Интро Канарейки
Шрифт:
— Рад видеть, Николай Степанович. Как вам обстановочка? — достаю с портсигара порцию лучшего импортного табака, что смог найти за годы курения, обдаю сигарету жаром, не спеша затягиваюсь дымом. — Не возражаете?
— Что ты, наслаждайся. Чем обязан твоему вниманию к моей скромной персоне?
— Да так, увидел за вашим столиком своих людей. Решил поинтересоваться, о чем беседуете. А вы имеете что-то против? — измазанными в соусе от курицы пальцами, жалкий шакал потёр плешь на затылке, заметно занервничав. Кое-как нашел удобное положение, заерзав в стуле, явно не подходящем ему по габаритам.
— Да
— Поверьте, вы оцените мой выбор!
Разворачиваюсь и выхожу в коридор, желая вдохнуть глоток свежего воздуха перед началом. Около гардеробной Кирилл… Сдал пальто и ровняет букет лилий, который, очевидно, предназначен для Канарейки. Господи… Да что со мной не так? Конечно, ей будут дарить цветы! Это её праздник, её выступление. Естественно, что она будет в центре внимания. За этим и собрались! Вот только, проклятая ревность терзает изнутри… Всем видом продемонстрировал свое отношение к приезду друга… А ведь он один из самых близких мне людей! По крайней мере, так было раньше… Плевать. Не мне подавлять свою властную сущность. Она- часть меня самого.
Несколько минут наедине с собой. Чтобы упорядочить мысли… И всё. Пора объявлять её выход… Девочка, покажи этим напыщенным болванам, чего стоишь! Вхожу в зал… Там, за кулисами, уже должна стоять она… Ощущая ее присутствие, чувствую тепло, охватившее душу. Так Канарейка на меня действует! То бросает в вихрь всепоглощающих эмоций, то баюкает истерзанное сердце, внушая радость и покой.
Начинаю вступительную речь, подчёркивая каждое сказанное слово, чтобы каждый вспомнил, с кем имеет дело, чтобы каждый осознал, Никита не станет держать в своем обществе никого, кто того не стоит! Будь то хоть безродная сирота, хоть ближайшие соратники!
— Встречайте, Канарейка!
И вот, в зал выходит она… Гордо расправленная осанка, уверенная походка, медовый блеск карих глаз… Плывет по сцене, выбивая дух одним своим видом! Шокированные взгляды зрителей, не осознававших, какой может быть моя девочка, следят за каждым её жестом, движением, за каждым импульсом, посланным в зал…
Я сам подбирал для неё наряд, но он превзошел мои ожидания… Нет, он не отвлекал громоздкостью деталей, лишь дополнял и без того великолепную внешность. Делал её более элегантной, загадочной, ослепительной… Садится за инструмент, и по залу разливается волнующая мелодия… Но, ещё более ошеломительный эффект имеют слова, внедряющиеся в саму душу, не оставляя места собственным переживаниям… Девочка моя, как глубоко копаешь! И не боится ведь… Прямо выражать протест против устоявшейся системы. Что ж, я поражён! Больше, чем всегда! Ведь даже мне пришлось проникнуться твоей участью. Иначе взглянуть на птичку, что ничего не может возразить своему владельцу.
Большое желание жить
Последняя строка. Милая моя, ты можешь мне не верить, но больше никто не посмеет посягнуть на что-то столь
Что ж, пора начинать. Оборачиваюсь, окинув взглядом ошеломленный зал. Они такие же, как я, когда впервые услышал Канарейку. Не могут осознать, на самом ли деле они стали свидетелями выступления самого ангела, или все полёт бурной фантазии. Лавирую между ними, пробираясь к тому же крайнему столику, за которым, уже в стельку пьяный, бормочет что-то нечленораздельное господин Камаров. Неподалеку от него-Дима. Его цель- контролировать ситуацию в зале, на случай, если кто-то ещё вздумает противоречить моему решению. Подошёл сзади.
— Ну как, Николай Степанович, славная птичка? — невменяемый стеклянный взгляд похотливо прошёлся по фигуре моей девочки, и он ухмыльнулся, чмокнув с аппетитом. Этот противный звук резанул по ушам, несмотря на громкие овации в зале.
— О, Зверь… Славная у тебя шлюха! Не одолжить на вечерок? — это был тот самый лоскут бардовой ткани, которой глупец бездумно махнул перед носом разъяренного быка. На какой-то миг испытав удовлетворение от того, что сейчас восстановлю баланс справедливости в мире, убрав это существо с лица земли, ухмыльнулся. Вытащил припрятанный за рубашкой пистолет, и с радостью всадил пулю ублюдку в лоб, акцентируя внимание на происходящем эффектным звуком выстрела.
— Это была Канарейка, леди и джентльмены! Надеюсь, я вам не сильно помешал?
Держу тело за скудный ошметок немытых волос, и испытываю отвращение от мерзкой крови, стекающей по моим рукам. Отбрасываю непотребную тушу и беру со стола салфетку, стирая красную жидкость с рукавов белой рубашки.
— Никита! — привычно ровный голос Димы. — В зале лишних волнений не происходит. Но, на всякий случай, предлагаю переговорить с товарищами усопшего.
Снова закурил, и подошёл к другу. Нужно понять, насколько эти люди поняли то, что я хотел донести. Удаляемся в кабинет, предназначенный для переговоров.
Вышел где-то через четверть часа. Перепуганные гиены и мать родную готовы продать, лишь бы выжить, не то, что Камарова. Потому мы разошлись, решив вопрос относительно мирно. При условии, что дальнейшее наше содействие будет протекать на выгодных для меня условиях. Только это не радует! Потому-что стоило мне не на долго отлучиться, и благочестивый господин Домбровский утешает мою Канарейку в своих объятиях! Ну, чёрт тебя дери, какого ты не можешь просто отвалить? Приблизился к ним, но меня не заметили! Продолжая утешать друг-друга, они даже взгляд не поднимают. Ладно девочка… Перепуганная малышка сейчас действительно может не осознавать происходящего. Но, Кирилл? Неужели ты настолько плохо меня знаешь, что решил, будто я спущу тебе это с рук?!
— Может ты, наконец, от неё отойдешь? — но он не только ослушался достаточно прямого приказа, а ещё и стал возражать! Какое вообще тебе дело до девушки, являющейся моей собственностью?! В каком она состоянии? Что я творю? Не путай реальность и ничем не обоснованную смелость! Сам разберусь, как её успокоить!
— Я сказал, отвали от неё! — и снова ноль! Нет, он ещё вздумал непозволительно дерзко возражать! Отдать ее тебе? Да в своем ли ты уме, приятель?! И мне бы врезать ему, от души. Но, девочка и так насмотрелась… Пожалуй, стоит закругляться…