Исцели меня. Часть вторая
Шрифт:
Я вздрогнула и тряхнула головой, пытаясь отбиться от жутких видений. Страх встал в горле рыбной костью. Несмотря на то, что Адам вёл машину очень аккуратно, меня всё равно замутило.
– Но зачем нам просить помощи такое чудовище? – безжизненно прошептала я.
– Потому что Дэ Шанель это меньшее из зол, – без колебаний ответил вампир, а затем неожиданно взял меня за руку. – Кейт, послушай, Мишель превосходный манипулятор и великолепный актёр. Его тактичность, желание угодить, не более чем способ втереться в доверие. Он галантен, обаятелен, гостеприимен, но не безвозмездно. Не верь ни единому его слову, не позволяй очаровательной
– Что ты имеешь в виду? – я искренне не уловила сути опасений Адама. Что значит «просто так не отпустит»?
Горько улыбнувшись, Блэк чуть заметно качнул головой в отрицании и, отпустив мою руку, уложил свою на руль, отводя взгляд, концентрируясь на дороге.
– Если Мишель захочет тебя, у нас будут большие проблемы, – вскоре подытожил бессмертный, хрипя очевидным отвращением.
Я инстинктивно вжалась в кресло, до того стало противно. И пусть речь шла всего лишь о крови, а не о более личном, внутри что-то надломилось. Захотелось попросить Адама немедленно развернуть машину и вернуться в отель – справимся как-нибудь сами, до этого ведь получалось!
Кожа начала зудеть, словно её облили кислотой. Под волосами проступила испарина – явный признак начинающейся панической атаки. В висках настойчиво стучала мысль, что люди для вампиров всего лишь разменная монета, всегда, несмотря ни на чувства, ни на отношения. Я бросила беглый взгляд на Адама – он точно камень, прекрасная скульптура Микеланджело, завораживающая своей идеальной красотой, безупречностью линий, но слишком холодная и отстранённая…
– Кейт, ты в норме? Я слишком разогнался?
Блэк заметил моё позеленевшее от тошноты лицо. Я свистяще выдохнула, отрицательно кивнув.
– Это нервы…
– Просто держись ближе ко мне, не включайся в дискуссии, отвечай на вопросы коротко. Не пытайся пользоваться своими способностями, в общем, не давай ему повода… – кажется, на последнем слове в интонации вампира просквозило нечто похожее на ревность.
– А если он учует меня, как ты в «Роджере»? Что тогда?
– Не учует! Пока на тебе медальон ты как невидимка для сверхъестественного. И я перестал чувствовать твою суть, после той вечеринки на пляже, помнишь?
Я молча кивнула, но практически сразу обронила:
– Ты говорил он твой друг, так почему же…
Адам не дал мне закончить, он рывком переключил коробку передач и спустя несколько мгновений Мустанг остановился.
Я захлебнулась вздохом. Блэк, тем временем, полностью развернулся ко мне, подавшись вперёд, сводя разделяющее нас расстояние практически к нулю. Он смотрел мне прямо в душу, не моргая, настойчиво, но без прежней самоуверенности. Его губы были плотно сжаты, ресницы чуть вздрагивали, иллюзия дыхания полностью отсутствовала.
Адам переживал за меня, за нас, за окончание этого вечера. Ему не всё равно… для него я не просто «монета».
– Кейт, у вампиров нет друзей… – голос осколочный, острый, заставляющий поёжиться. – Когда человек обретает бессмертие у него сносит крышу от эмоций, обострённых чувств, но, самое главное, от вседозволенности. Страх смерти, заставляющий считаться с рисками, исчезает. Отравленная кровь преображает. Деньги, слава, женщины, мы получаем всё и сразу по щелчку пальцев. Это пьянит, лишает чувства меры, в особенности тех, кто до своего перерождения существовал в нескончаемых нуждах.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – потупив взгляд, почти беззвучно спросила я.
– Затем, чтобы ты, наконец, осознала – твой отец был прав! Такие, как я, мы избалованные монстры, а мир смертных, твой мир, наше казино, наш бордель, наш шведский стол. Но, рано или поздно, наступает момент, когда земные прелести бытия приедаются, мы теряем к ним интерес, путаемся в собственных желаниях, ищем что-то новое, то, что позволит не сойти с ума в череде нескончаемых дней и смене эпох. Но, раз за разом, натыкаясь на безнадёжную пустоту, сливаемся с ней, она проникает в сердце, разум, душу. Сложно наслаждаться жизнью, когда ни одно вино не способно поразить своим вкусом. Деньги превращаются в мусор, ведь ими забиты доверху все подвалы и склепы. Секс, даже самый изощрённый, не удовлетворяет похоть. И когда подобное происходит, человек внутри нас умирает, вместе с моралью, честью, совестью. В конечном счёте, в нетленном теле остаётся лишь вампир – жалкое подобие той личности, которой был человек до обращения. Хищное, безжалостное существо, ставящее во главу стола лишь собственные интересы. Понятия дружбы, любви, преданности, более не сковывают его. Его ничего не сковывает и не возбуждает. Только власть и кровь. Кровь и власть.
Я молчала. Мне нечего было сказать на это откровение. Блэк очень красочно описал суть собственного естества, но я отчаянно не желала верить подобной истине. Глядя в обеспокоенные и влюблённые глаза цвета океанических волн, вспоминая о нежности и заботе, подаренных мне, о трепетных прикосновениях, поцелуях, таких живых, исполненных страсти, я отказывалась принимать услышанное. Он не такой, только не мой Адам!
Губы пересохли. Должно быть, последние десять минут, я дышала через рот. Сглотнуть тоже не получилось, горло будто стянуло металлическим жгутом с острыми шипами. И сердце… оно колотилось в истошных судорогах, болезненно охая в груди. Я не испытывала страх, скорее разочарование, липкое, смердящее, опустошающее…
Остаток дороги мы провели в угнетающей тишине.
ГЛАВА 7
Из мустанга я вышла практически сразу за Адамом. В голове постоянно вертелись слова вампира о том, что мне нужно стать незаметной, скучной, безликой. Но как добиться подобного эффекта? Одно дело быть невидимкой в старшей школе и совсем другое не привлекать внимание бессмертного, для которого моё присутствие само по себе нечто интригующее.
Мишель заметил меня сразу, полагаю даже до того, как я выпрямилась в полный рост. Его, вспыхнувший любопытством, взгляд бессовестно прошёлся по моей фигуре, улыбка стала шире, а голос мягче.
– Mon cher… – на сладком придыхании, протянул брюнет, чуть наклоняясь вбок, чтобы лучше разглядеть меня из-за плеча Блэка, уже стоявшего прямо перед ним, – что за прелестное создание?
Адам, игнорируя слова Дэ Шанеля, ехидно усмехнулся, отметив, что тот так и не избавился от французского акцента.
– Время идёт, а старые привычки остаются. Тебе ли не знать, дорогой друг? – эта фраза прозвучала как-то слишком двусмысленно.
Приветственно кивнув, делая уверенный шаг навстречу, чуть задев Блэка плечом, Мишель продолжал настаивать на знакомстве.