Иоанна I
Шрифт:
Внешнее проявление внимания Иоанны, однако, не обмануло ее свекровь. Вдовствующая королева понимала, что жена ее сына одобряет существующий порядок и не сделает ничего, чтобы расширить власть своего мужа в королевстве. Елизавета также не могла найти способ добиться от Иоанны уступок, договорившись с одной из других ветвей ее семьи. Королева-мать вскоре пришла к выводу, что подкупать либо Таранто, либо Дураццо (или обоих) — пустая трата времени, поскольку одна из ветвей наверняка будет противиться тому, что поддерживает другая, независимо от того, насколько привлекательным будет финансовый стимул. Но в скором времени Елизавета все же нашла альтернативу. Вдовствующая королева отправила свои повозки с деньгами и мешки с золотом туда, где, как она знала, можно было получить выгоду за эти деньги, а именно к папскому двору в Авиньоне. Взятку сопровождала престижная делегация, в которую входили епископ, знатный венгерский граф и двоюродный брат Андрея дофин Вьеннский. Всем им Елизавета поручила убедить Папу короновать ее сына королем и наделить его хотя бы частью
Время для осуществления этой затеи не могло быть выбрано более неудачно. Венгерская делегация явилась в Авиньон со своими деньгами, жалобами и требованиями как раз в тот момент, когда Климент VI, решив, что объем корреспонденции, направленной к нему из Неаполя после смерти короля Роберта, стал его утомлять, взвешивал преимущества назначения специального легата в королевство. Привлекательность присутствия на месте событий представителя, уполномоченного действовать от имени понтифика и избавляющего Климента от необходимости лично отвечать на уговоры различных неаполитанских партий, была очевидна. Но с прибытием эмиссаров Елизаветы она стала непреодолимой. Еще одна партия жаждавшая быть услышанной, толпилась в залах и без того переполненного папского дворца, требовала аудиенции, излагала претензии, все из которых должны были быть должным образом зафиксированы и расследованы. В конце концов Климент поручил венгров своим кардиналам и сообщил о своем намерении назначить в Неаполь своего легата.
Эта новость была быстро доведена до сведения двора Иоанны. Перспектива того, что ее правление и королевство окажутся под угрозой из-за появления папского легата, который будет править вместо нее, была неприемлемой. Помимо унижения от того, что Папа публично лишит ее законной власти, существовала реальная угроза того, что легат, кем бы он ни был, нарушит хрупкий баланс сил, существовавший при неаполитанском дворе, в сторону ее мужа. И даже если этого не произойдет, Иоанна и ее подданные, по крайней мере, осознавали, что назначение легата приведет к значительным финансовым трудностям. Папские представители имели заслуженную репутацию тех, кто традиционно выкачивал как можно больше богатств королевства для своих личных нужд и нужд Церкви. Именно это часто было неофициальным мотивом их назначения. По этой же причине легаты вызывали отвращение, а их деятельность вызывали сопротивление по всей Италии. Поэтому 5 сентября 1343 года, после спешных консультаций с правящим Советом, Иоанна направила Папе официальное прошение, которое было представлено Святому престолу Уго дель Бальцо, при поддержке группы неаполитанских советников, включавшей двух графов и доктора гражданского права, с официальным протестом против назначения легата в Неаполитанское королевство, на том основании, что это нарушает первоначальное соглашение 1265 года между Карлом Анжуйским и папством. Такая опора на юридический прецедент полностью соответствовала политике предыдущей администрации. Иоанна знала, что, если бы при Роберте возникла аналогичная угроза его правлению, он поступил бы точно так же.
К сожалению, законность положения монарха в Средние века, каким бы прочным оно ни было, часто подрывалась особыми обстоятельствами, какими, несомненно, являлось выгодное предложение Елизаветы Папе. Иоанна также не могла предположить, насколько влиятельным окажутся венгерские деньги в ближайшие месяцы. Пословица гласит, что беда, когда она случается, не приходит одна. В случае с Иоанной это произошло в октябре, когда суперкомпании одна за другой начали терпеть крах.
Глава VI.
Папская политика
Законы денег так же неизменны, как и законы природы. Успешность коммерческого предприятия, будь то в XXI или в XIV веке, зависит от прибыльности его основного бизнеса, способности руководства адаптироваться к меняющимся условиям и доверия инвесторов или вкладчиков, причем первые два критерия обязательно влияют на третий. Крупнейшие из суперкомпаний, вынужденные из-за убытков, которые они понесли в неаполитанской торговле зерном, диверсифицировать свою деятельность в импорте английской шерсти, оказались в ловушке из-за постоянно растущей потребности Эдуарда III в средствах для продолжения войны с Францией. Высшее руководство этих компаний, которые были людьми самыми искушенных в финансовых операциях, каких только видел мир, отчаянно пыталось сократить свои обязательства перед английским королем. Их займы были фактически авансами под деньги, причитающиеся им от торговли, или под налоги или сборы, переданные им из королевской казны. Но на сбор налогов и сборов, причитающихся им от короны, у суперкомпаний уходило гораздо больше времени, чем на расходование займов Эдуардом, а когда займы были потрачены, он захотел получить еще.
