Искусство провокации

Сад Герман

Дастин вдруг почувствовал, что зря беспокоился. От сердца отлегло и на душе стало спокойней. Насколько он знал подобный тип скучающих и ветреных молодых самок при стареющих мужьях — чаще всего они думают совсем даже не головой! «Боже! Она совершеннейшая дура! И скорее всего — это твоя удача! Ее манеры невозможны, но это легко стерпеть ради прямой выгоды: если так пойдут дела, то ты получаешь невероятную возможность для роста по служебной лестнице. Через два-три месяца, с помощью этой красивой идиотки, ты сможешь вращаться в самых высоких слоях общества. А это уже повод для двора дать тебе должность минимум третьего или сразу второго секретаря посольства: ведь в качестве атташе как-то неловко будет тебя представлять, если придется послу постоянно брать тебя на приемы! А что касается ее, то неплохо было бы и поразвлечься на досуге. Только осторожнее, парень, она может чего доброго и приклеиться!» Лаура внимательно следила за тем, что творилось в голове, сидящего напротив нее, молодого англичанина. Его мысли просто

как на доске появлялись на его лбу и исчезали под уложенной прической. «Наверняка, он по часу вертится перед зеркалом! Интересно, в какой конюшне, какая скаковая лошадь выкинула на свет этого ублюдка! Хуан Мария Эскабадо был прав, когда писал, что он — настоящий кусок мяса без мозгов. Смотри, у него не только слюни потекли от предчувствия выгоды, но и сопли. Легкий ветерок из-под юбки — и готово дело — простыл мальчик! Он уже чувствует себя кобелем! Смотри, как потек! Надо будет вечером устроить ему такой спектакль, что он кончит сразу как начнет! Долго я все равно не могу это переносить. Как он дергался: «Извините! Что Вы, что Вы! Ах, позвольте! Ах, конечно!» Ладно, главное, что он здоров и глуп — дальше все будет делать сеньор Эскабадо!» Послушайте, милый Дастин! Я, кажется, придумала, что надо делать. Сейчас мы едем в Берлин и я прямо сегодня знакомлю Вас с моим воздыхателем. Мы сделаем хитрый шпионский ход! Мы пригласим его с нами пообедать. А так как он ходит только в один единственный ресторан (у него специальный пропуск в закрытый клуб для высшего офицерского состава), то он сам нас пригласит, а там такая оленина! Там божественное французское вино! Вы же знаете, Дастин, сейчас здесь с продуктами плохо. Ну, ведь нет же ничего плохого в том, что Вы начнете работать с первого же дня, правда? Это Вам только пойдет на пользу и начальству Вашему понравиться. Кажется он отвечает за какие-то там культурные вопросы или еще за что-то. Только не подумайте, ничего такого! — Лаура нахмурилась. — У меня с ним ничего не было! Этот тип просто водит меня обедать и дарит всякие прелестные штучки, конфеты и цветы. Честное слово, Дастин, Вы не подумайте. Кажется, он какой-то важный государственный чиновник, но он — сын владельца свинарни! Здесь вообще трудно найти человека, с которым не стыдно выйти в общество. Мужу постоянно некогда, да и не любит он этого, а мне все время твердит: «Развлекись, милочка!» Слава Богу, что появились Вы! Обожаю делать что-нибудь приятное мужчинам! Вам нравится, когда женщина Вам делает приятно, Дастин? Ну, не смущайтесь! Я же просто так. — Лаура вдруг коснулась рукой его волос. — Какие у Вас шелковые волосы! Вам позавидует любая девушка. Скажите, Дастин, а Вам нравится мой новый костюм? — Лаура встала, расстегнула единственную пуговицу на своем пиджаке и легким движением скинула его с плеч. — Чистый шелк! — Белая блузка от этого движения плеч обтянула высокую грудь Лауры. Она осталась стоять, отведя плечи назад. — Ну что, едем? Я уже страшно проголодалась. — Ее руки, как бы в подтверждение ее слов скользнули по всему телу от шеи через грудь, прошлись по плоскому животу и остановились внизу, как будто закрыли что-то на замок.

