Инновационная сложность
Шрифт:
Когнитивные истоки трансценденталистского ренессанса в методологической рефлексии современной науки питаются усилением напряжения двух методологических исследовательских программ: радикального конструктивизма и «нового натурализма». Позиции конструктивизма укоренены в субъект-центристских практиках социального конструирования реальности. Их разделяют сторонники Эдинбургской школы социологии науки, а также ряд современных представителей аналитической традиции, такие, как Н. Гудмен [188] и М. Даммит [189] .
188
Goodman N. Fact, Fiction and Forecast. Cambridge, 1983. Гудмен полагает, что знание соприкасается с реальностью лишь «по краям», и в этом отношении «создание» звезд ничем не отличается от создания научных теорий.
189
Dummett М. Truth and Other Enigmas. London, 1976.
В свою очередь, новые аргументы в защиту философского
190
См.: Эволюционная эпистемология. Антология / Отв. ред. Е. Н. Князева. М-СПб., 2012.
191
Vollmer G. Evolution"are Erkenntnistheorie. Stuttgart, 1975.
192
Гибсон Дж. Экологическая теория зрительного восприятия. М., 1988.
Существо спора воспроизводит старую, как мир, дилемму философского конструктивизма: познает ли человек саму реальность или же объективированные продукты собственного мышления? В теоретико-познавательном отношении преобладание «конструктивистской» или «реалистической» компонент означает философский акцент на различных полюсах классической структуры субъект-объектного познавательного отношения. Это «вечная» философская проблема эпистемологии в различных культурно-исторических контекстах отсвечивает новыми смысловыми гранями. Она в значительной степени продолжает определять и современные стратегии научного поиска. «Деконструкция, дискурсивная и нарротологическая психология, конструктивистская социология – все это не просто философское (в данном случае – анти-реалистическое) истолкование существующих дисциплин, а конкретные программы работы в этих областях», – замечает акад. В. А. Лекторский [193] . Так что в контексте современной полемики с постструктуралистским деконструктивизмом, релятивизирующим границу между знанием и заблуждением, истиной и ложью, фактом и идеализированным объектом, натуралистический реализм в теории познания воскрешает забытый неокантианский лозунг «назад, к вещам».
193
Лекторский В. А. Познание и сознание: дискуссия анти-реализма и реализма в современной эпистемологии // Проблема сознания в философии и науке. М., Канон+, 2009. С. 55.
Ренессанс натурализма как объяснительной парадигмы в методологии и философии науки в конце XX в. следует понимать как философско-методологическую реакцию на крайности радикального конструктивизма – когнитивного синдрома «ускользания реальности». Когнитивным кредо радикального конструктивизма является «исчезновение объекта». Его вариацией в социально-гуманитарном познании является «смерть автора» и/или деконструкция текста, тогда как новый натурализм ориентирует на исследование самой реальности, не зависимой от сознания, но данной в исторически и культурно обусловленных формах языковой и предметно-практической деятельности человека.
Сосуществование в современной методологии науки альтернативных когнитивных стратегий (реализма и конструктивизма) реставрирует классическую проблему единства научного знания. А эта проблема, по справедливому замечанию В. И. Аршинова, «в постнеклассической рациональности осознается уже иначе, чем в классической и даже неклассической рациональности, где она считается могущей быть принципиально решенной посредством (метафизических по сути) ссылок на «единую объективную реальность» [194] . Ибо (пост)неклассическая наука, вобравшая в себя опыт изучения сложных неравновесных и саморазвивающихся систем, проблематизирует метафизически трактуемое «единство» как удержание в процессе развития «тождества собственным основаниям».
194
Аршинов В. И., Свирский Я. И. Интерсубъективность в контексте постнеклассической парадигмы // Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб.: Мир, 2009. С. 178.
По мнению выдающегося исследователя проблем современной науки А. П. Огурцова, одним из направлений философского снятия дилеммы натурализма и конструктивизма является «возрождение трансцендентализма (курсив мой – Н. С.) – обсуждение вопроса об условиях возможности не только эмпирического опыта, но и теоретического знания. Трансцендентализм переводит проблему альтернативности натуралистического реализма и социокультурного конструктивизма в иную плоскость – плоскость анализа и обсуждения иных вопросов и проблем, а именно, условий возможности нашего знания, наших действий, наших норм и правил» [195] . Действительно, в философии (пост)неклассической науки отчетливо заметен поворот от частных и в целом маргинальных для развития науки проблем эпистемологических разрывов, несоответствий, несоизмеримости и т. п. к дальнейшему углублению философского анализа фундаментальных механизмов функционирования научного разума (на манер кантовских «как возможна чистая математика?» «как возможно чистое естествознание?» и т. п.).
195
Огурцов А. П. Новый поворот к объекту в современном мышлении // Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб.: Мир, 2009. С. 47.
Сосредоточение же внимания на когнитивных девиациях: «прерывах постепенности» (Т. Кун), «эпистемологических разрывах» (Г. Башляр, М. Полани), противоречии теории – фактам (И. Лакатос), «семантической несоизмеримости» (П. Фейерабенд), как свидетельствуют блестящие исследования образцов (когнитивных паттернов) прикладной науки Б. И. Пружининым, – результат далеко не всегда оправданной экстраполяции на науку в целом результатов философско-методологической рефлексии прикладной науки [196] . Трансцендентализм по самой своей сути является философским отрицанием релятивизирующих подходов постмодернистской эпистемологии и превращенной формой поиска «твердой породы» человеческого бытия и мышления.
