Испытание страстью
Шрифт:
— Меня радует, что я поставил на тебя.
— Неужели?
Майкл окинул взглядом большую комнату, целиком заполненную зрителями.
— Да, я один из немногих.
Граф ослепил его улыбкой, поражавшей сердца столь многих женщин.
— То, что Регмонт меньше ростом, дает ему преимущество в скорости и ловкости. К тому же силы его таковы, каких я никогда не встречал, и это дает ему возможность постоянно выигрывать. В последнее время он выигрывает почти у всех. Потому остальные и ставят на него, предполагая, что ты выдохнешься раньше.
— Мне следовало бы подумать о том, будет ли исход матча зависеть от того, насколько сильно он бьет и насколько часто.
Уэстфилд покачал темноволосой головой:
— Для некоторых мужчин вроде меня проиграть — неприятность, которую лучше избежать. Для других, таких как Регмонт, — это вопрос достоинства. Его гордость будет еще долго подпитывать его силы после того, как ты удовлетворишь свою враждебность, которую питаешь к нему.
— Но это же просто спорт, Уэстфилд.
— Нет, судя по тому, как ты на него смотришь. Сказать по правде, мне ясно, что ты собираешься свести с ним личные счеты. Мне-то все равно. Я просто хочу выиграть пари и получить свои деньги.
В другое время Майкл, возможно, рассмеялся бы, но сейчас он был в ярости. Безотносительно к тому, какие советы были ему даны, он понимал, что широкая улыбка Регмонта в начале боя означала, что соперник не сомневался в своей победе. Хотя физическая боль была наименьшим из того, чего заслуживал граф, Майкл решил, что унижение станет гораздо более чувствительным и длительным наказанием.
Он сделал несколько ложных выпадов и принял несколько пробных ударов от Регмонта, после чего направил всю свою безнадежную и бесплодную любовь к Эстер, переплавив ту в ненависть к ее недостойному мужу, и нанес ему мощный удар.
Регмонт упал без чувств на пол менее чем через минуту после начала матча.
— Очень трудно сосредоточиться, когда ты вот так в упор смотришь на меня.
Джессика смотрела через все пространство палубы на Алистера, который сидел, опираясь спиной о деревянный ящик.
Он снял сюртук и теперь расположился, вытянув одну ногу перед собой, согнув и приподняв в колене другую и поддерживая ею бумаги, над которыми работал. Джесс уже знала эту его излюбленную позу, которую он принимал всякий раз, когда читал или работал в постели, и она всегда приводила ее в восторг.
— Не обращай на меня внимания, — сказал он.
Выполнить эту просьбу было невозможно. Особенно глядя на его длинные красивые ноги, столь эффектно обтянутые отлично сшитыми панталонами, заправленными в гессенские сапоги, начищенные до блеска. Тем более что ветер играл его волосами так, как хотелось играть ими ей самой.
Был прекрасный день, хотя небо было слегка обложено облаками. Джесс прогулялась по палубе, чтобы вдохнуть свежего воздуха, а часом позже к ней присоединился Алистер с одной из своих папок. Он предпочел расположиться в нескольких футах от нее, но то и дело поднимал на нее глаза и смотрел очень пристально.
Джессика фыркнула и тотчас же переключила внимание на свою вышивку.
— Неужели эта безупречная леди Тарли фыркает на меня? — спросил он, поднимая бровь.
— Леди не фыркают.
Она подумала, как мило, что Алистер всегда готов прервать любое свое дело, чтобы побыть с ней, даже если дела никак не связаны с ее присутствием.
Он стал ее другом. Было чудом, что она повстречала в жизни двух мужчин, принимавших ее такой, какая она есть. И не из-за ее внешности и манер, выработавшихся вследствие сурового воспитания, но из-за той женщины, что скрывалась внутри ее, которой они позволяли проявить себя.
— Возможно, речь идет о других леди, — сказал Алистер, понижая голос до такой степени, чтобы его слышала только она. — Зато ты производишь множество восхитительных звуков.
Одно только это провокационное заявление вызвало у Джессики возбуждение. Неделю у нее не было с ним близости, и теперь, когда месячные закончились, ее телесный голод становился непереносимым.
— А вот теперь ты не сводишь с меня глаз, — поддразнил он, не глядя на нее.
— Потому что ты слишком далеко от меня, чтобы мы могли делать что-нибудь другое.
Его сердце сделало скачок вверх.
Улыбаясь, Джессика встала.
— Продолжайте наслаждаться прекрасным днем, мистер Колфилд. Думаю, я вернусь к блаженному отдыху в постели, чтобы к ужину восстановить силы и обрести необходимое очарование.
Она вернулась в свою каюту, где Бет уже прилежно трудилась над ее туалетами, стараясь придать им свежий вид.
— Да вознаградит Господь мистера Колфилда, — сказала Бет, прерывая свое занятие. — У вас в глазах грешный блеск.
— Неужели?
— Вы и сами это знаете, — улыбнулась Бет. — Впервые за долгие годы я вижу вас такой.
От этих слов на лице Джессики расцвела улыбка. Умеряло радость Джессики лишь чувство страха, что подобное счастье недолговечно. И что она неспособна надолго удержать такого мужчину, как Алистер Колфилд. И не потому, что была недостойна его, а потому что были женщины достойнее ее, способные дать ему то, чего она дать не могла, — опыт, приключения и детей.
Джесс сняла шаль, и улыбка ее померкла. Они оба были молоды. Для человека, достигшего в жизни столь многого, у Алистера впереди была еще масса времени, чтобы жениться и завести детей. Сейчас он мог не понимать, какие инстинкты в нем дремлют, но она это знала. И именно ей следовало поступить правильно, проявив чувство ответственности в оценке их отношений.
Алистер постучал в дверь, и Джесс тотчас узнала его обычную быструю манеру стучать. Бет тихо рассмеялась и повесила на сундук платье, над которым трудилась. С широкой улыбкой на лице она открыла дверь.
— Добрый день, мистер Колфилд.
Джессика стояла спиной к двери, закрыв глаза в предвкушении, услышав его мягкий выговор.
— Я вам еще понадоблюсь, миледи? — спросила Бет.
— Нет, благодарю тебя. Можешь провести этот день как хочешь.
Как только дверь закрылась за Бет, она услышала глухой звук приближающихся шагов и мгновением позже оказалась прижатой к перегородке тяжелым телом безумно возбужденного мужчины шести футов ростом. Восхищенная этой вспышкой желания, Джесс обхватила руками поджарое тело Алистера и со страстью ответила на поцелуй.