Ищите женщину
Шрифт:
– Смотри-ка, – продолжил он, – а ведь мне кто-то говорил, что там у него еще до вашей следственной бригады какие-то деятели успели основательно пошарить. Я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь. Только ведь, Григорий Севастьянович, в таких случаях нельзя забывать старую народную присказку – торопливость хороша лишь при ловле блох!
– А вам лично никогда не приходилось в жизни, ну хоть разок, ловить блох? – в азарте воскликнул генерал, и с таким видом, будто он только этим и занимается.
Турецкий засмеялся:
– Не приходилось, честно!
– То-то! А вот тут как раз и нельзя торопиться! Значит, это дилетант придумал… В квартире хранил… Вот же сукин сын!
– Он
– Я понимаю… А в Питер-то зачем пришлось гонять? – вопрос был наивен до прозрачности.
– Прежде всего для встречи с родителями. С матерью и отчимом. У них, к слову, тоже какие-то деятели обыск произвели, накануне. Но – тоже пусто.
– В самом деле? – продолжал удивляться генерал, и ему было ну просто невозможно не поверить.
– Ага, – кивнул Турецкий, – но так бездарно, так грубо… Руки бы, ей-богу, поотрубал! Все-таки дуболомов в нашем деле, скажу вам, Григорий Севастьянович… да-а… Ну а потом мы тут, у Константина Дмитриевича, решили немного поутишить страсти. Ведь со всех сторон обложили! Как работать! И это называется, что мы делаем общее дело! Так что мой отъезд стал еще своего рода отвлекающим маневром. Раз руководитель бригады укатил в Питер, значит, там и должны развернуться важные события. Так вот мне и удалось увести за собой слежку. Даже незначительную часть дневника Кокорина им подбросили… – Турецкий, с согласия Меркулова превративший свой позор едва ли не в острую комбинацию, сейчас раскрывал карты. – Клюнули, вытащили из сумки. Затем в Питере хвост прицепили. Ну я там маленько «залег». А здесь наша бригада успела пошуровать. Вот так и вышли.
– Ну молодцы! – ликовал Наумов. – Ну артисты! Скажу по секрету, кое-что, конечно, и до меня долетало. Там, в Питере, у Павла Васильевича, говорят, нервишки-то дро-огнули! Было, было… А ты, значит, отвлек! И хорошо отвлекал-то?
– На пять с плюсом, Григорий Севастьянович! – без хамства подмигнул теперь и Турецкий.
– Ну молоток! – Восторгу генерала уже не было предела.
– Я вам так скажу, окажись вы на моем месте, вряд ли говорили бы иначе.
– Почему? – с ускользающей улыбкой насторожился было Наумов.
– Да потому что все мы – нормальные люди. И, говорят, пока еще довольно симпатичные мужики. А значит, есть не только одни достоинства, но и некоторые недостатки. О которых надо знать, чтоб было с чем бороться. Разве не так?
Наумов не удержался, перегнулся через стол и звонко хлопнул Турецкого по плечу:
– Верно заметил! – И почти шепотом, таинственно добавил: – За то и бабы любят… Слушай, Турецкий, а чего ты до сих пор не генерал?
Странный был вопрос, на который Александр не нашел другого ответа, как беспомощно развести руками. И снова подумал, что этот жест может скоро стать основополагающим в его жизни и трудовой деятельности.
– Константин Дмитриевич, – решительно воспротивился Наумов, – считаю это вашим упущением!
– Да уж было… несколько раз. По личному указанию президента. А кто его у нас слушает?… Скорее стараются наоборот, в пику: ты предлагаешь одно, а мы тебе – дулю в кармане. Стыдно, честное слово!
– Так а теперь-то чего стыдиться? Он у нас такое дело закрыл! Можно сказать, международный скандал сумел погасить! Да за это не только погона не жалко! Я уверен…
– Значит, советуете?
– Что значит – советую? Настаиваю! И сам готов принять посильное участие… А я, между прочим, задавая вопрос, где нашли, имел в виду вполне серьезный подтекст.
– Вас, наверное, интересует количество глаз? – спросил Турецкий.
– Вот именно.
– После известных событий, – включился Меркулов, – я говорю
– Что – или? – снова насторожился Наумов.
– Это версия Александра Борисовича. Но он у нас известный мастер версий, – с юмором добавил Меркулов.
– А интересно! – генерал всем телом, по-медвежьи повернулся к Турецкому.
– Григорий Севастьянович, вы извините, – неохотно сказал Турецкий, – но это все пока чисто предварительные соображения. Я полагаю, что киллер не мог действовать в одиночку. Слишком сложная картина организации преступления. И все – по секундам. У профессионалов так не бывает. Я имею в виду одиночек. Теперь проанализируем саму суть документов. Кому они нужны до зарезу? Михайлову, у которого произошла утечка, грозящая ему в лучшем случае карьерой. В худшем – вы сами понимаете. Далее. Республиканцам, которые готовы прищучить своего главу если не на бабах, то хоть на международных скандалах. И все. Остальным – невыгодно. Теперь у нас. Тут сперва надо хорошо знать, кого финансировали и с какой конкретной целью. Кто это может знать? Только давайте без обид, мы тут все свои и слова никуда не уйдут. Наши, как мы говорим, «соседи», недовольные и тем, и этим президентами. И которым наверняка ведомы истинные цели тех операций. Вот тогда этот компромат может действительно представлять для них конкретную ценность. Но самодовольство и самоуспокоенность, как нам всем хорошо известно, только мешают работе. Спецы ленятся и становятся грубыми. Что с блеском и было нам всем продемонстрировано. От обысков до слежки. Значит, вот где-то там и надо искать концы. Но я этим заниматься не буду. Мое дело найти убийцу и по возможности передать его в суд. Отыскать я надеюсь, это не самая трудная задачка, а вот осудить его вряд ли смогут.
– Почему?
– А потому что тот, кто его нанял, тот его и ликвидирует, когда запахнет жареным. Это мне опыт говорит. А насчет лишних глаз – я не уверен, что копия, даже самая идеальная, может играть сегодня какую-то существенную роль.
– Почему? – снова спросил Наумов.
– При нынешней технике я могу на ваших глазах сварганить любую компрометирующую да хоть бы и вас бумажку. И это все прекрасно знают. А вот оригинал – у вас. И больше ни у кого другого.
– Ну хорошо, – довольно улыбнулся генерал. – Кофе допит, беседа душу согрела, пора гостю и честь знать. Я ухожу от вас с самыми лучшими чувствами, Константин Дмитриевич. Не сочтите за подхалимаж, но я не был уверен, что дело разрешится так скоро и ко всеобщей пользе. Поэтому не слукавлю, если передам благодарность и от имени первого лица, если позволите. – Он поднялся, сложив папочку и сунув ее в карман своего генеральского, сшитого у отличного портного мундира. – Александр Борисович, а ты не проводишь меня до машины? Вы разрешите, Константин Дмитриевич?
– Ну разумеется, – добродушно и гостеприимно напутствовал их Меркулов, провожая аж до дверей приемной, на виду у нескольких сотрудников прокуратуры, ожидавших приема и почтительно поднявшихся при виде Наумова. Он, проходя, кивал им, ласкового пожатия руки удостоил рдеющую Клавдию, тепло еще раз попрощался с Меркуловым.
Пошли к выходу. Телохранитель, повинуясь жесту, несколько поотстал.
– Слушай, скажи мне честно, – негромко сказал Наумов наклонившему к нему голову Турецкому. – Только без бабских этих… Почему вы именно мне решили передать документы? А не в госбезопасность, к примеру? Только ли по той причине, о которой ты сказал там?