Дастин встал, служанка чуть отодвинула кресло и он вышел из-за стола.

Эльза, — сказала Лаура, — мы с господином Макдауэлом уезжаем в Берлин. Вернемся вечером. Будь готова к нашему возвращению. — Эльза со странной улыбкой посмотрела на хозяйку, на гостя и молча кивнула.

Вдруг он заметил, как Лаура нежно погладила служанку по щеке. Этот фривольный жест заставил внутри что-то екнуть. «Эй! А она, часом, не лесбиянка? Если это так, то дело плохо!» — Дастин уже решил, что для пользы дела придется, конечно, пересилить себя и улечься с этой сучкой в постель. «Только для пользы дела! Теперь же, если она... того, то...как же тогда? Ладно, посмотрим!» — подумал он и направился за Лаурой в сторону гаража.

Милый Дастин, подождите меня две минутки — я только поднимусь к себе и вернусь. — Лаура скрылась за дверью дома.

Она вошла в свою комнату и подошла к телефонному аппарату. Набрала номер:

Господина Йоганна Бойзена, пожалуйста. Лаура Дейч. Конечно, я подожду. Спасибо, фрейлейн. — На том конце провода через мгновение подошли к телефону:

Слушаю. Бойзен.

Йоганн, это Лаура. Мы едем к Вам.

Жду Вас, милая. Встретимся у кафе «Старый Ганс-мельник». Как себя чувствует приятель?

Хорошо, Йоганн. Он практически готов: голоден и совершенно сбит с толку.

Поздравляю Вас! — Разговор прервался.

Было начало десятого вечера, когда машина Лауры Дейч выехала из ворот особняка. Двое молодых людей сидели рядом друг с другом на заднем сидении. От женщины пахло чем-то необыкновенным и Дастин совершенно забыл все на свете. Еще двое молодых людей сидели в другой машине в ста метрах от ворот дома. Как только «Хорьх» банкира выехал, их автомобиль тихо двинулся вслед.

...Доктор Йоганн Бойзен работал в английском отделе Министерства иностранных дел Германии и занимался вопросами культурного обмена. Но никто, кроме его непосредственных руководителей не знал, что он является еще и важным чиновником Канцелярии расовой политики. Лаура стала его осведомителем уже шесть месяцев назад, когда вопрос ее мужа — банкира Давида Дейча — надо было как-то решать. И тогда Доктор Бойзен пригласил Лауру на обед, встретив на одном

из банкетов в Министерстве иностранных дел. Он четко и без эмоций объяснил ей, что судьба ее богатого мужа, но, к сожалению, еврея по происхождению, в ее девичьих руках. Что по закону, после неожиданной трагической гибели супруга, она не сможет унаследовать ничего из его огромного состояния, потому что все нечестно нажитые состояния обязательным образом конфискуют в пользу Рейха. Но все может обстоять и по-другому, если, конечно, девушка задумается о своем будущем. Тем более, что первых заключенных, тайных врагов Рейха, уже принимает Дахау, открытый 20 марта этого 1933 года в двадцати километрах от Мюнхена. Долго обсуждать этот вопрос не пришлось и вот уже почти шесть месяцев Лаура делала для него копии со всех счетов и финансовых документов мужа, а также сообщила приятное известие о приезде аккуратного молодого человека из Лондона. Доктор Бойзен ждал Дастина Макдауэла. У него на счет молодого дипломата были далеко идущие планы, которые юному амбициозному английскому денди вряд ли понравятся.

10.

В подвале было душно. Сергей заметил, что с каждым днем, спускаясь в архив Центрального управления КГБ, становилось все более душно. Вчера он казал об этом наверху, но начальник общего отдела ответил, что это самая правильная атмосфера: немного душно, зато сухо. Иначе крысы сожрут весь агентурный материал и придется всех крыс перестрелять, чтобы ненароком не продали наши секреты. «Шутник», — подумал Трошин, — «Легче всех крыс переловить, чем понять то, что я пытаюсь понять!» Кстати, что ты там ищешь? — поинтересовался начальник общака. — Может, помочь чем?

