Испанская классическая эпиграмма
Шрифт:
*
* * *
Придворный угощал посла,
Войти в фавор к нему желая,
Но дичь остывшая такая
На сей раз подана была,
Вино ж настолько теплым было,
Что гость изрядно осерчал
И опустил еду в бокал.
Хозяин, видя, как премило
Жаркое плавает в вине,
Оторопел от изумленья.
А гость сказал: «Прошу прощенья,
Но то, что подано здесь мне,
Могло бы повредить желудку.
Да будет что-нибудь одно:
Пусть
Иль пусть вино согреет утку».
* * *
Нельзя столь несчастливым стать,
Чтоб зависти людской не знать;
Нельзя счастливым стать таким,
Чтоб не завидовать другим.
* * *
Гнусавый Пабло в плен попал
И притворился на галере
Глухонемым. «По крайней мере,
За бессловесных выкуп мал», —
Решил наш хитроумный пленник.
Вот у паши он как немой
Был вскоре выкуплен родней
За небольшую сумму денег.
На свой корабль взойти спеша,
Он прокричал, свободный снова:
«Паша, ты продал не немого!»
«Чудак, — ответствовал паша, —
Зачем молчал ты, непонятно.
Когда б я только слышал, как
Гнусавишь ты, презренный враг,
Я б отпустил тебя бесплатно».
* * *
Я слышал, что, когда однажды
Дон Хусто сильно занемог,
У изголовья дона Хусто
Сидел, исполненный тревог,
Его любимый друг. И Хусто
Сказал растроганно: «Дай бог
Себя здоровым мне увидеть
И при смерти тебя, чтоб мог
Ты убедиться, сколь приятно,
Когда больной не одинок».
* * *
Латал подмастерье жилет,
Достав из сумы все пожитки.
Я крикнул: «Здорово, сосед!
Что нового?» Он мне в ответ:
«Как видишь — одни только нитки».
* * *
В лохмотьях, голодом томим,
Ученый плелся по дороге,
Как самый жалкий пилигрим.
«О, как мне жить? Внемлите, боги!
Питаюсь я зерном сырым.
Все униженья перенес я!
Кто более, чем я, страдал?»
Но, обернувшись, увидал,
Что брошенные им колосья
Другой ученый подбирал.
Сальвадор Хасинто Поло де Медина
1603 — 1676
*
ЭПИТАФИЯ ПРОПОЙЦЕ
Здесь навсегда опочил
Тот, кто без просыпу пил
Не для того, чтобы жить,
А для того, чтобы пить.
Антонио де Солис-и-Риваденейра
1610 — 1686
*
НЕКОЕЙ СЕНЬОРЕ, ПОСЫЛАЯ ЕЙ КУВШИН
СО СВЯТОЙ ВОДОЙ
Примите, о сеньора, в дар от друга
Кувшин святой водицы. Сей презент,
Возможно, не излечит от недуга,
Но жажду утолит в любой момент.
Агустин Морето-и-Кабанья
1618 — 1669
*
* * *
На дуэль (не редкость в наши дни)
Лиссабонец вызвал лиссабонца.
На крутой горе с восходом солнца
Порешили встретиться они.
Первый, взяв оружие для схватки,
С вечера взошел на гору ту
И, в ногах почуяв ломоту,
Отдыхать устроился в палатке.
А второй, во тьме о кручи скал
Обдирая руки, с полуночи
До зари лез в гору что есть мочи
И, прибыв на место, простонал:
«Я ослаб, и сердце еле бьется…»
Первый оживился: «Если вы,
Как я вижу, в сущности, мертвы,
Что мне, право, делать остается?»
Хуан де Ириарте
1702-1771
*
* * *
Геркулес с быком ввязался в бой.
То, что в поединке этом смелом
Было для него серьезным делом,
Для испанца стало лишь игрой.
НА ОСНОВАТЕЛЯ ВАВИЛОНСКОГО
ЦАРСТВА НЕМВРОДА *, В ЮНОСТИ
«ЛОВЦА ПРЕД ГОСПОДОМ»
Был в годы юности своей
Искусным ловчим царь
Немврод: Сперва он истреблял зверей,
А после взялся за народ.
О ПРОСВЕЩЕННОЙ МОНАРХИИ И КОРОЛЕ
АЛЬФОНСЕ МУДРОМ *
О тех, кто правит, неверна
Твоя сентенция, Платон:
Хотя Альфонс и был учен,
При нем стенала вся страна.
ЭПИТАФИЯ КОПЕРНИКУ
Здесь найдя уединенье,
Спит Коперник под плитой.
Дай, земля, тому покой,
Кто привел тебя в движенье.
НА ПРЕВОСХОДНУЮ СТАТУЮ СВЯТОГО БРУНО *
Сие святого Бруно изваянье
Несет чрезмерной живости печать:
Устав ему предписывал молчанье,
Искусство не дает ему молчать.
В СТРАСТНУЮ ПЯТНИЦУ *
Ни звона нет колокольного,
Ни брани, ни скрипа колес.
Жить только и можно в Мадриде,
Когда умирает Христос.
* * *
Ни об одном живом поэте
Не слышу теплого словца.
Ты славословишь без конца
Лишь тех, кого уж нет на свете.
Но не настолько по сей день
Я, друг, ценю твои сужденья,
Чтоб ради них без сожаленья
Сойти под гробовую сень.
* * *
Взошел Сельвино
На Парнас.
И две скотины
Там сейчас.
ЭПИТАФИЯ ПРОПОЙЦЕ
Прошу, незнакомец, не лей
Ты слез над могилой моей.
Как в радости, так и в беде