Испытание. По зову сердца
Шрифт:
Железнов решил следовать за полком Карпова. На середине реки он остановил машину, вышел, чтобы проверить прочность настила, приподнялся на носках и качнулся. Колеи прогнулись и заскрипели.
— Ничего, мороз прихватит! — сказал Яков Иванович, поблагодарил саперов за их работу и двинулся дальше, помахав Польщикову, чтобы тот подал назад и ехал соседней дорогой.
Не успела «эмка» еще потонуть в темноте ночи, как над головой комдива взвилась, выпущенная Куделиным, двойная ракета, — таких в дивизии не было. Сразу же по этому участку стала молотить артиллерия. Неподалеку от колеи разорвался снаряд, за ним другой. Настил качнулся, и Железнов провалился в образовавшуюся полынью. Адъютант и бойцы бросились к нему. Один из красноармейцев, рискуя сам провалиться, проворно подвинул доски вперед, перекрыл ими полынью и, подхватив Железнова под мышки, вытащил его из воды и передал саперам.
— Как твоя фамилия? — спросил адъютант бойца.
— Красноармеец Куделин Игнат.
— Куделин Игнат? — повторил Коротков. — Спасибо, товарищ Куделин! Я о тебе доложу комдиву.
Яков Иванович очнулся в медсанбате. Перед глазами маячили разноцветные полосы, свет казался затуманенным, и ему еле еле удалось разглядеть стоящих около кровати Хватова и командира медсанбата доктора Соколова.
— Как дела? — с трудом выговорил Железнов.
— Хорошо, — ответил Хватов. — Выходим к Сытькову.
— Кто командует? Добров?
— Он, — кивнул головой Хватов.
— Фома Сергеевич, — Железнов взял руку Хватова и свою и задержал ее, — поезжай к нему, будь с ним все время. Поддержи его! А меня в госпиталь не отправляйте.
Хватов посоветовался с врачом, и тот обнадежил, что положение Железнова опасений не вызывает, и поехал на НП к Доброву.
Дела на фронте складывались удачно. Полк Карпова повернул на юг и к вечеру занял Сытьково. Вслед за полком Карпова развернулся фронтом на восток полк Дьяченко. Наступая на запад, полк Нелидова занял указанный ему рубеж и, прикрывая собой полки Карпова и Дьяченко, прочно его удерживал. Яков Иванович все же тревожился. Он попросил Короткова написать записку Доброву.
— Пиши: «Личный состав полков значительно поредел, люди основательно измотались...»
Он рекомендовал Доброву сконцентрировать за нынешний вечер полки Дьяченко и Карпова, подтянуть артиллерию, дать людям отдохнуть, а рано утром, после короткого артиллерийского налета, ударить на Рузу, захватить мост и оседлать дорогу на Можайск.
Отправив записку, Железнов сразу же заснул, как будто снял с себя все заботы.
У его кровати дежурила сестра, часто заходил Соколов. Почти всегда здесь же находился Коротков, а за стеной, прислонившись к печке, стоял на страже Никитушкин, ревностно оберегая Железнова от ненужных посетителей.
На второй день Железнов почувствовал себя немного лучше. Ему провели телефон, и он тут же решил вызвать НП Доброва, но выяснилось, что Добров перешел на новый НП, с которым связь пока не установлена. Тогда Яков Иванович позвонил начальнику штаба. По его тону он понял: Бойко что-то скрывает, и вызвал к телефону Дьяченко. Минут через пять телефонист глухо ответил:
— Дьяченко на проводе, но слышимость очень плохая.
— Дублируй! — крикнул ему Железнов.
Начался мучительный телефонный разговор: не понимая иносказательных выражений, телефонист путал смысл сообщений. Вдобавок у Якова Ивановича еще звенело в ушах.
Однако постепенно картина прояснилась. Оказалось, что полк Дьяченко отступил и сам Дьяченко как будто полком уже не командует.
Железнов снова позвонил Бойко и стал добиваться от него правды, намекнув, что кое что ему известно. Предположения Железнова подтвердились.
— Эх, Иван Кузьмич!.. Иван Кузьмич!.. Опять наломал дров!.. — глубоко вздохнул он. — Хоть не допускай его к командованию!..
— Да вы, товарищ полковник, не волнуйтесь, — пытался успокоить Железнова Бойко, — все уладится. Туда поехал Хватов.
Положив трубку, Железнов вдруг стал одеваться.
В медсанбате поднялся переполох.
— Вы не можете ехать!.. — протестовал Соколов, расстегивая уже надетую Железновым гимнастерку. — Поймите, вы работать не в состоянии!..
— Как так не в состоянии? — отстранял руки Соколова Железнов. — Я должен ехать. До штаба вы меня проводите, а там начсандив кого-нибудь ко мне прикомандирует. — И с помощью Никитушкина он оделся.
— Я буду жаловаться Военному совету, — угрожал Соколов. — Это безобразие! Кто здесь командует — вы или я?
— Вы, Павел Сергеевич, вы! — спокойно отвечал Железнов.
— Чему вы, комдив, учите подчиненных?!
— Вы едете, Павел Сергеевич? Тогда одевайтесь. Или выделяйте другого врача.
Соколов беспомощно махнул рукой и стал одеваться.
Штаб размещался в просторной избе, разделенной на две половины легкой, оклеенной цветастыми обоями перегородкой. Около перегородки поставили койку и уложили комдива.
Железнов полулежа продиктовал начальнику штаба приказ о том, что командир дивизии вступил в должность. Он потребовал уточнения обстановки на фронте, отозвал в штаб Доброва и приказал начальнику артиллерии, начальнику инженерной службы и начальнику тыла явиться к нему через час. После этого он соединился по телефону с Дьяченко и приказал ему немедленно принять командование полком.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ночью разыгралась пурга. Из-за плохой видимости наступление пришлось отложить.
Полк Карпова удерживал Сытьково. Его передний край проходил примерно на километр восточнее этой деревни. Батальон Сквозного старался «оседлать» дорогу Сытьково — Руза. То ли из за пурги, то ли потому, что гитлеровцы тоже измотались, — на фронте стояла необыкновенная тишина.
Кочетов со своим пулеметом занимал в батальоне центральное положение. Рядом с ним у пулемета лежал Кремнев. В сотне шагов от них находилась позиция Подопригоры. Тишина угнетающе действовала на Кремнева.
— Почему так тихо? — спросил он у Кочетова.
— Я и сам дивлюсь, — почесал за ухом Николай. — Стало быть, смерз фриц. С хат-то его пуганули, а в поле, видишь, что творится?
— Может быть, он собирает силы для атаки?
— Все может быть, — подтвердил Николай. — По такому случаю, товарищ профессор, давайте закурим. Раз тихо, жди лиха! — Он покачал головой, закурил, держа самокрутку в кулаке, и улегся поудобнее. — Жаль, товарищ профессор...
— Кого жаль? — спросил Кремнев.