Иоанна I
Шрифт:
Вдовствующая герцогиня Дураццо, заботясь о процветании своей семьи, не прекращала попыток поставить всех своих детей в как можно более выгодное положение. Последней ее интригой была попытка женить своего второго сына, Людовика Дураццо, на дочери императрицы Константинополя Маргарите и тем самым расколоть единый фронт, который до сих пор выставлял против ее семьи дом Таранто. Екатерина выступила против этого, но Агнесса, несомненно, ободренная своим предыдущим успехом в тайном бракосочетании и следуя той же тактике, не отступила, а стала давить на Климента, чтобы тот дал разрешение на этот брак, действуя, как обычно, через своего брата кардинала Талейрана.
Однако, в мае, Агнесса имела несчастье заболеть, и к августу все еще была прикована к постели. Доменико да Гравина, единственный источник хронологии событий, происходивших в дни,
Мадам герцогиня Дураццо была… тяжело больна и когда в Неаполь прибыл очень известный врач по имени Джованни да Пенне, герцог Дураццо попросил его приехать и осмотреть его мать… Доктор померил герцогине пульс и заверил ее, а также ее сына в том, что она выздоровеет. В комнате также присутствовали мадам Мария, ее сноха, мадам Маргарита ди Чеккано и ее дочь, мадам Санциа, и еще несколько дам и фрейлин.
Так случилось, что в это время герцогиня Агнесса была не в лучших отношениях со своим сыном и его женой; между герцогом и его братьями восстановились хорошие отношения… но все разногласия между женщинами не были до конца улажены. Врач потребовал, чтобы моча больной женщины была собрана на рассвете и предоставлена ему утром, чтобы он мог ее исследовать и поставить диагноз. Подстрекаемые императрицей и королевой, злонамеренные женщины устроили так, чтобы мадам Санциа [которая была беременна] в эту ночь спала рядом с больной. Они собрали утреннюю мочу герцогини, но затем вылили ее, заменив мочой Санции и показали доктору, когда тот прибыл.
Как только он ее увидел, доктор понял, что это моча беременной женщины. Он покраснел и затрясся до заикания, а затем, выведя герцога на улицу, по секрету сообщил ему, что моча его матери показала, что она ждет ребенка. Герцог, в равной степени разгневанный и пораженный, не знал, что ответить. Он не мог поверить, что его мать может быть в таком состоянии. Врач принес ему мочу и объяснил признаки, по которым можно было заключить, что это моча беременной женщины. Он, конечно же, был прав, но раскрыть подлую интригу было выше его сил.
Не зная о ловушке, расставленной для его бедной матери, и тщательно избегая этой темы в разговорах с братьями, герцог был очень обеспокоен и потерял интерес к ее выздоровлению. Женщины, которые за ней ухаживали, отравили ее питьем, в которое добавили ядовитое вещество. Через несколько дней герцогиня умерла во Христе, освободившись от греха, в котором ее обвиняли [122] .
122
Leonard, La jeunesse de Jeanne I, tome 1, p. 437.
Невозможно сказать, насколько эта история правдива. Действительно Агнесса недавно потеряла доверие Иоанны, часто вставая на сторону Эмери во время пребывания легата в должности правителя королевства, пытаясь добиться расположения Авиньона. Санция ди Катания, ближайшая подруга Иоанны и одна из ее фрейлин, была беременна во время болезни Агнессы, и беременность самой королевы могла натолкнуть ее на идею этого заговора. Кроме того, яд, несомненно, был излюбленным орудием женщин для избавления от нежелательной соперницы.
