Искры из-под лыж

Москвин Евгений

У него дрожала рука. Тут он, стараясь не смотреть на Пашку, случайно перевел взгляд на окно своего дома, и… у него екнуло в груди: он увидел деда. Произошло то, чего он боялся.

Дед стоял перед окном, отдернув занавеску. Смотрел на него. Как и все последнее время, пристально и недовольно. Сейчас он покачает головой.

Нет, вместо этого дед просто опустил занавеску – на поверхности стекла уплотнились отражения заката: алые, матово-оранжевые, малиновые (которые спустя час сгустятся к курящемуся фиолету), жидко пламенеющие…

Дед не покачал головой – значит, это уже не игра; дед и правда пошел рассказывать матери…

Но почему

же он так боится, так беспокоится, если никакого серьезного наказания не будет?

Он весь как-то подобрался, втянул голову, но его взгляд был чрезвычайно остр в этот момент. И все его чувства обострились как никогда.

Он был напуган. Он вроде как ежился – в этой теплой погоде. У него все напряглось внутри.

– Что с тобой? – у Ленки померкла улыбка. – Что-то не так?

Он посмотрел на Ленку – Ленка почему-то уже смотрела не на него, чуть мимо. Он вспомнил, как дед смотрел чуть мимо него, когда они набрели на яму в лесу. Затем он на секунду перевел взгляд на Пашку. Затем снова посмотрел на Ленку.

Ленка сказала:

– Твой ход. Ходи.

Он взял карту из переливчатого веера, который держал перед собой. И все так и продолжая ежиться, собирался уже скинуть, но вдруг его рука зависла в воздухе…

В этом чистом, почти свободном от ветра воздухе.

Скворцы щебетали в боярышнике.

Пашка смотрел на него. В глазах Пашки скользнуло беспокойство. «Беспокоится, что я не проиграю партию… у Ленки уже двадцатиочковый отрыв, боже мой…»

Он опустил руку, прижав карту к колену, и прислушался – как будто к тому, что дед говорил сейчас в доме – матери.

Он боялся, боялся как никогда.

– Послушайте… война, – еле слышно шепнул он; как в забытьи.

– Что?

– Вы боитесь войны?

– Войны? Не знаю, – Ленка смутилась; и вдруг как-то непонятно покраснела; слегка, – какой войны?

– Настоящей. Мне кажется, она где-то рядом.

Ничто не говорило об этом – ни это безмятежное голубое небо, ни воздух, свободный от ветра. А эти застывшие травы на обочинах дороги, лениво оплавленные закатом? Оживленный щебет птиц? Разве все это предвещало какую-то угрозу? Ничто не говорило в пользу того, что он хоть каким-то малейшим образом может оказаться прав. Хоть в каком-то смысле или качестве.

– Не знаю. – повторила Ленка. – Давай играть.

– Да, сбрасывай карту, – тут же произнес и Пашка.

Но нерешительно.

Он посмотрел вправо, на линию горизонта, которая выходила из-за дальних поселковых домов. Из-за конька одной крыши выглядывал фрагмент клонящегося солнечного диска. Ему показалось, что где-то там, на горизонте появился движущийся объект, совсем маленький и утративший цвет, превратившийся в черную точку-тень от расстояния и полыхающего заката.

Появился – и тут же исчез.

Задержав дыхание, он поднял карту с колена, и по ее краю скользнул тонкий алый свет, – вниз, в глубину ладони.

Сказки о созвездиях

I

Эта история началась с одного очень странного совпадения. Я тогда учился в третьем классе: учительница задала нам прочитать книгу, недавно вышедшую в московском издательстве, в порядке внеклассного чтения.

Марья Олеговна всегда так делала – задавала читать книги, которые нельзя было достать в библиотеках, совершенно новые, – и это крайне возмущало мою мать, ведь их приходилось покупать – лишний удар по кошельку, и без того весьма

тощему. Мать начинала причитать, что все потеряли совесть, что сейчас все и так подорожало, что, наконец, «у этой вашей Марьи Олеговны есть, конечно, супруг, и она не знает, что значит тянуть в одиночку десятилетнего сына».

– Ну в чем проблема, – говорил я, – это же внеклассное чтение – не хочешь, не покупай.

На что мать нисколько не успокаивалась: она принималась обвинять меня, что я таким способом (делая вид, что понимаю ее) просто решил уклониться от выполнения домашнего задания, что я вообще не хочу учиться и пр.

Читать я действительно несильно любил; но и книги, которые выбирала Марья Олеговна, почти всегда содержали яркие иллюстрации, – и более ничего запоминающегося в них не было.

Стало быть, моя мать была права – по крайней мере, по поводу Марьи Олеговны? – и что это впустую выброшенные деньги? Нет, мать, в то же время, никогда не интересовало, что именно было в книгах – она «твердо знала», что раз это задано в школе, значит, это и хорошо и это всегда пойдет на пользу. И сегодня я прекрасно понимаю, что все ее причитания и обвинения – были только свидетельством того, что на следующий день она пойдет в магазин и купит то, что сказали купить; «сделает то, что задали» – ничего более за этим не стояло…

И когда в квартире появлялась новая книга, мне в результате приходилось прочитать ее от корки до корки.

И все же однажды этот привычный порядок событий переменился. По непонятным причинам я как-то сразу проникся теплотой и глубокой симпатией к книге, которую в тот день «рекламировала» Марья Олеговна. Помню, как только я взглянул на «Сказки о созвездиях», мой взгляд сразу же просветлел – я испытал примерно те же ощущения, какие испытывает заспанный человек после первого глотка кофе с утра. (А кофе я пил с раннего возраста). Чем они были вызваны – не могу сказать. Быть может, какими-то особенными иллюстрациями? Они были неясными, цветными, приятными, но как бы чуть размытыми, а в некоторых фрагментах цвет вдруг наоборот резко граничил с другим. Резкими границами чаще всего изображались звезды на небе. А персонажи, и одежды, и постройки, и лестницы – лестницы, восходившие на небо, – с земли, – все было будто расштриховано… неясно…

Как сейчас помню Марью Олеговну, стоящую возле окна, против левого ряда парт, и держащую книгу на уровне головы: учительница раскрыла ее и наглядно перелистывает страницы, не спеша, чтобы мы рассмотрели каждую иллюстрацию.

– «Сказки о созвездиях»… вы знаете, это просто… – она чарующе остановилась; а у меня учащенно забилось сердце, – просто необыкновенная книга. Вышла меньше месяца назад. Я как увидела в магазине, сразу купила – истратила последние деньги, которые были в кошельке… не знаю, на меня прямо какая-то горячка нашла, я никогда так не делаю. Но в этот раз… Смотрите, какие необычные иллюстрации…

«Да… необычные, необычные…» – и я стал то и дело повторять про себя, заворожено, и мое сознание улетело на пару минут. А когда я снова «вернулся», Марья Олеговна уже рассказывала содержание одной из сказок – кажется, про созвездия Большой и Малой медведицы, этого я точно не помню.

Силуэт книги отражался в оконном стекле. Гераневая ветка почти касалась того места, где отражался нижний уголок мелованной страницы…

Никогда еще я не чувствовал себя так просветленно и приподнято…