Историческая библиотека
Шрифт:
(5) Наконец, в связи с накопившимся богатством, акрагантяне жили в такой роскоши, что позже, когда город оказался в осаде, был издан закон, запрещавший часовым, ночевавшим на своих постах, иметь более одного ковра, одного матраца, одного покрывала и двух подушек. (6) Когда такая строгость была проведена в отношении их постелей, то можно получить представление о их роскоши, которая существовала в повседневной жизни. Мы достаточно поговорили на эту тему и теперь вернемся к вещам, более значимым.
85. Карфагеняне, высадив свою армию на Сицилии, двинулись к городу Акраганту и разбили два лагеря: один на холмах, расположив там около сорока тысяч иберов и ливийцев, другой на небольшом расстоянии от города, окружив его глубоким рвом и частоколом. (2) Первым делом они отправили послов к акрагантянам с предложением стать их союзниками, или, по крайней мере, оставаться нейтральными и дружественными к карфагенянам, сохраняя, тем самым мир. Когда эти предложения были отклонены, то немедленно началась осада. (3) По этой причине акрагантяне зачислили в армию всех достигших призывного возраста и, разделив на две части, одну поместили на стены, другую оставили в резерве, для замены уставших солдат. Сражался вместе с ними лакедемонянин Дексипп, прибывший незадолго до этого из Гелы с пятнадцатью сотнями наемников. В то время, как говорит Тимей, пока он пребывал в Геле, он пользовался большим уважением по причине своего происхождения. (4) Поэтому акрагантяне пригласили его и наемников, столько сколько он мог навербовать. В это же время кампанцы, сражавшиеся ранее на стороне Ганнибала[49], прибыли на помощь, числом около восьми сотен. Эти наемники заняли высокий холм Афенеон, возвышавшийся над городом и имевший стратегическое значение. (5) Между тем, карфагенские командующие Ганнибал и Гимилькар, после того, как осмотрели стены, обнаружили, что в одном месте в город можно проникнуть наиболее легко. Тогда они построили две башни невероятных размеров и подвели к городским стенам. В первый день они начали штурм с помощью этих башен и, нанеся большей урон противнику, отвели своих солдат. С наступлением ночи защитники, совершив неожиданную вылазку, сожгли машины.
86. Ганнибал, желая произвести на город атаку в нескольких местах одновременно, приказал своим солдатам разобрать могильные памятники и заполнить им проходящие вдоль стен рвы. Но, когда эта работа была быстро завершена, вся армия оказалась охвачена суеверным страхом. (2) Случилось так, что памятник на могиле Ферона[50], бывший чрезвычайно большим, был поражен ударом молнии. Тогда предсказатели посоветовали не сносить этот памятник. Сразу же в армии разразилась чума, и многие, после долгих мучений и страданий, умерли от этой болезни. (3) Среди умерших был и стратег Ганнибал, а между часовыми распространилась молва, что кое-кто ночью видел души умерших. Гимилькар, видя, как толпа поражена суеверным страхом, первым делом запретил сносить могилы, затем принялся молить богов, по обычаю своего народа, дав Кроносу в жертву мальчика, а Посейдону множество скота, утопив его в море. Тем не менее он не остановил осадные работы и, заполнив ров, окружающий город, придвинул машины и принялся совершать ежедневные нападения.
(4) Сиракузяне, видя, что Акрагант находится в осаде, и, боясь, что этот город постигнет судьба Селинунта и Гимеры, решили отправить помощь, и когда прибыли отряды союзников из Италии и Мессены, они назначили Дафния стратегом. (5) Собрав свои силы и присоединив к ним по пути солдат из Гелы и Камарины, призвав дополнительные отряды от народов, живущих в середине острова, они двинулись к Акраганту, в то время как суда сопровождали их вдоль берега. Наличные силы насчитывали тридцать тысяч пехоты и не менее пяти тысяч кавалерии.
