Историческая библиотека

Сицилийский Диодор

98. Наварх Калликратид собрал войско, воодушевил его подходящими словами и окончил речь так: "Я с нетерпением ожидаю начала битвы ради отчизны, что, хотя предсказатель объявил, что жертва предвещает победу для вас, но смерть для меня, я, тем не менее, готов умереть. Но, зная, что смерть командующего может привести к беспорядку в армии, я назначу того, кто заменит меня в этом случае - Клеарха, человека испытанного в делах войны". (2) Этими словами Калликратид вселил отвагу и воспламенил жажду скорейшего сражения. Лакедемоняне, ободряя друг друга, взошли на корабли, и афиняне, выслушав призывы своих стратегов к сражению, поспешно взошли на триеры и заняли свои места. (3) Во главе правого крыла стояли Фрасилл и Перикл, сын Перикла, который, в силу своего влияния получил прозвище Олимпиец. Он также привлек на правое крыло Ферамена, дав ему командование. На этот раз Ферамен в походе служил рядовым, хотя прежде часто командовал армиями. Остальных стратегов он разместил по всей линии у, так называемых, Аргинусских островов, раскрыв боевой порядок, поскольку хотел охватить своими кораблями как можно большее пространство. (4) Калликратид вышел в море, возглавляя

свой правый фланг, левый же вверил беотийцам под командой Фрасонда из Фив. Будучи не в состоянии развернуть свой флот в линию, равную линии противника, потому что острова занимали большое пространство, он разделил свои силы на две части, каждая из которых должна была вести сражение самостоятельно. (5) Этим он вызвал великое изумление у сторонних зрителей, так как в сражение вступили четыре флота, а кораблей в одном месте собралось чуть меньше трех сотен. Это было величайшее морское сражение, в котором греки сражались против греков.

99. Как только навархи отдали приказы звуками труб, оба воинства ответили боевым кличем, подняв ужасающий рев; все как один, в едином порыве, налегли на весла, соперничая друг с другом из горячего желания первым вступить в сражение. (2) Большинство было испытанными бойцами, поскольку война шла уже давно, и они проявили невиданное воодушевление, потому что были отборнейшими воинами, собранными для решительного столкновении; все считали само собой разумеющимся, что победа в этой битве положит конец войне. (3) Между тем, Калликратид, знающий от прорицателя о конце, его ожидавшем, страстно желал достичь своею смертью великой славы. Поэтому он первым делом направился к кораблю стратега Лисия, и разрушив первым ударом наряду с сопровождающими триремами, потопил его. Точно также другие корабли, одни он таранил и лишал плавучести, у других ломал весла и делал небоеспособными. (4) Последним он протаранил судно Перикла и мощным ударом пробил большую дыру. Но, так как таран его корабля глубоко засел в пробоине, и его невозможно было освободить, Перикл бросил железную лапу^[14] на корабль Калликратида, и когда тот был накрепко привязан, афиняне, окружив судно, перебрались на него и перебили всех, кто там находился. (5) Именно в это время, говорят, Калликратид, блистательно сражаясь и упорно сопротивляясь, в конце концов был преодолен численностью, так как он получал удары со всех сторон^[15]. Как только гибель наварха стала очевидной, пелопоннесцы поддались страху. (6) Но не смотря на то, что правое крыло пелопоннесцев пустилось в бегство, беотийцы на левом фланге какое-то время продолжали отважно сражаться; так как они, как и эвбейцы, сражавшиеся на их стороне, так и прочие греки, восставшие против Афин, боялись того, что афиняне, вернув себе гегемонию, станут мстить всем, кто их покинул. Но когда они увидели, что большая часть их судов повреждена и, что основная часть победителей обращена против них, то были вынуждены обратиться в бегство. Пелопоннесцы нашли спасение, одни на Хиосе, другие в Кимах.

