов это было не очень принято, ведь никогда не знаешь, убивали ли эти ладони кого-то из твоих друзей, знакомых, родственников? Рукопожатиями в основном обменивались боссы, демонстрируя дружелюбные и мирные намерения.

Парни ему тоже представились. Тот из них, что был покрепче и, судя по всему, старше, выглядящий внушительно, как настоящий воин, осанкой напоминающий самого Сандо, назвался Хенконом.

– Эта милая девушка назвалась Николь, - с лёгким поклоном в её сторону обозначил он, что говорит о ней, - но я не совсем понял, кто она такая, поэтому затрудняюсь в выборе манер. – Сандо зачесалось обозвать сестру Николаса местной куртизанкой, чтобы произвести конфуз или даже стычку между Синьцзяном и Сингапуром, но он присмирил своё игривое настроение, выдав правду:

– Она младшая дочь Отца Чана. Наверное, полтора века назад это бы означало что-то вроде принцессы?

– Наверное, - улыбнулся Хенкон, ещё раз внимательно оглядев девушку возле себя. Сандо заметил татуировки на руках молодого человека и, исследовав некоторые, приподнял брови. Одно из изображений выдавало место армейской войсковой части. Именно там дюжину лет назад закончил службу, разлучившую его навсегда с первой любовью, сам Сандо. Другая татуировка повторялась на плече второго парня, Сынёпа. Это была надпись «Аякс». Наёмник напряг память и вспомнил, что Аяксами называли личных стражей Джиёна, лучших борцов среди драконов. Он пользовался их услугами, когда выбирался куда-нибудь за пределы Сингапура, значит, недавно, на свадьбе Энди и Дами, они тоже были? Сандо не успел запомнить всё то множество лиц, что промелькнуло перед ним. Но надо было иметь в виду, что эти двое – не простые солдаты, это прошедшие специальную подготовку мастера боевого искусства. – А она, - подразумевая Николь, вывел из раздумий мужчину Хенкон, - только хуаюй** понимает?