Искусство умирать
Шрифт:
Б2 взмахнул руками и плашмя упал на спину. Падая, ударился затылком о каменный порожек. Снова везет, – подумал Самурай. Он подбежал и стал колотить битой по лицу лежащего Б2. Каждый удар оставлял небольшую вмятину.
Робот поднялся. Сейчас он был совершенно лыс, гол и в бурых пятнах ожегов.
Лицо распухло и превратилось в сплошную рану. Но он не был серьезно поврежден.
Робот поднялся и пошатнулся.
– Я пришел выполнить приказ, – сказал он.
Икемура отступил к окну.
– Какой приказ?
– Я получил приказ вас убить.
– Ты меня застрелишь?
– Нет, я убью вас за полторы сотых секунды.
– Неужели? – сказал Самурай
– Я вырву вам позвоночник, – сказал Б2, – если двигаться очень быстро, то на втыкание пальцев уходит всего семь тысячных секунды и еще столько же на рывок. Вырывать нужно в грудной части, потому что все ребра должны лопнуть одновременно. Это самая безболезненная смерть, потому что самая быстрая. Но почему-то она не слишком нравится людям.
Он сделал шаг вперед и снова покачнулся.
Человек-кузнечик гулял по двору, удивленный тем, что никому от него ничего не нужно. Он было погрыз остатки костей, которые притащил с собой, но кости уже начинали плохо пахнуть и человек-кузнечик оттащил их под дерево и закопал.
Потом ему стало скучно и слегка захотелось есть. Можно было войти в дом и полакомиться человечинкой, но человек кузнечик не решился – недавно он получил очень боезненный удар от не слишком сильного, с виду, человека, который нес другого человека на руках. А есть все же хотелось. Человек-кузнечик сел под окном (минуту назад из окна вырвался прямоугльник света, такого сильного света, что от него свернулись и потемнели листья двух яблонь); сел под окном и стал наблюдать за происходящим в комнате. Кто-то с кем-то разговаривал, но чуловек-кузнечик не понимал смысла слов. Окно было на втором этаже. Вот один человек подошел и стал спиной к окну, взялся за подоконник. Это уже интересно, – подумал человек-кузнечик, – если бы прыгнуть повыше, я бы его укусил. Нет, я больше не буду есть людей, слишком больно они дерутся.
Самурай кувыркнулся назад и выпал из окна; пружинно приземлился на ноги, как кошка. Как быстро двигаются эти люди, – подумал человек-кузнечик и погнался за Самураем. Самурай вилял между деревьями, используя легкость своего тела.
Каждый раз, когда человек-кузнечик прыгал, Самурай бежал по прямой, а потом делал резкий бросок в сторону, всегда в неожиданную сторону. Человек-кузнечик никак не мог попасть. Он так увлекся погоней, что почти забыл о том, что собирался не трогать людей.
Яблоневый сад закончился, Самурай споткнулся, покатился по земле и лег на спину, выставив вперед руки с растопыренными пальцами. Поэтому человек-кузнечик вначале откусил руки, а уже потом принялся за все остальное. Руки были костлявы.
В следующий раз начну со спины, – подумал человек-кузнечик.
Б2 подошел к окну и увидел, как Икемура убегает от кузнечика, петляя, как заяц. Оружия у человека не было.
– Теперь ему не уйти, – сказал Б2 вслух, чтобы проверить звучание своего голоса. Голос звучал сносно. Хуже всего то, что удары битой что-то повредили внутри черепной коробки. В черепе Б2 имел такие системы, которые не подлежали ремонту. По возвращении на Землю Б2 разберут, вынут из него все полезные внутренности, а оболочку поставят в какой-нибудь школе для малопрограммированных, чтобы обучать их на наглядном пособии. С этим уже ничего не поделаешь. Поврежденный робот никому не нужен. Б2 имел инстинкт самосохранения, поэтому он пожалел, что не принял мер предосторожности. Зато теперь он отличается от Б1 и сможет играть с ним в шахматы, и не всегда в ничью.
Он нагнулся и поднял с пола старинную книгу. Как ни странно, огонь книгу ничуть не повредил. Б2 полистал книгу, но не смог прочесть. Он, как и большинство этих ужасных существ, называющих себя людьми, владел единственным стандартным шрифтом.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
КОСМОДРОМ
80
Рустик выстрелил совершенно точно: так, чтобы не убить и так, чтобы помешать человеку бежать дальше. Сейчас капитан лежал ничком у большой песчаной ямы, а к нему медленно подбирались мелкие боевые машины fggf3. Их было примерно десять или больше. Обзор был прекрасным и Рустик чувствовал себя примерно как зритель на лучшем эротическом шоу сезона или на самой интересной казни.
Рустик взглянул на горизонт и увидел, что приближается облачный фронт.
Что-то блеснуло среди туч, будто дальнее стеклышко. Там ничего не может быть. Он снова стал следить за капитаном и за машинами, которые приготовились на капитана напасть.
Теперь этот человек поплатится за все. Если бы не его приказ, Рустик бы сейчас уже купил приглянувшийся дом, вместе с обстановкой, нанял служанку или двух и занялся каким-нибудь безопасным спортом. Все это было бы на Земле – на Земле, куда он больше не вернется. Пускай этот человек поплатится за то, что он сделал. Я ведь предупреждал их. Я ведь придупреждал, что буду подчиняться лишь до тех пор, пока у них будет хватать сил держать меня в узде.
Вдруг ему показалось, что все это уже случалось – когда, где, как, с ним ли вообще? Боевые аппараты приближались.
Картинка на Земле на мгновение замерла, никто не желал умирать, никто не желал делать первый шаг. Капитан приподнялся и встал на четвереньки.
Рустик снова взглянул на горизонт и увидел на этот раз то, что заставило его похолодеть: – со стороны туч приближалась круглая блестящая капля точно такого же Зонтика. Это, несомненно, был Первый, – тот Первый, в котором ушел Коре.
Первый Зонтик приближался со стороны моря. Коре еще со вчерашнего дня наблюдал за всем, что происходило в лагере. Да впрочем, он никогда и не прекращал своих наблюдений. Все, что случалось с людьми, интересовало его очень сильно. Хотя он понимал, что сам больше не является человеком, но человеческие дела продолжали его волновать.
Этим утом он, не желая вмешиваться, ожидал; зависнув над морем, наблюдал за развитием событий. Но события нравились ему все меньше и меньше. Наконец он не выдержал и решил вмешаться.
Тучи шли на берег. Он летел чуть впереди облачного фронта. Небо над ним делилось на две части: светлую, ясную, и серую, покрытую невысокими, неплотными, но в то же время непрозрачными облаками. Море под ним было холодным, темно-зеленым, бутылочным сзади и яким, играющим, переливающимся солнцем – впереди. С большой высоты вода казалась очень прозрачной и были видны глубокие косяки рыбы – три глубоких косяка рыбы, плывущих параллельно. Кромка облаков не была похожа на хаотичное нагромождение огромных белых клубов, как на Земле, – кромка облаков была похожа на стену древнего замка – с башнями, окнами, бойницами и зубцами. Зонтик уже привык к тому, что Бэта играет, выстраивая фигуры из облаков. Зонтик увеличил скорость и оторвался от облачной гряды.