Инферно - вперёд!
Шрифт:
'Долгие десятилетия наша страна жила в мире со своими соседями [на самом деле последний пограничный конфликт с княжеством Эйре, не потребовавший, правда, мобилизации, закончился всего три с половиной года назад, не говоря уже о тянувшихся весьма долгое время боевых действиях на море], и мы, Король Айлестера Эньон IV, привыкли полагать, что эта благодать дарована нам свыше и продлится до скончания веков. Однако и в нашем мире, и в других, существуют силы, известные нам по Священному Писанию как фоморы, не привыкшие считаться с волей Эзуса. Сия скверна, идущая из замогильных глубин извечной Тьмы, выступила против нас -
Речь, вызвавшая слёзы на глазах суровых генералов и лишившая сознания многочисленных представительниц слабого пола, прозвучала в этот миг в самых отдалённых уголках королевства. Во всех трактирах, тавернах и пабах, вплоть до самых захудалых, в это время были включены на полную громкость радиоприёмники, позволившие айлестерцам услышать голос своего короля. Простой люд, собиравшийся на площадях у громкоговорителей, снимал шляпы в немом почтении. Охватившее народ возбуждение и вызванный патриотизмом подъём сил кое-где вылились в погромы и нападения на иностранцев. Отшумев, участники стихийных демонстраций, всё так же толпами, направляемые ловкими подстрекателями из числа агентов Управления тайного сыска и надзора, двинулись к вербовочным пунктам, желая записаться добровольцами. Война была объявлена официально.
______
В первый день мобилизации призыву подлежали лица, уже имеющие воинские звания резерва. Речь шла не только о единственном айлестерском генералиссимусе, но и о многочисленном штате Управления тайного сыска и надзора. Как всегда бывает в таких случаях, никто не мог найти в шкафу брюки или китель от униформы, а некоторые офицеры даже не знали, с какой стороны одевать портупею. В оружейную комнату немедленно выстроилась очередь.
– Эй, куда засовывать эти патроны, кто-нибудь в курсе? Я только печатной машинкой пользоваться умею, но уж никак не этой штуковиной.
– Это полуавтоматический пистолет системы Вольтица, калибр треть дюйма, инструкция висит на стене.
– Да ты спроси лучше у ап Дросага, он на прошлой неделе возил какую-то потаскушку на пикник, стрелял с ней по пустым бутылкам.
– Господа офицеры военной контрразведки!
– Голос ап Дросага пылал негодованием.
– Я обучал ценного агента приёмам самозащиты!
– И приёмам борьбы в партере тоже?
– хохот военных контрразведчиков стал всеобщим.
– Особенно!
– Ап Дросаг, с лицом, раскрасневшимся от почти искренней обиды, казалось, был готов наброситься на обидчика с кулаками.
– Я отдаю службе лучшее время своей жизни, душу и тело, в то время как должен бы приберечь их для законной супруги!..
– Да, чего не сделаешь ради повышения... И полковник его жену в это время тоже никакому рукопашному бою не обучает...
– Монтен! Я всё слышал, стервец!
– Ой, пиши на магнитофон, иначе рапорт
– Фронтовиком и рогоносцем, вернее - так нужно сказать. Не бойся, Монтен, мы присмотрим за твоим домом. Чем ты там будешь заниматься, расстреливать дезертиров?
– Военная тайна. Ты же знаешь: 'обеспечивать секретность проводимых войсками операций, осуществлять воспитание и подготовку личного состава...'.
– Да, как-то забыл, спасибо, приятель. А что с этими демонами, нас какому-то мумбо-юмбо обучат, чтобы их отпугивать?
– Что за глупости! Цитирую: 'в духе Священного Писания Пресвитерианской Церкви Эзуса...'.
– Да, не самая удачная ставка. Кто-нибудь действительно в это верит?
_______
– Осуждённый Глайнис, встать!
Бывший капитан Глайнис, в кителе без погон, без брючного ремня и шнуровок в ботинках, поднялся с простой армейской койки. От недоедания он осунулся, щетина постепенно начала превращаться в бородку. Глаза, горевшие полубезумным огнём на длинном, вытянутом лошадином лице, уставились на вошедших.
– Осуждённый Глайнис, готовы ли вы к исполнению приговора?
– Если я скажу 'нет', вы меня не расстреляете?
Офицер в звании капитана с знаками различия военной прокуратуры, переглянулся со своими товарищами. Те чуть заметно кивнули.
– Ваш ответ я расцениваю как отказ от услуг духовного лица. В связи с этим я уполномочен задать вам ещё один вопрос: готовы ли вы просить о предоставлении вам права замены казни через расстрел на перевод в войска первой линии в звании рядового без права повышения в чине в течение пяти лет?
– Я воспитан в семье военного. Я - офицер! Я...
– Вы не ответили на вопрос, осуждённый Глайнис!
– Глаза капитана-прокурора сверкнули.
– Не забывайтесь: вы лишены офицерского звания, и звание рядового на данный момент - ваш потолок. Из чувства жалости к вашим близким я повторю вопрос: вы подпишете прошение?
Плечи бывшего капитана безвольно опустились.
– Давайте ручку.
– Поздравляю вас, осуждённый Глайнис, с началом службы в армии Его Величества. Вполне возможно, из вас ещё сделают настоящего мужчину!
_______
Вечеринка была в разгаре. Патефон играл развесёлые мелодии, вино и шампанское текли рекой. Многие подвыпившие художники и деятели искусства, собравшиеся отметить открытие выставки 'Современный кубизм', не брезговали распивать водку, пиво и абсент, нередко вперемешку. Казалось, полуночная гулянка, устроенная прямо в выставочном зале, посреди предметов живописи и архитектуры, способных удовлетворить только самые 'передовые', как любили выражаться, вкусы, будет продолжаться до утра. Тем не менее, этот вечер стал исключением из правил.
Полиция, даже не постучавшись, попросту выломала дверь. В зал ворвалось более дюжины мужчин в форме с дубинками в руках, которые, судя по выражениям их лиц, были настроены более чем решительно. Они, судя по всему, и не собирались предъявлять ордер, зачитывать подозреваемым их права - похоже, формальности интересовали стражей порядка в самую последнюю очередь. Патефон, опрокинутый на пол, разбился вдребезги и мелодия, взвизгнув, оборвалась на полуноте.
– Что за произвол? Это частная собственность!