87. Гимилькон, узнав о приближении неприятеля, выслал на встречу иберов и кампанцев, и более 40 тысяч других войск. Сиракузяне уже перешли реку Гимеру, когда встретились с варварами, и в завязавшемся упорном сражении, сиракузяне одержали победу, убив более шести тысяч человек. (2) Они разбили на голову всю армию и преследовали ее до самого города. Но, так как солдаты преследовали не соблюдая строя, командующий остановил их, убоявшись, что Гимилькар появится с остальной армией и нанесет ему поражение. Так как он помнил, что гимерцы были полностью уничтожены по этой самой причине. Однако, когда варвары сбежались в лагерь, расположенный подле Акраганта, ища там убежище, солдаты в городе, видя поражение карфагенян, стали просить своих стратегов вывести их, крича, что наступила возможность для уничтожения множества врагов. (3) Но те, как говорят, будучи подкуплены, или, боясь, что Гимилькон захватит город, если он лишится защитников, остудили пыл своих солдат. Таким образом, беглецы вполне благополучно достигли своего лагеря подле города. (4) Когда Дафней со своей армией прибыл в брошенный варварами лагерь, то расположился там. Сразу же солдаты из города смешались с его войсками, а также Дексипп, сопровождаемый своими людьми, и многолюдное сборище стихийно переросло в собрание, на котором большинство стало выкрикивать слова возмущения в адрес стратегов, которые не воспользовались случаем и не наказали варваров по заслугам и позволили мириадам врагов уйти безнаказанно. (5) Беспорядки и шум возобладали, когда Менес из Камарины, один из командиров, вышел вперед и выдвинул обвинения против акрагантских стратегов и так распалил страсти, что никто не хотел слушать их оправдания, а толпа была настолько рассержена, что стала бросать камни и убила четверых на месте, а пятого, по имени Аргей, пощадили в силу юного возраста. Лакедемонянин Дексипп, как говорят, так же был объектом обвинений, потому что он хоть и занимал начальствующее положение, был неопытен в военном деле и действовал предательски.
88. По окончанию собрания, Дафней повел свои войска с целью осадить лагерь карфагенян, но, увидев, что он превосходно укреплен, отказался от этого намерения. Тем не менее, он перекрыл все дороги кавалерией и стал перехватывать фуражиров, поставив врага в крайне тяжелое положение. (2) Карфагеняне, не отваживаясь вступить в решающее сражение и испытывая трудности из-за недостатка продовольствия, терпели чрезвычайные страдания. Ибо многие солдаты были на грани смерти от нужды, и тогда кампанцы и многие другие наемники ворвались в шатер Гимилькара и стали требовать обещанного пайка, в противном случае, обещая его убить. (3) Но Гимилькар, зная из некоторых источников, что сиракузяне по морю переправляют в Акрагант большое количество зерна, и, так как это была единственная надежда на спасение, убедил солдат выждать несколько дней, дав им в залог кубки, принадлежащие отрядам из Карфагена. (4) Затем, вызвав 40 триер из Панорма и Мотии, он замыслил напасть на корабли, перевозившие продовольствие, сиракузяне же, из-за того, что варвары не так давно потерпели поражение на море и по причине приближения зимы, держали карфагенян в презрении, полагая, что те не отважатся выйти против их триер. (5) В результате, поскольку караван сопровождался малым числом кораблей, Гимилькар, появившись на сорока триерах, потопил восемь военных кораблей, а остальные вынудил пристать к берегу. Захватив оставшиеся корабли, он так изменил ожидания сторон, что кампанцы, бывшие на службе в Акраганте, считая положение греков безнадежным, откупились от них пятнадцатью талантами и перешли на сторону карфагенян.
