Инспектор Золотой тайги
Шрифт:
Тропа миновала кусты и вывела на открытое место. Где–то совсем близко плескалась и бормотала среди камней Гулакочи. Слева и справа от тропы выросли черные полуразвалившиеся срубы Мария–Магдалининского прииска. Поодаль, возле леса, высились заросшие горбы отвалов, похожие на неведомых чудовищ, припавших к земле. Облако в это время закрыло луну, навалился сумрак, все вокруг помрачнело еще больше.
Лошадь под Зверевым всхрапнула, запрядала ушами, уставилась куда–то тревожно. Донесся тошнотворный трупный запах.
Чуть проехав дальше, инженер остановил коня, огляделся. Зловоние становилось невыносимым. Лошадь все время беспокойно переступала ногами — не то порывалась бежать, не то совсем уж выбилась из сил и не могла даже стоять. Сквозь шум Гулакочи доносилось откуда–то рычанье, кто–то неподалеку захрустел, зачавкал.
Шагах в десяти темнела избушка с провалившейся крышей. Над ней на покосившемся невысоком шесте виднелось что–то белое. Безотчетное любопытство побудило Зверева толкнуть коня и подъехать ближе. Луна неторопливо выкатилась из–за облака, и опять все осветилось ее тревожным багровым светом. На макушке шеста скалил зубы человеческий череп с остатками длинных черных волос, свешивающихся с темени. Посреди лба темнела аккуратная круглая дырка. Чуть ниже к шесту были привязаны две руки со скрюченными пальцами — вернее, одни кости, державшиеся, видимо, только на сухожильях. Свет падал в дверной проем, освещая сгнившие половицы, траву, проросшую сквозь щели, и бесформенную груду каких–то костей. За стеной вдруг зашуршало, метнулось испуганно. Звереву показалось, что из темного оконного проруба соседней избы кто–то выглянул и тотчас скрылся. Инженера невольно пробрал озноб.
– Ну и местечко…— пробормотал он.
Ощущая спиной неприятный холодок, он отъехал, снова огляделся. Меж срубами там и сям шмыгали неясные тени — не то лисы, не то волки, а может, кто еще.
Очир благодушно попыхивал трубкой, поглядывал по сторонам. Зевнув, сказал:
– Вода есть, трава есть. Однако, хорошее место ты выбрал, Платонович. Мало–мало отъехать — ночевать можно.
– Боже упаси, Очир, какая здесь ночевка! До поселка совсем мало осталось, поедем дальше.
– Можно,— согласился Очир и снова запыхтел трубкой.
Его невозмутимость успокоила Зверева. «И чего, спрашивается, я нервничаю?» — подумал он… Додумать не удалось — у той избы, из которой, как давеча показалось, кто–то выглядывал, стоял человек. Он появился внезапно и совсем бесшумно. Очир хмыкнул, проворно сунул руку под зипун.
Прошла, наверно, минута, не меньше. Человек продолжал стоять там же, неподвижный и безмолвный. «Уж не тот ли сумасшедший старик?» — мелькнула у Зверева мысль. Но нет, пожалуй: старик был широкий, медвежистый, а этот хоть роста такого же, но не столь здоров. Снова заволокло луну облаком, вокруг все потускнело, стало медленно погружаться в полумрак.
Человек шевельнулся и не спеша пошел навстречу. Остановился шагах в трех, смутно различимый, непонятный, ночной. Кашлянув, сказал глуховатым баском:
– Здравствуйте, люди добрые. Вижу, нездешние будете?
– Издалека мы,— чуть помедлив, ответил Зверев.— В Чирокан идем.
– Добре, добре…
– А вы сами из Чирокана?
– Там живу,— охотно отвечал человек и придвинулся ближе.— Закурить не найдете?
– Найдем…
Зверев отсыпал самосад в подставленную ладонь, оторвал клочок газеты.
– Ты уж помоги мне, человече,— с усмешкой проговорил незнакомец.— Одна у меня рука–то… Вторую германцу подарил… в пятнадцатом году.
– Сейчас, сейчас…— Зверев быстро свернул самокрутку, подал ее.
Чиркнув спичку, мельком скользнул взглядом по его лицу. Незнакомец показался в годах, лицо худощавое, приятное, с пышными черными усами.
– Спасибо, человече,— он раскурил и несколько раз жадно затянулся.— Диву, поди, даетесь такому месту?
– Удивляемся,— сдержанно сказал Зверев.
– Вы–то, конечно, не знали, а вот иной из наших даже днем здесь проходить опасается. Говорят, какой–то орочонский бог тут поселился…— Он помолчал, дунул на огонек цигарки.— Темное дело…
– Но вы–то не боитесь,— заметил Зверев.
– Я, вишь, на охоту ходил, да маленько заблудился, а то ни в жизнь бы сюда не зашел.
На охотника человек не походил хотя бы потому, что у него с собой не было ружья. Да и с чего бы охотник стал прятаться в пустой избе, завидев проезжих?
«Действительно, темное дело…— подумал Зверев.— Но, пожалуй, пора ехать дальше».
– Скажите,— спросил он,— вы не знаете Турлая Захара Тарасовича?
Незнакомец ответил не сразу — пыхнул несколько раз цигаркой, вполголоса откашлялся.
– Отчего же не знать,— сказал он и снова кашлянул.— Это я и буду Турлай.
– Как? Вы и есть?.. — Зверев запнулся, помолчал, собираясь с мыслями, потом спрыгнул с коня и протянул руку.— Давайте тогда знакомиться: Алексей Зверев, окружной инженер Западно–Забайкальской горной области.
– Батюшки, неужто!— приглушенно ахнул Турлай.— Вот так встреча! Так вы по нашему докладу приехали? Ждали мы вас, ждали… Как вас по отчеству–то?
– Платонович, Алексей Платонович.
– Вот, Алексей Платонович, посылали мы как–то доклад в Центросибирь…
– Знаю, читал я его…
– Вот и добре. Поверите ли, сил уж у нас нет смотреть на все безобразия. Таежный Совет мы тут создали нынче в марте. Хорошо… А в Баргузине нас не признают, декретов и распоряжений Советской власти нам оттуда не шлют. Жухлицкий как был хозяином тайги, так по сю пору и сидит, спекулирует золотом и пушниной. Порядок в тайге, скажу прямо, архаический. Комиссар горной милиции Кудрин с ним заодно. Порядок это?
Захар Тарасович умолк и, оглядевшись опасливо, придвинулся почти вплотную. Понизив голос до шепота, спросил:
– Еще мы оружие просили у Центросибири… Не знаете, как они там решили?
– Центросибирь вам помочь не смогла. Вы, наверное, знаете: после мятежа чехословаков положение в Сибири складывается трудное.
– Понимаем…— вздохнул Турлай.— Жаль, конечно… Очень нам пригодились бы винтовки.
– Но у меня есть поручение Василия Матвеевича… Вы знаете его?
– Это Серов, что ли, председатель Верхнеудинского Совета? Как не знать, слышали о нем.