С другой стороны, не совсем верится в легковерие вовлеченных в это дело людей, особенно Карла Дураццо. Даже если герцог устал от руководства своей матери, он не стал бы потворствовать этому умыслу пятнавшего честь семьи. Не обязательно было использовать яд, чтобы покончить с Агнессой, поскольку, хотя врач и мог обнаружить беременность по моче, состояние медицины в Средние века было не таким, чтобы он мог приобрести средства для лечения серьезного заболевания, которое, судя по продолжительности болезни вдовствующей герцогини, очевидно, у нее было. Отравление было предположительной причиной смерти многих умерших от болезней в Средние века, поскольку это вызывало гораздо больше интересных сплетен, чем смерть от обычной болезни. Слухи об отравлении распространились в достаточной степени, чтобы хронист, не являвшийся членом королевского двора, мог с ними ознакомиться, однако ни один из членов семьи Агнессы не пожаловался ни Талейрану ни Папе на эти подозрения и не потребовал расследования смерти вдовствующей герцогини. Последнее особенно показательно, ведь если бы Карл Дураццо смог доказать причастность
Что можно сказать с уверенностью, так это то, что даже те, кто находился вне пределов королевского двора, были осведомлены о союзе между королевой, семьей Филиппы ди Катанья и домом Таранто против семьи Дураццо, которая в вступила в союз с венгерской партией. Смерть Агнессы Перигорской обострила это соперничество и во многом способствовала созданию атмосферы вероломства и предательства, окутавшую королевство тем роковым летом. Последующее заявление нунция о том, что Андрей будет коронован вместе с Ионной в ходе официальной церемонии 20 сентября, не смогло развеять всеобщее понимание того, что ситуация выходит из-под контроля.
После смерти Агнессы королевский двор снова переехал, на этот раз в летнюю резиденцию в Аверсе, в замок XII века постройки, который в это время года предпочитали посещать из-за близости к обширным и тенистым садам, принадлежащим соседнему монастырю целестинцев. Иоанна и Андрей отправились во замок вместе, прибыв туда 7 сентября, и намереваясь остаться в Аверсе до утра 19-го, после чего они и их сопровождающие планировали отправятся в короткое путешествие в Неаполь для церемонии коронации 20-го. Королева к этому времени находилась на шестом месяце беременности и стремилась до последнего момента продлить свой отдых от столичной жары позднего лета.
Как раз тогда, когда Иоанна и Андрей отправились в Аверсу, кардинал Эмери, задержавшийся в Риме в безуспешных попытках уладить разногласия между семьей Колонна и их заклятыми соперниками Орсини, наконец вернулся в Авиньон. 5 сентября Папа воздал легату почести за его деятельность в Неаполе, а на следующий день начал серию продолжительных бесед с кардиналом, во время которых Эмери рассказывал о своих впечатлениях и свидетельствах очевидцев о могущественных политических силах, враждующих внутри королевства. В ходе этих бесед уже бывший легат узнал о том, что 10 июня Климент предписал Андрею короноваться и разделить власть с Иоанной, а также о последующем решении провести двойную коронацию вопреки протестам королевы.
Эмери мог быть некомпетентным, но он не был глупцом. Год, проведенный в Неаполе, научил его осознавать опасность возведения Андрея на трон, и он, очевидно, решительно донес это до Климента. Результатом этих обсуждений стало то, что Папа снова изменил свое мнение. Новая серия папских писем, датированных 20 и 21 сентября, была направлена Иоанне и Андрею. Королева вновь была признана единственной наследницей трона, согласно договора между Церковью и Карлом Анжуйским. Андрей был наказан за свое незрелое поведение. Его коронация вновь была обусловлена признанием суверенитета Иоанны и ему было категорически запрещено под страхом отлучения от Церкви вмешиваться в прерогативы своей жены после церемонии.
Пока Климент и Эмери занимались пересмотром официальной позиции Церкви по отношению к суверенитету Неаполя, Иоанна и Андрей расположились в своем замке в Аверсе. Иоанна продолжала руководить своим правительством и почти каждый день встречалась с делегациями из столицы. 15 сентября она восстановила права монастыря Санта-Кьяра и запретила проституткам Аверсы заниматься своим делом слишком близко к замку. 17 сентября королева подготовила документы, регламентирующие особые привилегии для купцов в городе Гаэта, назначила одного видного юриста на ответственную должность в Провансе и приняла делегацию аптекарей, желающих вести коммерческие дела в королевстве.
Для Андрея пребывание в Аверсе было праздником, и он воспользовался загородной обстановкой, чтобы развлечься. 18 сентября, после полуденной трапезы, будущий король провел вторую половину дня, наблюдая за танцами, которые исполнялись на главной дороге у замка, а зачастую и присоединяясь к ним, и, очевидно, продолжал участвовать во всеобщем веселье до самых сумерек. Поскольку на следующее утро супруги собирались отправиться в Неаполь, Иоанна ушла в свои покои рано вечером, не дожидаясь возвращения мужа. Они с Андрей спали в отдельных спальнях, но делили общую гостиную и галерею с видом на сад. По ее собственному признанию, Иоанна уже спала, когда Андрей наконец вернулся в их апартаменты.