Искусство поцелуя

Соренсен Джессика

— О, это определенно так, детка — Хантер продолжает ухмыляться, в то время как Джекс хихикает. — Ты увидишь это завтра в школе — насколько мы страшные и как сильно люди нас боятся. Он притягивает меня ближе к себе, затем разворачивает нас к входной двери. — И еще они будут бояться тебя. Просто подожди. Дерьмо, подобное тому, что произошло на мосту, больше не повторится.

Он открывает входную дверь.

— Нам просто осталось выяснить, кто это сделал, — добавляет Джекс, когда мы выходим на улицу. Затем он поворачивается, чтобы запереть дверь.

— И что вы с ними сделаете, когда узнаете, кто это? —

интересуюсь я, глядя в поцелованное ночью небо.

Район тихий, освещенный фонарными столбами и светильниками у входных дверей, а в воздухе пахнет прохладной ночью, полной возможностей.

Хантер мрачно смеется.

— Разорвем их на части. — Я смотрю на него, и он одаривает меня невинной улыбкой.

— Что? — Я окидываю его взглядом. — Ты собираешься их избить?

— Нет. Это было бы слишком просто. — Он тянет меня за собой и начинает спускаться по ступенькам крыльца.

Джекс подходит сбоку и засовывает ключи от дома в карман. Затем он берет меня за руку. Хантер все еще обнимает меня, так что это немного странно, но я не собираюсь отстраняться ни от одного из них. Честно говоря, я чувствую себя в безопасности. В большей безопасности, чем я чувствовала себя долгое время.

— Мы разрушим их жизнь, — заявляет Джекс, его пальцы на мгновение напрягаются в моих. — Мы попытаемся сделать все, что в наших силах, чтобы остановить эту игру еще до того, как она начнется. — Я смотрю на него.

— И как вы это сделаете? — Он приподнимает плечо, когда мы идем по тропинке подъездной дорожки.

— Пока не знаю. Сначала нам нужно увидеть, против кого мы идем, а затем действовать дальше. — Я морщу нос.

— Не хочу, чтобы вы пострадали. — Джекс сжимает мою руку.

— С нами все будет в порядке.

— Обещаешь? — обеспокоенно спрашиваю я.

Его губы растягиваются в полуулыбке, а затем он соединяет свой мизинец с моим.

— Обещание на мизинцах. — Эти слова разливаются успокоением по моим венам, и я немного расслабляюсь к тому времени, когда мы добираемся до машины Хантера. Он убирает руку с моих плеч, открывает пассажирскую дверь и придерживает ее для меня, как джентльмен.

Я улыбаюсь ему, затем протягиваю руку, чтобы откинуть пассажирское сиденье и забраться назад. Однако Хантер хватает меня за руку, останавливая.

— Садись впереди с нами, — предлагает он, когда я смотрю на него. — На среднем сиденье есть ремень безопасности.

Я оглядываю сиденье. Оно выглядит достаточно просторным. Однако кажется немного странным ехать посередине, втиснувшись между ними, когда на заднем сиденье достаточно места. Тем не менее, я забираюсь внутрь, и Джекс скользит рядом со мной, забрасывая руку на спинку сиденья прямо у меня за головой. Он улыбается мне, застегивая ремень безопасности свободной рукой. Я тоже пристегиваюсь, пока Хантер забирается на свое место и закрывает дверь. Он пристегивает ремень безопасности, затем поворачивает ключ, и двигатель с ревом оживает.

— Я знаю, что говорила это раньше, — говорю я Хантеру, усаживаясь поудобнее, — но у тебя такая классная машина. — Положив руки на руль, он с улыбкой смотрит в мою сторону.

— Ты тоже довольно классная.

— А ты невыносимый, — язвлю я.

— Поддерживаю, — говорит Джекс, качая головой.

— Конечно, — соглашается Хантер. — Но это

заставляет тебя краснеть. — Он быстро проводит пальцами по моей щеке, прежде чем положить одну руку на руль, а другую на рычаг переключения передач, который находится прямо рядом с моей ногой. Затем он включает задний ход и с подъездной дорожки выруливает на дорогу.

На улице немноголюдно, а ведь еще только восемь часов. С другой стороны, это будний день, что, по-видимому, не имеет значения ни для Джекса, ни для Хантера. И, я думаю, для Зея тоже, потому что его нет дома.

— Должна признать, — невольно говорю я, — что на самом деле я никогда раньше не делала ничего подобного.

Хантер наклоняет голову в мою сторону, включая фары.

— Не делала чего? — Я пожимаю плечами.

— Пойти куда-нибудь и напиться среди недели. И это не значит, что я этого не делала, потому что считаю это неприемлемым. У меня просто никогда не было такой возможности. — Я ковыряю облупившийся лак на ногтях, чувствуя себя немного глупо из-за того, что говорю это вслух, но в то же время, чувствуя, что это нужно было сказать. — Так что спасибо, что делаете это для меня, вот что я пытаюсь сказать.

Ребята на мгновение замолкают, и я волнуюсь, что выгляжу наивной дурочкой. Затем Джекс проводит пальцами по моим волосам, привлекая мое внимание к себе.

— Тебе не нужно благодарить нас, милая, — говорит он. — Мы хотим быть здесь, с тобой, понимаешь?

Я сжимаю губы, мое сердце бешено колотится в груди. Всякий раз, когда Хантер называет меня милой, я задаю ему жару за это. Похоже, это как раз то, что нам нужно. Он дразнит меня, и я реагирую соответствующе. Но когда Джекс называет меня милой, это не кажется игривым. Нет, это кажется осмысленным и заставляет мое сердце трепетать в груди, как у какой-нибудь маленькой глупышки. Может быть, это потому, что он поцеловал меня? Меня никогда до этого не целовали, так что кто, черт возьми, знает?

— Что ж, спасибо, что пригласили меня. — Я улыбаюсь ему, и это кажется настоящим и странным, но приятным.

Он улыбается мне в ответ, затем приоткрывает окно, впуская прохладный ночной ветерок. И вот так мы проводим большую часть поездки — едем с открытыми окнами, из стереосистемы играет музыка. Джекс продолжает обнимать меня, в то время как Хантер ведет машину, положив одну руку на рычаг переключения передач. Возможно, это самое безопасное место, в котором я когда-либо была в своей жизни. Если бы только это могло продолжаться вечно. Потому что, когда мы подъезжаем к Перекрестку, мне становится не по себе.

Здание, которое предположительно является захудалым баром, находится буквально у черта на куличках. Неоновые и флуоресцентные лампы дают немного света, но недостаточно. А поскольку поблизости нет ни одного фонарного столба, а бар окружают поля и железнодорожные пути, местность погружена во тьму.

Снаружи слоняются люди, а на посыпанной гравием стоянке припарковано несколько пикапов, легковых автомобилей и мотоциклов. Большинство людей снаружи выглядят грубовато. С другой стороны, я знаю, что тоже выгляжу так себе, поэтому стараюсь не осуждать. К тому же, мой отец всегда был таким. И он время от времени ввязывался в драки в барах. Он даже научил меня драться, и в данный момент я чувствую себя на своем месте.