Исчезнувшая армия царя Камбиса
Шрифт:
— Где она? Где недостающая часть?
— Не понимаю, о чем вы, — задыхаясь, произнесла Тэйра. — Вам нужна явно не я!
— Где она? Где часть с иероглифами?
Мужчина приблизился к пальме.
— Бакшиш! — завопил слепец, хватаясь пальцами за полу его пиджака. — Бакшиш!
Гигант попробовал стряхнуть костлявую руку, но у него ничего не вышло. Пробормотав проклятие, мужчина черен-ком своего орудия нанес старику сокрушительный удар в лицо. Послышался негромкий треск, с каким бьется глиняная чашка, и слепец закричал. Наблюдать за развитием событий Тэйра не стала. В следующее мгновение ноги уже несли ее прочь.
Нырнув под невысокую арку, она очутилась во дворе, где сидевшие на корточках женщины стирали белье. Сквозь проем в дальнем углу двора виднелась соседняя улица. Тэйра устремилась в проем, свернула направо, и ее вновь окружила толпа. Переходя на шаг, молодая женщина жадно хватала ртом воздух. В этот момент на плечи ее легли твердые, мускулистые руки.
— Нет! Отпустите меня!
Из последних сил Тэйра забарабанила кулачками в широкую мужскую грудь.
— Тэйра!
— Оставьте меня в покое!
— Тэйра!
Перед ней стоял Дэниел. За его спиной на фоне блеклого полуденного неба высились башни двух соединенных аркой минаретов. Пытаясь спастись, Тэйра бежала по кругу.
— Меня хотят убить! — судорожно выдохнула она. — Меня хотят убить те же негодяи, которые, по-видимому, убили и отца.
— Кто? Какие негодяи?
— Там, позади.
Тэйра обернулась, выбросила вперед руку. Но различить преследователей на людной улице оказалось невозможно — если они и в самом деле там были. Оглянувшись по сторонам, Тэйра ткнулась лицом в плечо Дэниела.
Удаляясь от дворца Хатшепсут, Юсуф прошел мимо двух прибывших из Дра Абу эль-Нага мальчишек. Палками погонщиков оба паренька с хохотом лупили по бокам своих верблюдов, перемежая удары традиционными возгласами: «Яма бесара! Яма нимшех! Поторапливайся! Прибавь шагу! » Инспектор вдруг ощутил, как услышанное от Сулеймана уходит на задний план. Вновь перед глазами возникло лицо брата, стойла с верблюдами.
Халифа не смог бы сказать, когда именно Али впервые пришел к Саиф аль-Тхару. Осознание поступка брата накапливалось постепенно, вместе с тем, как день за днем Али удалялся от друзей, от семьи. Временами Юсуф ловил себя на мысли: заметь он раньше, какие с Али происходят перемены, еще можно было бы что-то поправить. Но он ничего не замечал или, во всяком случае, убеждал себя в том, что жизнь идет своим чередом. Вот почему брат и погиб. Из-за него.
Ислам всегда являлся частью их существования. В нем, как и во всякой другой религии, таился элемент насилия. Халифа хорошо помнил слова имама, произносившего по пятницам традиционный хутбар: наши враги — это Америка и сионисты, кафиры повсеместно стремятся уничтожить уммах, то есть сообщество единоверцев-мусульман. Слова эти, без сомнения, оставили глубокий след в душе Али.
Если быть честным, то не мог забыть их и сам Юсуф. Многое в речах имама было правдой. Мир переполняют злоба и коррупция. Преступления израильтян в Палестине невозможно простить. Бедные становятся все беднее, богатые — все богаче.
Но Халифа так и не сумел найти связь между суровой правдой жизни и необходимостью насилия. Брат же с помощью более сведущих людей перекинул мостик.
Все начиналось совершенно безобидно: нечастые разговоры, чтение каких-то книг, редкие встречи. Затем Али начал принимать участие в митингах, раздавать прохожим на улицах листовки, выступать на площадях. У него уже не оставалось времени на учебники — их заменили труды богословов.
— Что такое история, в которой нет истины? — спросил однажды Али у младшего брата и тут же закончил свою мысль: — Истина сокрыта не в поступках людей, а в словах Всевышнего.
Али делал немало добрых дел, и это убеждало Юсуфа: все в порядке, не стоит опасаться происходящих с братом перемен. Али собирал деньги для помощи бедным, учил грамоте их детей, выступал от имени тех, кто не имел возможности возвысить собственный голос.
Однако позднее в рассуждениях брата зазвучала жесткость, в них уже чувствовался едва сдерживаемый гнев. Из одной группировки фундаменталистов Али переходил в другую, причем каждая новая стояла на все более крайних позициях. Границы между верой и яростью стирались. Приход брата к Саиф аль-Тхару был в общем-то неизбежен.
Саиф аль-Тхар. В памяти Халифы это имя отпечаталось навечно. Еще бы: ведь именно он увел за собой Али, заставив вершить ужасные вещи. Он, Саиф аль-Тхар, послал восемь лет назад брата на смерть.
Но все возвращается на круги своя. Сейчас Юсуф расследует не просто гибель неизвестного человека, нет, он жаждет мести. В самом начале инспектор подсознательно ощутил: предстоит схватка со старым врагом.
Как бы ты ни пытался убежать от прошлого, рано или поздно оно догонит.
Громкий гудок за спиной вернул Халифу к действительности. Ступив на обочину, Юсуф пропустил мимо несшийся на него огромный автобус с туристами. Когда поднятая колесами пыль улеглась, инспектор закурил и зашагал дальше, в полуденный зной.
— Я не должен был бросать тебя одну, — сказал Дэниел.
— Сегодня утром или тогда, шесть лет назад?
Он посмотрел Тэйре в глаза.
— Сегодня утром.
Этими фразами они обменялись уже в его номере: Тэйра, поджав под себя ноги, сидела на диванчике, Дэниел стоял у окна. Даже после глотка виски она еще не совсем оправилась от потрясения.
— У меня была деловая встреча в музее. Она закончилась чуть позже, чем я предполагал. Конечно, следовало предупредить тебя о здешних нравах. Для европейцев прогулки по улицам полны опасностей, особенно для женщин. Грабители, карманники…
— Никаких карманников, — перебила его Тэйра. — Я видела их раньше.
Дэниел удивленно поднял брови.
— По крайней мере одного из них — в Саккре, в тот день, когда обнаружила тело отца. А затем, чуть позже, возле отеля. Это не египтянин.
— Хочешь сказать, за тобой следят?
— Да.
Он пересек номер, сел рядом, взял Тэйру за руку.
— Два последних дня оказались для тебя довольно тяжелыми. Сначала смерть отца, а теперь еще это. Не впечатлительность ли тому причиной?