Изменчивая политика флорентийского правительства в критический период с 1340 по 1343 год только усугубила трудности суперкомпаний. Завидуя растущей экономической мощи соседнего города Пиза, флорентийская коммуна захотела решить проблему, объявив этому городу войну, — дорогостоящее предприятие, финансирование которого компании Барди, Перуцци и Аччаюоли были вынуждены взять на себя. Когда в 1341 году война пошла не так как им хотелось, флорентийцы обратились за помощью к Роберту Мудрому, но старый король, озабоченный
Осенью 1342 года новый глава Флоренции, избранный пожизненным диктатором, попытался защитить компании, объявив трехлетний мораторий на выплаты, надеясь выиграть время, необходимое для сбора денег, причитающихся компаниям в Англии, и таким образом сохранить их платежеспособность. Но вместо того чтобы платить, Эдуард III начал серию аудиторских проверок, призванных минимизировать его обязательства перед флорентийскими кредиторами, и тогда стало ясно, что суперкомпании неизбежно понесут крупные убытки. Это был последний удар. Правительство пожизненного диктатора пало 3 августа 1343 года, и началась полномасштабная паника.
Чтобы защитить интересы королевства, Иоанна и Санция, 25 августа, вместе подписали обращенте к правительству Флоренции, в котором напомнили коммуне о тесных отношениях, всегда существовавших между Анжуйской династией и их городом, и потребовали отдать предпочтение неаполитанским претензиям. Но на самом деле, уже ничего нельзя было поделать. Семьи Перуцци и Аччаюоли объявили о банкротстве в октябре 1343 года; Барди продержались дольше, пока не закрылись в апреле 1346 года. Выплаты кредиторам составили менее 50% от суммы активов, и небольшой размер выплат не был полностью обусловлен убытками. Партнеры этих фирм, очевидно, так же ловко прятали свои деньги, как когда-то их вкладывали. "Большинство акционеров, судя по всему, бежали из города и передали свое имущество в надежные руки. Такие действия, похоже, были обычной практикой во Флоренции того времени" [88] .
88
Hunt, The Medieval Super-companies, p. 240. Информацию о персонале суперкомпаний см. ibid., p. 105; и Hunt and Murray, A History of Business in Medieval Europe, 1200–1550, p. 109. Информацию о производстве зерна см. Hunt and Murray, A History of Business in Medieval Europe, p. 104.
В Средние века компании и раньше терпели крах, но не такой. Благодаря развитию транспорта и образования размеры и масштабы сделок суперкомпаний были беспрецедентными. По оценкам Джованни Виллани, потребность суперкомпаний в квалифицированном персонале была настолько велика, что 1.200 флорентийцев были специально обучены чтению, письму и подсчетам на абаке (счетной доске). На одну только семью Барди работало от 120 до 150 человек, разбросанных по всей Европе, и составлявших административную сеть, уступавшую только Церкви. Эти компании представляли собой первые по-настоящему многонациональные корпорации, и когда они потерпели крах, то это вызвало первую по-настоящему многонациональную рецессию. Заработная плата упала, предприятия закрылись, и по всей Европе выросла безработица; люди потеряли свои сбережения, а кредиты, которые так легко было получить в прошлом, больше не предоставлялись. Пострадали как правительства, так и частные лица. Поскольку ничего подобного раньше не происходило, королевские казначейства были не готовы справиться с кризисом, так как до идеи скоординированного вмешательства центральных банков и государственных инвестиций было еще шестьсот лет.
Вся экономика Западной Европы пострадала, но нигде ущерб не был столь серьезным, как в Неаполе, где на протяжении десятилетий суперкомпании эффективно функционировали как финансисты королевского правительства. Все богатство королевства основывалось на закупке этими компаниями огромного количества зерна, которое в хороший год достигало 45.000 тонн. Доходы, связанные с суперкомпаниями, шли на оплату всех готовых товаров, которые наводняли неаполитанский рынок, включая предметы роскоши — шелка, драгоценности, разноцветные ткани расшитые золотыми нитями с Дальнего Востока, экзотические продукты питания, специи, ароматное мыло. Компании финансировали строительство впечатляющих замков и церквей по заказу Карла Хромого, Роберта Мудрого и его королевы и оплачивали их украшение лучшими художниками Франции и Италии. Великая торговля зерном предоставляла средства, которые позволяли череде анжуйских королей год за годом покрывать огромные военные расходы, связанные с бесплодными кампаниями по завоеванию Сицилии, и собирать 7.000 унций золота (а возможно, и белого коня) в качестве ежегодной дани, которую каждый анжуйский монарх, будь то мужчина или женщина, обязан был беспрекословно выплачивать папству.