Иоанна I
Шрифт:
Когда Андрей уже переодевался для сна, ему сообщили, что из Неаполя прибыл гонец с важными бумагами, возможно, связанными с его коронацией и требующими немедленного внимания. Андрей поспешно оделся и вслед за одним из своих слуг вышел из комнаты на галерею, но вместо гонца увидел группу вооруженных людей. Не успел он сообразить, что происходит, как его схватили и захлопнули дверь, чтобы он не смог убежать обратно в свои покои. Завязалась борьба, но Андрей, полуодетый и безоружный, был легко побежден. Одни убийцы принесли с собой веревку, петлю которой набросили на шею юноши и подтащив его к ограждению балкона сбросили вниз, а другие убийцы, находившиеся в саду внизу, принялись тянуть его за ноги, чтобы ускорить удушение. "Как только его [Андрея] позвали, он вышел на галерею, которая находится перед его комнатой. Некоторые из них закрыли ему рот руками, чтобы он не мог кричать, и при этом они так сжимали латные перчатки, что их характерный отпечаток оставался на его лице после смерти. Другие накинули ему на шею веревку, чтобы задушить его, и это тоже оставило свой след, — гласил официальный отчет о преступлении, присланный
123
Baddeley, Robert the Wise, pp. 343–344.
Следующим шагом заговорщиков было избавиться от тела своей жертвы и таким образом скрыть следы преступления. Намереваясь похоронить Андрея в саду, они перерезали веревку, на которой юноша был подвешен на балконе. Но звук удара упавшего тела о землю разбудил кормилицу Андрей, Изабеллу Венгерскую, которая ухаживала за Андреем с самого детства. Выйдя из своей комнаты, Изабелла застала нападавших врасплох, прежде чем они успели спрятать тело. При ее криках они разбежались и исчезли во мраке ночи. "Далее нам рассказали, что они намеревались бросить его [Андрея] в глубокий колодец (подобно тому, как Святой Иеремия был брошен в яму), а затем объявить, что он покинул королевство по совету некоторых верных ему людей, которые решили похитить его и отправить к королю Венгрии… и они бы это осуществили, если бы его кормилица не подняла крик" [124] , — заключил сам Климент в письме, адресованном одному из кардиналов.
124
Ibid., p. 343.
Остальные обитатели замка, разбуженные Изабеллой, провели осмотр территории сада, но смогли найти только бездыханное тело Андрея. В этот момент королеву разбудили ее фрейлины и сообщили, что ее муж, Андрей Венгерский, мертв.
Через два дня в ничего еще не знавшем Авиньоне были изданы папские указы, отменяющие участие Андрея в управлении королевством, что могло бы спасти ему жизнь.
Глава VIII.
В осаде
На фоне политических неурядиц, чудовищное убийство Андрея, мгновенно породило массу предположений и слухов. Число обычно надежных хронистов, которые в этом случае отказались от всякой претензии на объективность, весьма значительно. Отчасти это объясняется преднамеренной пропагандистской кампанией венгров по созданию как можно более широкой картины заговора, в своих политических целях. Например, Джованни Виллани, находившийся во Флоренции в том роковом сентябре, опирался в своем описании произошедшего на показания сына Изабеллы Николая Венгерского, который был отправлен в Вишеград, чтобы сообщить королевской семье об обстоятельствах преступления, и остановился в итальянском городе ровно настолько, чтобы поведать свою версию злодеяния. Но венгерская кампания, которая началась только через несколько месяцев, вряд ли была полностью вызвана многочисленными слухами, которые появились после гибели Андрея. Убийство было гораздо более объяснимым, если говорить о нем с точки зрения существования грандиозного заговора, и еще более шокирующим, если главную роль в нем играла сама королева, а это в немалой степени побуждало к мягко говоря приукрашиванию. В конце концов, хронисты во многом были пересказчиками слухов.
Так, Доменико да Гравина утверждал, что, когда Изабелла Венгерская и другие фрейлины сообщили королеве об убийстве, она была настолько поражена стыдом и чувством вины, что лежала в постели неподвижно, не в силах встретиться взглядом ни с кем из окружающих до самого утра. Другой хронист обвиняет ее в том, что она пренебрегала телом мужа в течение трех дней, прежде чем каноник Неаполитанского собора наконец взял на себя обязанности по погребению останков Андрея, а третий источник, Джованни да Баццано, напротив, утверждает, что заупокойная служба по Андрею была совершена кардиналом, посланным для этой цели Папой Климентом. Но, несомненно, именно рассказ Джованни Виллани (со слов Николая Венгерского) о дне, последовавшем за убийством, поразил воображение последующих поколений:
Когда наступило утро, все население Аверсы собралось у резиденции королевы, чтобы узнать, кто совершил такое преступление, и потребовать возмездия. Королева внезапно покраснела и, словно застыв, опустила голову и отвела глаза, лишенные слез. Оставив мертвого мужа, она без промедления отправилась в другую резиденцию и задержалась там, как будто в глубине души опасаясь, что люди могут ее убить. Между тем весть о смерти герцога [Андрея] достигла Неаполя на рассвете. Герцог Дураццо, его братья и принц Тарентский, а также Бертран дель Бальцо, несколько других графов и баронов королевства и почти все рыцари, оруженосцы и горожане Неаполя немедленно двинулись по дороге в Аверсу с криками боли и скорби и с великим гневом в душе: каждый из этих могущественных господ был окружен хорошо вооруженной свитой.