Крыс отлавливаю, чтобы чего не съели.

Э-э, брат, это ты зря время теряешь. Там крыс давно никто не видел. От этих папок на сто верст вперед разит смертью, а крысы от такого запаха первые бегут.

Трошин был уверен только в одном: чтобы понять, кто такой Конрад, начинать надо с самого начала. Он с тоской посмотрел на огромные стеллажи, которые рядами заполняли пространство: если бы здесь решили строить автомобильный конвейер, то главная проблема стала бы: куда девать свободное место после его постройки!

Вчера он запросил все по Конраду к себе наверх. Сотрудник отдела, который вернулся с ответом из архива неуверенно спросил:

Сергей Николаевич, это все надо поднимать? У нас же места не хватит.

Что ты мелешь? Сколько там?

Ответ лейтенанта его поразил: более двадцати восьми тысяч томов. Сто сорок одна «легальная» операция плюс еще черт знает сколько дополнительных дел. И это все только то, что непосредственно связано с Конрадом. Сергей проверил по картотеке: первое упоминание датируется декабрем 1915 года!

Ради удовлетворения собственного идиотизма, Трошин решил посмотреть это самое первое дело.

...Первая мировая война. В Копенгагене шпионы просто росли как грибы. В то время это был центр немецкого шпионажа, направленного на борьбу против России и, естественно, что русские здесь создали обширные агентурные сети. Наиболее важной частью этих сетей руководит генерал Потоцкий. В его задачу входило не только наблюдение за немецкими объектами, но и выяснение обстоятельств организации перевода денежных средств для большевиков. Его сеть состояла из трех ячеек и одной из этих ячеек руководил агент по кличке Конрад. Он был на связи с голландской агентурной сетью русских, которые проводили разведывательные операции в Германии и особенно в Руре. Из докладов генерала Потоцкого, прочитанных при дворе царя Николая Второго, становилось ясно, что генерал особенно ценил этого агента, который позже оказался в Швейцарии, где занимался взаимодействием с французской и чешской агентурой и «разведывательной деятельностью общего характера». Что сие означает, Трошин не понял, но далее в деле была приписка, что осенью 1917 года следы Конрада теряются. Последним местом контакта с Конрадом был Париж. Куда потом делся Конрад? Кто видел, что он убит или арестован? Если арестован, то должны были последовать какие-то действия тех, кто его арестовал — слишком ценный агент, чтобы вот так просто замочить и все! Но кому он в конце семнадцатого был нужен? Проблема в том, что сменилась власть в России. Тогда, может быть Конрад просто ушел? Ушел со всеми своими сведениями. Но он обязательно всплыл бы где-нибудь в Белом движении. Обязательно появился бы! Слишком много знал этот парень. Что-то здесь не так.

Трошин открыл следующее дело.

...Тысяча девятьсот двадцать первый год. Опять — Париж. На контакт с ОГПУ выходит человек, который просит называть его — Конрад! Его непосредственная близость к руководителю парижского Русского общевоинского союза генералу Кутепову позволила сотрудникам ЧК-ОГПУ войти более глубоко в белоэмигрантские организации. «Значит, все-таки — белое движение», — подумал Трошин. — «А потом замучила совесть — сколько раз такое было». И тут же Сергей наткнулся на секретную докладную агента ОГПУ Якушева из Хельсинки. Якушев сообщает, что перехватил донесение из Москвы от тайного агента берлинского Высшего монархического совета Конрада! Очередной Конрад предупреждает верхушку белого движения, что британскому суперагенту Сидни Рейли в России готовят западню и он не должен поддаваться на провокации и возвращаться в Россию для контактов с предполагаемыми сотрудниками несуществующей монархической организации «Трест».