196
Пружинин Б. И. Ratio serviens? Контуры культурно-исторической эпистемологии. М., 2009.
Оставим в стороне восходящие к Средневековой схоластике онтологические версии трансцендентализма с присущими им пониманием трансценденталий как всеобщих атрибутов сущего (Ф. Аквинский) или его надкатегориальных характеристик (Дунс Скотт). Ярчайшим представителем классического трансцендентализма, без сомнения, является И. Кант [197] , унаследовавший от протестантской метафизики XVII–XVIII веков представление о связи трансцендентального с априорным (Хр. Вольф). По Канту, трансцендентальным является «всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным a priori» [198] . Трансцендентализм Канта ориентирован на исследование познавательных способностей человека: выявление условий и границ познания, разграничения знания и веры, прояснения структуры опыта, механизмов получения всеобщего и необходимого («трансцендентального») знания и т. д. Кантовский трансцендентализм «представляет собой систему всех принципов чистого разума» [199] . И хотя в рамках трансцендентализма Канта впервые четко артикулирована проблема конституирования предмета исследования (априорными) формами чувственного созерцания и рассудка, т. е. когнитивным аппаратом человека, его рассуждения о познании остаются в рамках классической философии по преимуществу.
197
Заметим, что отнюдь не все авторы разделяют точку зрения, согласно которой трансцендентализм Канта носит когнитивный характер. Они исходят из предположения, что когнитивный трансцендентализм выполняет в его философии вспомогательные функции в рамках его практической философии и утверждения человеческой свободы. – См.: Круглов А. Н. Трансцендентальная философия // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М., 2009. С. 1000. Соглашаясь с названным автором в оценке общей культурно-антропологической направленности философии Канта, оговоримся, что нас интересует именно когнитивная составляющая его трансценденталистской установки, отличающая Канта от его предше-ственников-онтологов.
198
Конт И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 44.
199
Конт И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 45.
Адекватная неклассической рациональности концепция трансцендентализма обрела философски наиболее развитые концептуальные формы в феноменологической философии Э. Гуссерля. Феноменологически трактуемый субъект познания в целом адекватен когнитивным характеристикам неклассической науки. Ибо пафос феноменологической концепции когнитивной активности трансцендентально чистого субъекта – в изощренной философской артикуляции неразрывного единства (в идеализированном пространстве трансцендентально-чистого сознания) характеристик интенционального предмета познания (ноэмы) и способов его презентации в трансцендентальном сознании (ноэзы). Э. Гуссерль, как известно, предлагает различать в структуре познавательного отношения не только объект мышления (предмет интенциональной направленности сознания), но и процесс его «схватывания» сознанием, т. е. сами акты восприятия, в которых эти объекты конституируются в качестве предметов опыта. В обыденном мышлении («естественной установке сознания», по Э. Гуссерлю) последние, как правило, ускользают от нашего внимания: мы видим вещь, но не замечаем «процесса ее видения». В результате феноменологического усложнения традиционных представлений о структуре познавательного отношения когнитивная деятельность сознания предстает как «ноэтико-ноэматическое единство, конституированное совокупностью интенциональных актов. Сошлемся и на мнение одного из современных феноменологов: «Мир не наполнен объектами, которые имеет облики, независимые от воспринимающего их человека, а субъективный опыт не существует независимо от объектов, событий и воспринимаемых в опыте форм деятельности. Не существует чисто субъективного субъекта и чисто объективного объекта» [200] . Это высказывание является по существу феноменологической манифестацией неклассической познавательной установки в теории познания.
200
Psathas G. (ed.) / Phenomenological Sociology / Issues and Applications. Toronto, 1973. Introduction. P. XIV.
Согласимся и с двумя принципиальными констатациями В. И. Аршинова: в изучении становления нового типа методологического субъекта, точнее, субъекта методологического анализа постнеклассической науки, прямой ссылки на «единство сознания в духе Э. Гуссерля» недостаточно [201] . Ибо – добавим – само это единство является не изначальной данностью феноменологически трактуемого сознания, но результатом долгого и трудного преодоления основоположником феноменологии классически-рационалистического дуализма материального и идеального, субъекта и объекта, Я и Другого. Но и «пройти мимо трансцендентального субъекта Э. Гуссерля, пытавшегося восстановить единое информационно-коммуникативное пространство человеческого познания на основе данности трансцендентального опыта и особой науки о конкретной трансцендентальной субъективности, данной в действительном и возможном трансцендентальном опыте, невозможно» [202] , – справедливо полагает названый автор. Ибо трансцендентализм Э. Гуссерля – это обращение к последним истокам и глубочайшим основам всех познавательных формообразований. А потому его эвристическая ценность для философско-методологического анализа проблем (пост)неклассической науки вообще и концепта сложности, в частности, неоспорима.
201
Аршинов В. И., Свирский Я. И. Интерсубъективность в контексте постнеклассической парадигмы // Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб., Мир,
2009. С. 178.
202
Там же.