100. Афиняне преследовали врага на значительное расстояние и заполнили прибрежные районы трупами и обломками судов. После этого некоторые стратеги считали нужным собрать мертвых, потому как афиняне имели обыкновение строго наказывать тех, кто оставлял тела без погребения^[16], но остальные стратеги утверждали, что они должны со всей поспешностью плыть к Митилене, чтобы снять осаду. (2) Между тем разыгралась сильная буря и так сильно раскачивала триеры, что солдаты, уставшие в бою, отказались бороться против волн, чтобы поднимать трупы. (3) Наконец, после того как буря усилилась, они не могли уже ни плыть в Митилену, ни собирать трупы, и были вынуждены укрыться от ветров на Аргинуссах. В сражении афиняне потеряли 25 кораблей с большей частью экипажей, а пелопоннесцы - 77. (4) В результате гибели такого большого числа кораблей и моряков, все побережье владений Кимы и Фокеи было усеяно трупами и обломками судов.

(5) Когда Этеоник, осаждавший Митилену, услышал о поражении пелопоннесцев, то направил свои корабли в Хиос, а сам со своими сухопутными силами отступил в союзный город Пирра; он боялся потерять свою армию в ситуации, когда афиняне подойдут со своим флотом, а жители города произведут вылазку. (6) Афинские стратеги, прибыв в Митилену, забрали оттуда Конона и его 50 кораблей и отправились на Самос и, используя его как свой опорный пункт, принялись опустошать вражескую территорию. (7) После этого население Элиды, Ионии и островов, союзных лакедемонянам, собрались в Эфесе и, посоветовавшись, решили отправить в Спарту просьбу назначить Лисандра навархом, так как он, командуя флотом, добился множества успехов, и, как они считали, превосходит всех остальных в военном искусстве. (8) Но, лакедемоняне, имея закон, запрещающий дважды назначать одного и того же человека и, не желая нарушать законы отцов, назначили навархом Арака, но послали с ним Лисандра как простого гражданина, чтобы при командовании Арак следовал его советам по всем вопросам^[17]. Назначенные командиры приступили к сбору максимально возможного числа триер как с Пелопоннеса, так и от союзников.

101. Когда афиняне узнали об успехе при Аргинуссах, они хвалили стратегов за победу, но гневались на то, что те оставили без погребения павших при защите отечества. (2) Поскольку Ферамен и Фрасибулл вернулись в Афины раньше, то остальные стратеги, предположив, что те обвинят их перед народом в непочтении к мертвым, отправили народу письма против них, в которых утверждали, что они и есть те, кому стратеги приказали собирать павших. Но именно этот поступок стал главной причиной их гибели. (3) Ибо в суде они могли бы найти помощь Ферамена и его товарищей, людей влиятельных и способных ораторов, и, что важнее всего, участников событий, связанных с битвой, но они, напротив, обвинив их, сделали своими врагами. (4) Когда письма были прочитаны перед народом, толпа сразу же ополчилась на Ферамена и его товарищей,

но после того как те высказались в свою защиту, гнев вновь был направлен на стратегов. (5) Поэтому народ постановил, что им необходимо передать командование армией Конону, которого освободили от ответственности, а самим немедленно возвратиться. Тогда Аристоген и Протомах, опасаясь гнева народа, бежали, но Фрасилл и Каллиад, и кроме того Лисий, Перикл и Аристократ с большей частью кораблей возвратились в Афины, надеясь, что многочисленные корабельные команды помогут им на суде. (6) Когда народ сошелся на собрание, он с вниманием слушал обвинения и все речи по этому поводу, но дружно встречал шумом всякого, выступающего в защиту, не позволяя говорить. Кроме того, немало им навредили родственники погибших, которые, явившись в траурных одеждах, умоляли наказать виновных в том, что были лишены погребения те, кто погиб, сражаясь за отечество. (7) И, в конце концов, эти родственники, поддержанные своими друзьями и сторонниками Ферамена, будучи в большинстве, добились того, что стратегов приговорили к смерти, а их имущество конфисковано.

