Испанский сон
Шрифт:
У Сида на глаза навернулись слезы.
— Сьёкье, — сказал Вальд с чувством, — я серьезно: ты дама высший класс, и любой бы на нашем месте… э, что там говорить! Только все, что мы тебе понарассказывали — чистая правда. Меня действительно должны пнуть из Америки через 24 часа…
— Ты сказал, — перебил Сид, — если ветра не будет, то добавят еще 24.
— Пообещали; а вертолет-то все равно в восемь!
— Тогда ничего не поделаешь, — сказала Сьёкье, тяжело вздохнув, — наше расставание близко. Но, Сид! ты действительно вернешься за страусом?
— Конечно, Сьёкье, — сказал Сид, — как ты можешь сомневаться?
— Вы наговорили так много всего, — объяснила Сьёкье, — что у меня голова идет кругом. Стало быть… если, конечно, мне не удастся продать дом до твоего возвращения — а это гораздо трудней, чем отыскать Ники… стало быть, мы еще разок порезвимся как следует; уж тогда, надеюсь, ты будешь в форме, поскольку тебя перестанет смущать элемент новизны.
— Будет, будет он в форме, — мрачновато пообещал Вальд и неожиданно сам для себя пнул Сида под водой.
Сид удивленно покосился на Вальда.
В этот момент раздалась телефонная трель.
— Покупатель! — радостно крикнула Сьёкье. — Good afternoon, — пропела она медовым голоском в телефон, после чего лицо ее слегка потускнело. — О, Эбигайль! — сказала она тем не менее чрезвычайно приветливо. — Как я рада вас слышать! Что вы говорите… Неужели? — Она показала Вальду пальцами букву «V». — О! О… Понимаю… Я так и знала! Как мне благодарить вас, Эбигайль? О, конечно, они были бы в восторге от возможности лично засвидетельствовать… но они, к сожалению, очень устали, а в Альбукерке в восемь вечера их ждет вертолет… Нет, просто они из Европы… вы же знаете, что мы, европейцы, очень быстро устаем…
Проведя еще пару минут в том же духе, Сьёкье с блеском завершила разговор и воскликнула:
— Вы видите, как я их изучила! Все в точности так, как я и предсказывала, разве что по-другому зовут старика. У меня здесь нет письменных принадлежностей; вы запомните, если я вам продиктую?
— Ни за что, — немедленно сказал Вальд, — у нас у обоих память просто-таки дырявая. Сид, дружище, — душевно добавил он, снова пиная под водой разинувшего было рот Сида, — ты плаваешь уж точно получше меня; не принесешь ли сюда огрызок карандаша и клочок бумажки?
Взгляд Сида выразил недовольство.
— Ты ужасно спекулируешь дружбой, Вальдемар.
— Прошу тебя.
Сид покачал головой и поплыл за требуемым.
— Сьёкье, — сказал Вальд, — ты такая любвеобильная.
— Да, — согласилась она.
Он посмотрел ей в глаза и заметил, что они серые.
— Скажи… когда ты поклялась, что будешь верна своему мужу — это было серьезно?
— А как ты думаешь, Вальд? — спросила Сьёкье, не отводя взгляда. — Разве мое тело создано лишь для любви? Разве я не женщина? А если так, разве я не достойна детей, семейного уюта? Я никогда не была замужем… а годы идут… а я все одна и одна…
— Почему же ты не вышла за своего друга Ингвара?
— Потому что Ингвар женился на Соне. Я рада за них; у них отличные дети и отличная семья.
— А интересно… если твой муж не захочет заниматься любовью только в воде?
— Ты зришь прямо в корень, — сказала Сьёкье и улыбнулась. — Когда я была девчонкой, этот вопрос препятствовал моему замужеству, он казался мне неразрешимым. Постепенно, наблюдая за семьей Ингвара и Сони, я нашла ответ на него. Семейная жизнь — это компромисс; конечно, по требованию мужа я отдавалась бы ему и на суше — возможно, даже чаще, чем в воде… Со временем, однако, мой муж — если он не будет страдать водобоязнью (а за такого я бы и не пошла) — сам поймет, как это прекрасно; разве ты с одного раза не убедился, насколько это легче и красивее? А знаешь ли ты, как полезно рожать под водой — и для матери, и для ребенка! Обязательно изучи этот вопрос, ведь не всегда тебе быть воздухоплавателем…
Сзади раздался плеск, и Вальд обернулся. Плыл Сид; с письменными принадлежностями, зажатыми в зубах, он был похож на пирата. Сьёкье расхохоталась. Он не сразу отдал ей принадлежности — начал мотать головой, рычать, дурачиться, а отдавая их наконец, поцеловал ей руку. Наблюдая за этой игрой, Вальд поймал себя на явном приступе ревности; пока он обдумывал это необыкновенное для него событие, Сьёкье написала на бумаге адрес, по которому предполагалось присутствие страуса, и даже нарисовала план — как доехать.
— Маленький совет, — сказала она, закончив эту работу. — Если хотите получить назад своего страуса… а тем более оставить его в Правде Или Последствиях на постой…
Она замялась.
— Ну? — подбодрил ее Вальд.
— Никому больше не рассказывайте про ваше путешествие. Придумайте что-нибудь другое.
— Понял, — сказал Вальд. — А кстати, откуда такое странное название — Правда Или Последствия?
— А черт его знает, — пожала плечами Сьёкье. — Вообще-то они обычно говорят «П или П»; а что касается происхождения этого имечка, то мне рассказали какую-то детскую сказку… так как она еще более невероятна, чем ваше путешествие, то не стоит даже и повторять.
— Что ж, — сказал Вальд. — Спасибо тебе, Сьёкье.
— Не за что. Надеюсь, Сид, мы скоро увидимся…
— Еще как!
— …а ты, Вальд, прощай.
— Я заметил, что на обороте листка осталось немного свободного места, — сказал Вальд. — Напиши-ка мне на всякий случай свой телефончик.
Взгляд серых глаз удивленно поднялся.
— Тебя же пинают из Америки.
— А ты и норвежский телефончик напиши.
— Хорошо, — тихо сказала Сьёкье и исписала всю обратную сторону бумажного листа.
Пока искали старину Эбенизера Стампа, старина успел найти страусиных кормов. Он сидел на белом пластмассовом стуле посреди лужайки и с доброй улыбкой на бородатом лице наблюдал, как страус жрет слегка поодаль. У Вальда отлегло на душе, когда его взору предстало это идиллическое зрелище. Сьёкье с теткой Эбигайль сделали свое дело; теперь остановка была за малым — убедить старину Эбенизера дать Ники приют. Вальд поднял палец и нацелился им на кнопку.
— Стоп! — сказал Сид. — Страус нас еще не заметил.