Исторические портреты
Шрифт:
«Взорвано и пущено ко дну 70 военных судов и 8 транспортов», — доносил Гейден.
Со склона холма почерневший от ярости верховод турок Ибрагим-паша взирал на догорающие остатки флота. Тагир-паша с нескрываемой иронией произнёс:
— Аллах наказал нас ослеплением разума.
Ибрагим-паша процедил сквозь зубы:
— Кто же мог знать, что у них корабли железные, а люди настоящие шайтаны...
Командир «Азова» представил к заслуженным наградам своих подчинённых. Первыми он отметил по заслугам Баранова, Нахимова, Бутенева. Не забыл всех, в том числе и гардемарин, Владимира Истомина и Дмитрия Шишмарева.
Первую боевую аттестацию своего наставника справедливо заслужил мичман Корнилов. «Командовал тремя пушками нижнего дека и действовал как весьма деятельный и храбрый офицер».
Лазарева произвели в контр-адмиралы, а Корнилов получил первую боевую награду — орден Святой Анны IV степени.
Вскоре Россия объявила войну Турции. Корнилов два года на «Азове» участвовал в блокаде Дарданелл.
Весной 1830 года эскадра, которой командовал контр-адмирал М. Лазарев, направилась в Кронштадт. Флаг-офицером при флагмане состоял В. Корнилов. Лазарев не ошибся в выборе и по приходе на Балтику оценил сполна своего помощника:
«Во время перехода из Архипелага до Кронштадта он исполнял должность флаг-офицера, но до того времени всегда командовал вахтой. Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому с надеждою можно доверить командование хорошим военным судном».
В конце кампании на «Азов» приходит другая радостная для Корнилова весть — «перевести в 14 флотский экипаж с назначением командиром строящегося тендера «Лебедь».
Тендер, одномачтовый парусник, по вооружению десяток пушек, моряки чаще называли катером. Предназначался он для разведки, дозора и охраны рейда.
Не ожидая начала кампании 1832 года, тендер «Лебедь» одним из первых покинул Кронштадт. Корнилов повёз срочные донесения в Данциг. Там войска Дибича, который внезапно скончался от холеры, завершили усмирение польской шляхты.
С началом весны в Кронштадте знали, что контр-адмирал Лазарев убывает к новому месту службы в Николаев. Одним из первых узнал об этом Путятин и с огорчением высказался Корнилову:
— Ежели сие подтвердится, Володя, беспеременно стану проситься под начало Михаила Петровича.
Корнилов поддержал товарища:
— Хотя государь, слыхать, недоволен частыми переводами флотских офицеров, но ежели сие правда, мне тоже не с руки оставаться на Балтике.
И Корнилов добился своего. 18 января 1833 года его зачислили в 34-й Черноморский флотский экипаж. Одним из первых об этом узнал Лазарев, находившийся с эскадрой и войсками в Босфоре.
Не откладывая, в тот же день Лазарев отсылает с очередным донесением своё ходатайство командующему флотом:
«7 марта 1833 года. Босфор.
...Я нашёл в последнем «Инвалиде», что лейтенант Корнилов сдал чудесный тендер, которым командовал на Балтике, для перевода на службу в Чёрное море. Он отличный офицер и совершенный джентльмен. Он назначен в 34 экипаж. В случае его прибытия я буду чувствовать себя лично обязанным в. пр-ву, если вы поручите его под моё начальство (по особым поручениям) и прикажете, чтобы он был прислан сюда с первым транспортом или другим судном, которое присоединится к эскадре. Путятин и Корнилов — это два офицера, о которых я так много и часто говорил в. пр-ву. Я не сомневаюсь, что они найдут случай встретить ваше такое же одобрение.
Лазарев».
Будучи от природы сметливым и прозорливым, Лазарев на службе всегда смотрел в перспективу. Всего месяц находился Лазарев на берегах проливов и, оценив обстановку, сразу понял, что русскому флоту не миновать действовать здесь, на военном театре. Но на флоте не было ни одной карты или описи Босфора и Дарданелл. Потому и направил срочно прибывших Корнилова и Путятина в проливы. Инструктировал их дотошно:
— На днях фрегат «Эревань» отправится в Галлиполи. Генерал Муравьев посылает туда, с разрешения турок, своих офицеров для осмотра тамошних крепостей и приведения их в порядок, на случай нападения египтян. Наиглавнейшая ваша задача — обозначить на карте якорные места, отмели, течения в Дарданеллах. Нанести на карту все укрепления азиатского и европейского берега, число орудий, калибр. Как и чем защищены. Такой случай больше может и не выпасть. А там, как знать, быть может, и нашему флоту ваши выкладки пользу принесут. Турки, они народ переменчивый.
Путятин и Корнилов начали опись с окрестностей столицы, где «Эревань» сделал первую остановку. Фрегат становился на якорь через день-другой. За месяц, пока прошли на выход из Дарданелл, у города Галлиполи, закончив съёмку, Путятин и Корнилов сошли на берег и поспешили в Константинополь по сухопутью. Там их ждал сюрприз — обоих произвели в капитан-лейтенанты. Просмотрев их работу, Лазарев восхитился проделанным.
— Нынче же, не откладывая, всё переложите и пересчитайте начисто. Доложим вашу съёмку государю.
Вскоре русская эскадра погрузила войска и снялась с якорей. За экспедицию в Босфор Корнилова наградили орденом Святого Владимира IV степени, а турецкий султан пожаловал его золотой медалью.
В феврале 1834 года новый главный командир Черноморского флота, вице-адмирал Лазарев поздравил Корнилова с назначением командиром 18-пушечного брига «Фемистокл». В разгар лета «Фемистокл» поступил в распоряжение русского посла в Константине поле, а глубокой осенью Корнилов с бригом отправился в Архипелаг, в распоряжение посла России в Греции. Почти две кампании бриг находился в самостоятельном плавании в Средиземном море. Он бороздил Эгейское море и Адриатику. Побывал в Италии, Триесте, Черногории. Всюду за ним и его товарищем Путятиным ревниво присматривали английские и французские моряки, втайне восхищаясь внешним видом судов и мастерством команды и экипажей. Приятно было это знать и Лазареву:
«Слышал, что суда наши, построенные и отделанные при мне и командуемые моими питомцами, отличаются теперь между англичанами и французами в Греции».
Во время пребывания в Греции Корнилов познакомился и подружился с известным художником К. Брюлловым [29] .
Представляя Корнилова к званию «капитан-лейтенант», Лазарев отметил: «Вот один из тех офицеров, которые поддерживают честь нашего флота».
Такой похвалы от Лазарева до сих пор никто из офицеров не заслужил.
29
...подружился с... К. Брюлловым. — Долгие годы Корнилов поддерживал связь с К. Брюлловым. По его просьбе К. Брюллов написал известный портрет М. Лазарева.