102. Когда обвинение было утверждено, и пока стратеги приготовлялись государственными палачами к смерти, Диомедонт, один из стратегов, человек решительного образа действий на войне, и известный всем выдающейся справедливостью и другими достоинствами, взял слово к народу. (2) И, когда все стихли, он сказал: "Афиняне, возможно, меры, которые были приняты относительно нас, пойдут на пользу государству; но что касается клятв, которые мы дали ради победы, поскольку Фортуна предотвратила уплату нами долга, было бы хорошо, чтобы вы позаботились об этом: отплатите Зевсу Спасителю, Аполлону и Святым Богиням^[18]; ибо этим богам мы дали клятвы прежде, чем одолели врага". (3) После этой речи Диомедонт присоединился к остальным стратегам, чтобы вместе встретить приговор. И многие из лучших граждан оплакивали его судьбу, потому что этот человек, собиравшийся встретить несправедливую смерть, ничуть не жаловался на свою судьбу, а обратился к государству, поступившему с ним несправедливо, выполнить от его имени обеты, данные богам. Это только подтверждало набожность и великодушие этого человека, не заслуживавшего столь недостойной судьбы. (4) Затем эти люди были умерщвлены одиннадцатью магистратами^[19], назначенными по закону, хотя они и не совершили никакого преступления против государства и победили в большой морской битве, когда-либо происходившей между греками, и героически сражались в других битвах, и по причине своих личных доблестных деяний ставили победный трофеи над врагами. (5) Так сильно было заблуждение народа, возбужденного демагогами, что он выместил свою злобу на людях, заслуживающих не наказания, а многих похвал и почестей.

103. Однако вскоре те, кто призывал к этому деянию, раскаялись, а с ними и народ, как будто божество разгневалось на них; ибо те, кто был обманут, получили возмездие за свое заблуждение когда недолгое время спустя попали под власть не одного деспота, а тридцати^[20]; (2) а обманщик Калликсен, который также предлагал чрезвычайную меру, когда народ раскаялся, был привлечен к суду по обвинению в обмане народа, и лишенный возможности выступить в свою защиту, был закован в цепи и брошен в государственную тюрьму; но скрытно прокопав выход из тюрьмы с помощью нескольких других заключенных, он организовал свой побег к врагам в Декелею; итогом такого спасения от смерти стало то, что до конца жизни на него с презрением указывали пальцем как на негодяя не только в Афинах, но и по всей Греции.

(3) Таковы были события этого года, о которых мы рассказали. Из историков Филист^[21] завершил первую часть "Истории Сицилии"этим годом и взятием Акраганта, охватив период более чем в 800 лет в семи книгах. Вторая часть продолжает первую и написана в четырех книгах.

(4) В это же время Софокл, сын Софила, автор трагедий, умер в возрасте девяноста лет, после того как 18-й раз завоевал приз. Об этом человеке говорят, что, когда он представил свою последнюю трагедию и завоевал приз, то ликование так переполнило его, что стало причиной смерти. (5) Аполлодор^[22], который составил "Хроногию", сообщает, что и Еврипид умер в тот же год, хотя другие говорят, что он жил при дворе Архелая, царя Македонии, и, что, однажды, гуляя по округе, подвергся нападению собак и был разорван на куски незадолго до этого времени.

104. По окончанию этого года Алексид стал архонтом в Афинах^[23], а римляне избрали вместо консулов трех военных трибунов: Гая Юлия, Публия Корнелия и Гая Сервилия. В это время афиняне, после казни стратегов, назначили Филокла главнокомандующим и, поручив ему флот, отправили к Конону, наказав им совместно исполнять руководство военными силами. (2) После того как он присоединился к Конону, стоявшему у Самоса, общее количество кораблей стало 173. Они оставили 20 из них, а с остальные направились к Геллеспонту под общим командованием Конона и Филокла.

(3) Лакедемонский наварх Лисандр, собрав от пелопоннеских союзников 35 кораблей, направился в Эфес. Также он вызвал флот, стоявший в Хиосе и подготовил его. Затем он отправился к Киру, сыну царя Дария, и получил от него большую денежную сумму на содержание солдат. (4) Кир, вызванный отцом в Персию, поручил Лисандру управление городами, находящимися под его властью, и приказал платить дань. Лисандр, тогда, получив средства на военные нужды, возвратился в Эфес.

(5) В это же время некоторые граждане Милета, стремящиеся к олигархии, с помощью лакедемонян свергли демократическое правительство. В то время когда отмечался праздник в честь Дионисия, они проникли в дома своих противников и перерезали их, всего около сорока человек. Затем, дождавшись, когда рыночная площадь была полна народа, они выбрали три сотни богатейших граждан и всех убили. (6) Наиболее почтенные граждане, из числа благоволящих к народу, примерно тысяча человек, напуганные обстановкой, бежали к сатрапу Фарнабазу, который их любезно принял и, дав каждому по золотому статеру, поселил в Блаиде, крепости в Лидии.