(6) Между тем, акрагантяне, поначалу, видя, что карфагеняне находятся в трудном положении и, думая, что осада будет вскоре снята, пользовались зерном и другими продуктами без ограничения. Но когда к варварам вернулись надежды, а в городе собралось бесчисленное множество народа, запасы зерна исчерпались прежде, чем это было осознано. (7) Также говорят, что лакедемонянин Дексипп был подкуплен взяткой в 15 талантов; потому что без колебаний ответил на вопрос италийских стратегов, что "Лучше пусть война переместиться куда-нибудь еще, чем нам голодать здесь". И тогда стратеги, приняв это как оправдание к окончанию кампании, ушли со своими войсками к проливу[51]. (8) После ухода этих отрядов, стратеги провели совещание с прочими командирами и решили провести ревизию оставшихся продовольственных запасов, и, обнаружив, что они достаточно малы, постановили оставить город. После чего распорядились, чтобы все были готовы уйти следующей ночью.
89. Многочисленные толпы мужчин, женщин и детей стали покидать город, и дома наполнились бесконечными причитаниями и плачем. Поскольку они пребывали в панике из-за боязни врага, в тоже самое время без необходимости в спешке оставили варварам в качестве добычи имущество, составлявшее основу их процветания. Но так как Фортуна лишила их всего комфорта, которым они наслаждались в своих домах, они мудро рассудили, что, по крайней мере, спасают свои жизни. (2) Можно было видеть не только отказ от изобилия, накопленного в городе, но и от множества человеческих существ. О больных не позаботились родственники, каждый стремился лишь к собственному спасению, и те кто был в преклонных годах, были брошены по причине старческого бессилия; но многие, считая даже предположение покинуть родной город равносильным смерти, наложили на себя руки из желания сделать последних вдох в жилищах своих предков. (3) Но то большинство, кто покинул город, шли под охраной солдат из Гелы, и вся дорога, ведущая к Геле, была заполнена женщинами и детьми. Среди них были девицы, сменившие свою избалованную жизнь на напряженное и крайне опасное путешествие, полное лишений, но страх закравшийся в их души, заставил перенести все с выдающимся терпением. (4) Так все они благополучно достигли Гелы, а впоследствии, сиракузяне предоставили им жилье в Леонтинах.
90. На рассвете Гимилькар, войдя со своей армией в город, предал смерти практически всех, кто там остался, не пощадив и тех, кто сбежался в храмы, ища там убежища. (2) Там говорят, был и Теллий, бывший первым в богатстве и почете среди граждан своей страны. С некоторыми другими он решил укрыться в храме Афины, надеясь, что карфагеняне не станут совершать беззакония против богов. Но, видя их безбожие, он поджег храм и погиб сам и погубил те сокровища, которые там хранились. Одним деянием он не допустил оскорбления богов, предупредил разграбление огромных сокровищ, и оградил себя от страданий. (3) Гимилькар разграбил дома и храмы, тщательно отыскивая сокровища, которых собрал такое большое количество, какое могло быть накоплено в городе, населенном двумястами тысячами человек, и никогда прежде, со дня своего основания, не захваченного врагом. Это был один из самых богатых греческих городов, чьи граждане проявляли любовь к роскоши, собирая произведения искусства различного рода. (4) И действительно, было найдено множество искусно выполненных картин и необычайно большое количество различных скульптур, сделанных с большим мастерством. Наиболее ценные вещи Гимилькар отправил в Карфаген, среди которых был бык Фалариса, остальную часть награбленного он продал как добычу. (5) Что касается быка, хотя Тимей в своей "Истории" утверждает, что тот никогда не существовал, он был опровергнут самой Фортуной. Так через 260 лет после захвата Акраганта, когда Сципион разрушил Карфаген[52], он вернул акрагантянам помимо прочего имущества, находившегося в руках карфагенян, и быка, который все еще был в Акраганте в то время, когда писался этот исторический труд.
(6) Я говорю об этом факте столь подробно потому, что Тимей рьяно критиковал своих предшественников, упрекая их в неточности, но сам был уличен в собственной некомпетентности. (7) Что касается меня, то я думаю, что авторам надо прощать ошибки, допущенные по незнанию, так как они, прежде всего, люди и не всегда могут найти истину, отделенную временем. Но авторы, которые умышленно искажают факты и, либо из любви, либо из ненависти к тому или иному скрывают истину, должны быть справедливо осуждены.