Истина прямо здесь
Шрифт:
– Ты знаешь, а у меня нет с собой денег, - хихикнула Доминик.
– Думаю, это социальный рейс, - в тон ей ответил я, не признаваясь даже самому себе, что вот как раз сейчас мне стало по-настоящему страшно.
Мы зашли, дверцы с лязгом захлопнулись и трамвай тронулся.
Кабину водителя отделяло от салона толстое матовое стекло.
– Садись, - сказал я, просто, чтобы что-то сказать.
В окне мелькали какие-то пейзажи, укутанные туманом.
– А чего бы ты хотел, Олег?
– вдруг спросила Доминик.
–
– сначала даже не понял я.
– Ну, развилка... Она же где-то там, впереди. Я думаю, выбор пути зависит от того, чего ты хочешь.
– Именно я? Не ты?
Она покачала головой:
– Я хочу как можно лучше выполнить свой долг. Уже одно это желание не подразумевает никакого выбора. А ты? У тебя есть желание?
– Конечно, - я улыбнулся с уверенностью, которой на самом деле не испытывал, - я хочу быть с тобой. Как угодно, когда угодно... В когда угодно. Лишь бы с тобой.
– Человек, - прошелестел вдруг знакомый голос так близко, что я аж вздрогнул, - ты выбрал добровольно...
Трамвай качнулся на повороте, и я понял, что мы с Доминик только что миновали загадочную развилку.
Правый Хвост.
Марево потихоньку рассеивалось. То тут, то там в окнах мелькали дома, магазины, афишные тумбы. С некоторым шоком я осознал, что наше мистическое транспортное средство едет по моему родному городу. Даже улицу узнал. Похоже, через пять минут трамвай остановится напротив моего дома.
Я повернулся, чтобы поделиться этой сакральной информацией с Доминик - и обмер от жути.
Последние пять минут пути она молчала не потому, что смотрела в окно, или думала о судьбах вселенной. Она таяла.
Контур ее фигуры, и так невероятно хрупкой, пока держался, но с каждым поворотом колес становился все более размытым. Она уходила.
Губы сложились в нежную улыбку... и ее не стало. Я остался один.
Трамвай, лязгая всеми сочленениями, подвез меня к остановке и распахнул дверь.
На улице накрапывал мелкий дождик.
Это и впрямь был мой родной город, где я родился, вырос и прожил тридцать два года своей единственной и неповторимой жизни. Спутать его с какой-нибудь мистической реальностью было невозможно, вряд ли в мистической реальности от урн так смердит окурками и закисшим йогуртом, муниципальный транспорт останавливается точно напротив лужи, а дома щеголяют грязными стеклами.
Светало. Часа три... Возможно, уже четвертый.
Я поднял взгляд к небу - и вдруг понял, почему глаза Доминик всегда казались мне знакомыми. Я видел их раньше. И, без сомнения, увижу еще не раз, стоит мне лишь посмотреть на утреннее, едва тронутое рассветом небо.
В конце-то концов, я ведь тоже бессмертен. Ну... теоретически. Что такое пять тысяч лет в масштабах вселенной?
Красивая девушка должна, просто обязана опаздывать на свидание. "Где угодно,
Я подожду.
Левый Хвост.
Марево не рассеивалось, а словно становилось еще плотней. Я обнял Доминик. Она дрожала, но держала себя в руках, и ее страх выражался лишь в необычной для этой женщины молчаливости.
Внезапно нас ощутимо тряхнуло и потянуло вперед.
Трамвай тормозил.
Дверцы раскрылись, открывая путь в нашу собственную неизвестность. Будем надеяться - одну на двоих.
– Пойдем?
– спросил я.
– Мне почему-то страшно, - прошептала Доминик.
– Мне тоже, - улыбнулся я, - давай бояться вместе?
Трамвай привез нас на остановку, которую, пожалуй, можно было принять за остановку на углу Северной и Проспекта Венделя.
Но мое восприятие, обостренное творящейся вокруг мистикой, не обманулось. Во-первых, звуки. Ну да, город спит, три часа ночи, наверное. Но хоть что-то должно быть? Шум редких машин, вой автомобиля, на который покусился дворовый кот, отдаленные, но всегда присутствующие звуки бессонного вокзала... Во-вторых, запахи. Воздух пах дождем, а больше, кажется, ничем. Ну, а в-третьих - свет в окнах. Его не было.
Дома вокруг стояли мертвые. Что, в три часа ночи никто не смотрит телевизор, не рубится в он-лайн игру, не собирается на работу, не мучается бессонницей? В целом квартале сплошных многоэтажек? Да ладно, быть этого не может.
Хотя, стоп... Одно окно все же светилось.
И это было мое окно.
Мы переглянулись. Мысль, которая, похоже, пришла в голову нам обоим одновременно, отдалась тихим, но неодолимым ужасом.
– "Где угодно, в когда угодно", - повторила Доминик.
– Пять тысяч лет, - отозвался я, - На двоих.
– Хочу, чтобы меня съели!!!
– заорала Доминик. Но моей руки не выпустила, и это значило...
А ничего это пока не значило.
А вот будет ли значить?
Лет через семьсот – девятьсот узнаю точнее…
Визит
"Абонент недоступен..."
Уже вторые сутки Блэк звонил каждые два часа. Дважды - с резервной "симки", этого номера Алена не знала. Ее телефон молчал.
Блэк не без основания считал себя человеком начисто лишенным ложной гордости. Он был готов идти, звонить, взламывать код домофона, лезть по балконам. Связаться с ее родителями, наконец. Хотя подобное здорово попахивало предательством. По крайней мере, в ее возрасте. В ее совершенно дикие, неуправляемые пятнадцать лет.
С высоты своих почти восемнадцати Блэк хорошо понимал это. И, тем не менее, не колебался бы ни секунды. Как любой взрослый человек без колебания нарушит слово, данное ребенку, если ребенку грозит опасность.