Интервью номер один
Шрифт:
– Это было правдой?
– В один прекрасный день на фотографии я увидела, что у меня красивые глаза, что у меня есть то, что я могла бы подчеркнуть и на этом играть. И создала свой образ, свою индивидуальность. Это были длительные муки, но стимулом всегда был Броневицкий, который говорил: «Какая ты страшная!». Потом он замолчал, и я поняла, что уже ему нравлюсь. Как артистка.
– Традиционно в нашей стране был один путь к успеху – музыка,
– Политика как путь к успеху не артистическому? Это ужасно.
– Я хотел спросить, появились ли еще пути к успеху и какие?
– Я думаю, что всегда путем к успеху являлся труд. Единственный барометр, мерило и ориентир: что человек может или не может. Не зря прославленные миллионеры начинали с низов, чуть ли не с чистильщиков обуви, они трудом вычислили свой путь в жизни. А языком, «болтологией» никто ничего не достиг. Как бы хорошо артист о себе не говорил, достаточно увидеть его один раз, чтобы понять, что он из себя представляет.
– Вероятно, этому Вы и учите своих внуков. Вы бы хотели, чтобы они пошли на эстраду?
– Я бы не хотела, чтобы мои внуки были артистами. Но я и сама не предполагала, что буду артисткой. Я верю в судьбу. Это свыше предначертано, кем человеку быть. Моя дочка от меня скрывала, что хочет быть артисткой, и в ней долго дремала ее индивидуальность. Она потом ее открыла, когда я к ней применила тот же метод, что и ее отец ко мне. Я стала говорить: «Ты страшная, ты не то делаешь, ты не так ходишь, ты не то поешь, ты свои песни пой!». И она вдруг задвигалась, раскрепостилась.
– Дита, скажите, почему у Вас нет учеников?
– Каждый должен быть сам для себя учителем. Нужно уметь слушать советы, нужно уметь относиться к себе очень строго. А учить другого – это всегда очень опасно, можно остаться непонятым. Ведь не случайно же многие талантливые вокалисты не становились талантливыми педагогами. Это дар особенный, и я его в себе пока не открыла…
Это все?
О том, как мы преображали певицу снова и снова
Но если бы это было все! Мы вернулись в гримерную и снова стали «переделывать» певицу. На сей раз на Пьеху надели маленькое черное платье, открывшее ее знаменитые ноги, и необыкновенный головной убор, наподобие того, что увенчивал голову царицы Клеопатры. Мы вернулись в студию, актриса инстинктивно приняла позу знаменитой царицы, сложив руки под грудью, я занял кресло напротив…
Д. 47 –52 – что-то одно
– А хорошо бы вот на Вас орден Ленина…
– Мои художницы как раз сказали: надо нам придумать платьишко, чтобы на него все награды нацепить, чтобы они играли как украшения.. Дома их у меня целая коробка.
Р е ж и с с е р: Мотор! Начали…
Интервью номер два
– Дита, чтобы звезду узнавали, имидж должен быть постоянным. И в то же время Вам, как и всякой женщине хочется и нужно меняться. Как вы решаете эту дилемму?
– Женщину меняют года. И надо стараться всегда идти в ногу со своими годами, но не с возрастом метрики, а с возрастом души. Кто-то из знаменитых модельеров сказал, что не существует моды, есть стиль и индивидуальность. Короче, имидж – это то, что отличает одну актрису от другой, и менять его слишком часто не стоит, а то можно перепутать.
Пьеха – кумир кумиров!
Тем не менее многие звезды, в том числе телевизионные, прошли долгий путь от подражания Эдите Пьехе до собственного неповторимого «Я»! Вот откровения телеведущей Тамары Максимовой, связанные с изменением ее имиджа: «В юности я всегда делала такие короткие стрижки, как у Эдиты Пьехи – она была моим кумиром. А у моего будущего мужа был другой идеал, в который я совершенно не вписывалась. И тогда я сделала себя под этот образ…».
Ф. 109 М. Грушевский, Т. Максимова, Э. Пьеха и В. Поляков (третий муж певицы)
Но хватит о платьях и прическах! Поговорим о песнях!
– Эдита, имидж звезды – это не только ее внешность, но и ее песни. Как Вы считаете, удачно ли складывался ваш репертуар все эти годы?
– За 35 лет я почти не пела чужих песен. А если и пела, то только в том случае, если понимала, что сделаю это по-своему. Это несравнимые вещи: петь или интерпретировать, трактовать, исполнять.
В одной из газет написали: «да простят композиторы и поэты Пьеху за соавторство их песен!». То есть я всегда исполняла то, что было для меня кусочком моей жизни. То, с чем я сживалась напрочь, во что я входила, как в свое собственное, и об этом всегда догадывались слушатели, и в каждой песне они находили для себя что-то. Петь надо о том, что тебя волнует, что ты пережил, в чем ты являешься компетентным человеком. Тогда с твоим мнением будут считаться.
– Вы считаете, что все годы Вы пели именно те песни, которые и должны были?
– Нет, конечно. Это невозможно. Все ведь относительно на этой земле. И были такие случаи, когда песня мне нравилась, я начинала ее исполнять и понимала, что я в этой песне не нашла ничего своего. И ничего общего с тем, что бы я хотела сказать публике. Или наоборот, были песни с непредсказуемой судьбой. Корнелюк предложил мне спеть песню «Белый вечер», которая органично вошла в мой репертуар и слилась с моим мироощущением. Я эту песню сразу почувствовала – она моя. Хотя Корнелюк и Пьеха – разные личности разных времен.