Исчезнувшая армия царя Камбиса
Шрифт:
— Как голова? — спросил Халифа.
— Так. — Сулейман потер виски. — Сегодня побаливает.
— К врачам ходишь?
— Врачи! Кому они нужны?
— Если боли не проходят, ты должен обследоваться.
— Не волнуйтесь, я в полном порядке.
Гордый нрав приятеля был хорошо известен инспектору. Он предпочел не настаивать и, поинтересовавшись здоровьем жены и детей, слегка поддел Сулеймана: команда, за которую тот болел, уступила на последних скачках жокеям клуба соперников. Рассмеявшись, оба смолкли. Юсуф безразлично следил за тем, как из автобуса выгружается очередная группа туристов.
— Мне нужна твоя помощь, Сулейман.
— Говорите, инспектор. Вы же знаете: вам стоит только попросить.
Халифа отхлебнул остывший чай. Он не испытывал ни малейшего желания вовлекать в дело друга, играть на его чувстве долга. Сулейману и без того досталось. Но чтобы сделать шаг в расследовании, требуется информация. А приятель вполне мог слышать что-то важное.
— Думаю, в некрополе нашли что-то интересное, захоронение или тайник, не уверен. Но находка наверняка ценная.
Антиквары молчат, и это неудивительно, только рты им запечатаны не жадностью, а страхом. — Юсуф допил чай. — Может, до тебя доходили какие слухи?
Сулейман молчал, продолжая потирать виски.
— Поверь, я очень не хочу тебя впутывать. Просто один труп уже есть. К чему другие?
Молчание.
— Так как? Скажем, новое захоронение? Ведь твои уши ловят здесь каждый звук.
— Что-то я слышал, — неохотно проговорил Сулейман, глядя невидяще прямо перед собой. — Но ничего конкретного. Как ты сам сказал, все перепуганы.
Внезапно он резко повернул голову, как бы пытаясь всмотреться в тянущуюся по гребням холмов стену из желтого кирпича.
— Думаешь, за нами следят? — спросил Халифа, устремляя взгляд в ту же сторону.
— Я знаю, что за нами следят, инспектор. Они повсюду, как муравьи.
— Кто «они»? Что тебе известно, Сулейман? Что ты слышал?
Глаза приятеля едва заметно слезились. Он поднес к губам стакан с чаем.
— Слышал кое-что. Неясные намеки. Словечко там, словечко здесь.
— Ну-ну?
Голос Сулеймана снизился до шепота:
— Захоронение. — И?..
— Необычное захоронение. Ему нет цены.
Халифа выплеснул на песок чаинки.
— Где?
Его собеседник кивнул на холмы.
— Где-то там.
— Места там много. А точнее?
Сулейман покачал головой.
— Ты уверен? — Да.
Наступила тишина. В раскаленном воздухе резко пахло горячим асфальтом. Где-то за постройкой, в тени которой они сидели, истошно завопил ишак. Ярдах в пятидесяти супружеская чета европейцев отчаянно торговалась с таксистом.
— Чего все так боятся, Сулейман? В чем дело?
Молчание.
— Кто тут у вас объявился?
Приятель поднялся со скамьи, его правая рука безошибочно нашла оба стакана. Вопроса инспектора он, казалось, не слышал.
— Сулейман! Что это за люди?
Тот медленно захромал к туалетам. Не оборачиваясь, тихо обронил:
— Люди Саиф аль-Тхара. Его имя наводит здесь ужас. Извините, инспектор. Мне пора. Был рад повидаться.
Он с трудом поднялся по приставной лестнице в трейлер, закрыл дверцу.
Халифа закурил.
— Саиф аль-Тхар. Интересно, как я узнал, что это будешь именно ты?
Сдвинув бейсболку на глаза, молодой египтянин растворился в толпе. Ничто не выделяло его из многочисленных туристов, сгрудившихся у подножия четырех гигантских статуй, если не считать негромкого бормотания да отсутствия всякого интереса к каменным исполинам. Нет, внимание юноши привлекали фигуры трех одетых в черную униформу полисменов, которые сидели ярдах в двадцати от него на широкой скамье. Бросив взгляд на часы, парень снял с плеч рюкзак, начал возиться с застежками.
До полудня было еще далеко. Из двух автобусов выбирались рослые американцы, все в одинаковых оранжевых майках. Вокруг прибывших туристов мгновенно засуетились торговцы.
Молодой египтянин опустился на колено и принялся копаться в рюкзаке. Слева от него к призывно размахивавшему флажком гиду спешили гости из Японии.
— Дворец построен фараоном Рамсесом II в тринадцатом веке до Рождества Христова, — громко начал свои объяснения гид. — Он сооружался в честь богов Ра-Харахти, Амона и Птаха…
Один из полисменов всматривался в шевелившего губами юношу. Двое других курили и беспечно болтали о чем-то.
— В четырех сидящих статуях запечатлен образ богоподобного правителя Рамсеса. Каждая имеет более двадцати ярдов в высоту…
К небольшой группе, в центре которой стоял гид, начали с жизнерадостным смехом подходить американцы. Один, держа перед собой видеокамеру, выкрикивал команды супруге: сделай шаг влево, подними голову, улыбнись. Юноша выпрямился, но его правая рука по-прежнему оставалась в рюкзаке. Не сводивший с него глаз полисмен подтолкнул локтем своих товарищей, и те послушно повернули головы в сторону молодого человека.
— Расположенные у ног Рамсеса фигуры поменьше — это его мать Муттуйа, любимая жена Нефертари и дети…
Бормотание юноши сделалось громче, и кое-кто из туристов начал оглядываться. Египтянин прикрыл глаза, широко улыбнулся, выхватил из рюкзака автомат и потряс им над головой. Левой рукой он сорвал бейсболку: лоб пересекал глубокий вертикальный шрам.
— Саиф аль-Тхар! — с торжеством возгласил парень, направил оружие на толпу и нажал курок.
Вместо выстрелов раздался лишь сухой щелчок.