Ищите женщину
Шрифт:
– Ну спасибо, вот тут очень обрадовал… А дальше-то как у нас пойдет дело?
– Мы где?
– Сейчас буду поворачивать направо, ни Симферопольский, товарищ капитан, – ответил водитель.
– Отлично. Значит, уже скоро. Мы с Вячеславом Иванычем дальше так наметили. Пятнадцатый и семнадцатый дома – это пятиэтажки – уже выселены и идут под снос, народу там никого. Мы едем по внутренней дорожке как бы к Артековской улице, а вы на повороте линяете, ну… – замялся Саватеев.
– Я понял, Коля, дальше?
– Между этими домами пробираетесь к трамвайным путям. Переходите на другую сторону и видите армянский ресторан «Мицар». Напротив входа «Лада»-восьмерка, синяя, номер один-два-три. Едете с водителем прямо, на Черноморском бульваре – налево и за милицией – направо. Сойдете у пруда. Водитель «восьмерки» встретит вас потом у ресторана «Камелот», на углу Варшавки и бывшего Балаклавского проспекта. В общем, ориентиры – два эти ресторана.
– А чего это вы именно их выбрали, а не, к примеру, продовольственные магазины. Или авторемонты?
– Вячеслав Иваныч сказал, что вам так будет проще. И понятнее. Он слово такое сказал… баб…
– Паб, Коля. Паб – по-английски пивнушка. А паб-крол – означает, что человек совершает путешествие по пивным, но на каком-то этапе не выдерживает темпа и вынужден двигаться уже ползком. Таким образом – ползком по пивным – бывало у нас такое с твоим начальником. В молодости, Коля. А что касаемо «баб-крола», то ты, зная значение слова, теперь сам легко угадаешь, что это такое. Вот так. Мне не пора?
– Нет, это еще Болотниковская, наша будет следующая, – сказал водитель.
– А вы как же? – поинтересовался Турецкий.
– А мы едем дальше, где нас возле поликлиники встретит дорожно-патрульная служба, которой я покажу на своих преследователей. Пока они будут с нашим хвостом разбираться, мы успеем вернуться в гараж.
– Хорошо задумано.
– Приготовьтесь, – сказал водитель, чуть сбрасывая скорость на узкой проезжей дорожке между домами. – Сейчас будет вираж вправо, выкатывайтесь!
Водитель крутанул вправо, объезжая ряд гаражей-ракушек, Турецкий ловко выскочил и встал за одну из них, а «Жигули», будто и не останавливались, помчались дальше. Десяти секунд не прошло, как следом за ними, почти молча, поскольку двигателя было практически не слышно, проскользил «мерседес».
Турецкий подождал еще, вглядываясь в убегающие габаритные огоньки, и ушел в прогал между мрачными пустыми домами с выбитыми окнами. Ярко освещенный ресторан он увидел метрах в ста с небольшим. Держа портфель под мышкой, перешел на противоположную сторону и неторопливо, как всякий служивый человек, отправился в сторону огней.
Все было как договаривались: нужная машина стояла последней в ряду припаркованных шикарных автомобилей.
– Неплохо живут бедные армяне! – сказал Турецкий, садясь рядом с водителем и протягивая ему руку для приветствия. – Саша.
– Сергей, – ответил тот. – А чего им не жить? Здесь у них с азерами вечный мир! Бедная Россия, всем в ней хорошо, кроме нее самой, верно?
– Еще как! Дорогу знаешь?
– На пруд едем, купаться, – улыбнулся водитель. – Не холодно?
– Пока снег не выпал, нам можно. А дальше – только моржи…
– А у меня есть один такой псих! По виду и не скажешь – хиленький, седенький, а в воду ныряет, аж льдины разбегаются…
Так, с шутками и трепом, быстренько свернули на Черноморский, а потом «Лада» покатила между двумя многоэтажками и углубилась в район старых еще домов – пятиэтажных хрущевок. Дорога вела дальше, но Турецкий попросил остановиться, чуть проехав пруд, где под опавшими уже тополями было темнее, чем на открытом месте.
Водитель уехал, а Турецкий подождал, покурил и… через три минуты уже входил в темную прихожую квартиры на пятом этаже. Дверь защелкнулась за его спиной, и вспыхнул свет.
– Мое почтение, – с улыбкой приветствовал его Чингисхан.
– Привет, Генрих, счастливый человек!
– Почему?
– Не меняешься. Значит, здоровье хорошее. А что нынче может быть главнее?
– Ну, тебе тоже грех жаловаться. А вот дядя Костя что-то сдает.
– Наверное, есть причины? – Турецкий вопросительно посмотрел на Генриха – черноволосого, с красивой, благородной сединой, тронувшей короткие косые виски, по-юношески розовощекого, с острыми азиатскими скулами.
Тот засмеялся:
– Нет, с вами просто невозможно! Ты ему вопрос, а он так строит ответ, что тебе же самому и отвечать приходится. Ох, следаки! Что пить будешь?
– Как обычно – то, чего не надо готовить.
– Намек понял. Коньячок имеется. Но я про другое – чай или кофе?
– То, что уважает хозяин.
– Хозяин уважает зеленый чай. Думать помогает.
– Отлично, с коньяком это будет редкостный букет!…
– Он тебе еще ничего не успел сказать? – спросил Генрих, когда они сели друг напротив друга возле журнального столика.
– В смысле? Я только сегодня приехал из Питера.
– В плане ваших перспектив.
– Нет. Наверное, не успел. Мы с ходу столько вопросов ринулись обсуждать! А мне сказал: сам говори, я не хочу взваливать лишний вес на плечи.
– Ну и правильно. Зачем ему частности!
– Я тут кое-что прихватил о собой, хочу показать, посоветоваться.
– Посмотрю. По твоему делу я уже в курсе. Вам нужна была, как я понял, цепочка. Информацию на этот счет я вам, конечно, дам, но принимать меры вам придется самим. И как можно скорее, потому что положение в вашем ведомстве может очень скоро перемениться.