Достигнув Аверсы, они встретили толпу, залитую слезами, затем подошли к телу несчастного герцога, опустили головы и заплакали. Затем они попытались выяснить обстоятельства убийства, но никто не знал ни его причины, ни виновников [125] .
125
Leonard, La jeunesse de Jeanne I, tome 1, pp. 482–483.
На
126
Baddeley, Robert the Wise, p. 357.
Томмазо был сыном дворянина, обанкротившегося в результате краха суперкомпаний. Камергер, очевидно, был одним из тех, кого Андрей грозился казнить после своей коронации, и в отчаянии, пытаясь избежать этой участи, решил заранее избавиться от своего будущего гонителя. Похоже, Томмазо, также заплатили за участие в убийстве, что, очевидно, подразумевало наличие других, более богатых и высокопоставленных заговорщиков. Он был схвачен (или, скорее, выдан) 20 сентября и, в типичной средневековой манере, подвергнут пыткам. Чтобы продемонстрировать стремление короны поймать и наказать убийц Андрея, дознаватели, Карл д'Артуа и его близкий друг и союзник граф Терлицци, оба связанные с придворной партией врагов братьев Пипини, посадили Томмазо в телегу и провезли по улицам Аверсы, одновременно терзая его раскаленными щипцами в попытке выудить из него информацию о деталях заговора. Задокументированные мучения Томмазо, закончившиеся его смертью, несомненно, удовлетворили жажду возмездия, но, к сожалению, не имели практической пользы, поскольку дознаватели предварительно позаботились о том, чтобы отрезать жертве язык. "Томмазо не позволили разгласить сведения о его сообщниках и пособниках", — сообщает Chronicon Siculum [127] , среди которых, по общему мнению, числились сами Карл д'Артуа и граф Терлицци.
127
Ibid., p. 347.
Томмазо, бесспорно, был соучастником в убийстве Андрея, но также было ясно, что он не является его организатором и действовал не в одиночку. До конца своей жизни королева упорно и настойчиво настаивала на своей непричастность к убийству или заговору с целью убийства мужа. Все усилия ее многочисленных врагов связать ее с заговором, включая использование поддельных писем, пропаганду, пытки, подкуп и запугивание, не привели ни к малейшим доказательствам ее вины. Более того, единственной целью Иоанны в течение почти трех лет после смерти деда было удержать свое королевство от посягательств со стороны венгров. Жестокое убийство Андрей могло лишь еще больше опорочить ее имя и почти гарантированно спровоцировать ответные военные действия со стороны его родственников. В феврале Иоанна была достаточно проницательна, чтобы понять, что желание Елизаветы увезти Андрей обратно в Венгрию было частью большого плана по отбору у нее Неаполя силой, и сорвать эту попытку, уговорив свекровь оставить сына и тем самым согласиться на политическое решение. Невозможно представить себе, чтобы неаполитанская королева в порыве наивности вдруг решила сама побудить венгров к вторжению, сознательно спланировав или потворствуя убийству Андрей.
И все же тщательное расследование этого дела почти наверняка привело бы к обвинению многих людей из ближайшего окружения королевы, на преданность которых она полагалась. Если бы она выдала этих людей, то осталась бы без поддержки перед своими врагами. Более того, если бы королева признала возможность существования заговора, ее противники могли использовать это признание как предлог для борьбы со своими врагами. Невиновных обвинили бы вместе с виновными, и Иоанна не смогла бы отделить тех, кто должен понести наказание, от тех, кто ни в чем не виноват. В Средние века еще не было криминалистики: ни анализа ДНК, ни подслушивающих устройств. Вина устанавливалась через признание, почти всегда вырванное под пытками, — метод, на который можно было положиться, чтобы найти виновного, хотя и не всегда подлинного. Многие из тех, кого можно было бы назвать участниками заговора, были дороги Иоанне и могли быть невиновны, а может быть, они просто закрыли на это глаза, потому что считали, что это в ее интересах.