История болезни (сборник)
Шрифт:
«Выходными» Оля называла не субботы с воскресеньями, а те дни, случавшиеся раз или два в неделю, когда Володя появлялся к концу дня у нее в редакции. Приходилось заканчивать работу в шесть, как все нормальные люди, и резко переключаться на забавные истории, которые он высыпал перед ней, смешав в кучу свежие и давно прошедшие события собственной жизни, прочитанное в книгах, услышанное по телевизору или просто подсмотренное на улице. В такие минуты Оля с ужасом замечала, что у нее всего этого нет, и если она пытается вставить хоть слово, то непременно касается своей рекламы, своего журнала.
В течение часа подобное состояние проходило, но за это
Зато потом она оттаивала, словно окунувшись в его мир; забиралась к нему на колени или укладывалась рядышком на диване, притулив голову ему на плечо, и ласково целуя в шею, представляла… Наверное, в этом и заключается моя беда, – решила Оля неожиданно, – что я не умею абстрактно представить, как мне, например, могло бы быть хорошо. Я умею планировать, а не представлять. Но что ж теперь делать, если я – амбициозная карьеристка?.. – она все же взглянула на часы, – ну да, без пяти семь. Даже в таких мелочах я не ошибаюсь… Подумала, скорее, с гордостью, чем с сожалением.
Пусть природа обделила ее талантом представлять (Володя предлагал другое определение – «мечтать», но сама она противилась этой формулировке, почему-то сразу ощущая себя ущербной и, вроде, даже не совсем женщиной), зато она подарила ей прекрасную память. В те минуты, когда другие уносились в непредсказуемое будущее, Оля благоговейно опускалась на дно своего прошлого, с наслаждением вспоминая былые успехи и победы, к которым относила абсолютно все, что с ней происходило.
Например, развод с мужем, который не удовлетворял ее, ни материально, ни интеллектуально, ни физически. Что можно получить с мастера по ремонту бытовой технику, если к тому же он периодически напивается до такой степени, что засыпает на унитазе? Пусть это случалось не часто, но как факт, имевший место, вызывало отвращение. Нет, она достойна лучшего, чем это тупое, почти нищенское существование.
Человеческое сознание предсказуемо, поэтому, не дожидаясь следующего вопроса, она обычно сразу же отвечала и на него. Зачем было выходить за Олежку замуж? Да все элементарно, чтоб из личного опыта определить круг своих истинных интересов и не вляпаться в такое же дерьмо в более зрелом возрасте, когда, не дай бог, появятся дети и процесс разрыва примет затяжные, связанные с разделом нажитого ею имущества. Сам-то он никогда ничего не сможет заработать. Поэтому несмотря на то, что в тот день он стоял на коленях и плакал, как маленький мальчик, произнося самые страшные клятвы, для Оли это уже не имело никакого значения.
С одной стороны, без Олежки жить стало гораздо проще, но, с другой, иссяк без того скудный финансовый источник. С его зарплатой об алиментах речь просто не шла, поэтому пришлось с дневного отделения переводиться на заочное и срочно искать работу. Это стало второй после развода знаменательной вехой на пути к ощущению своего места в этом мире.
«Сеять разумное, доброе, вечное» с незаконченным филологическим образованием ей предложили только в младших классах. Вечером, сидя в собственной, доставшейся по наследству, квартире, она представила нескончаемую орущую толпу маленьких бестолковых существ, постоянно донимающих дурацкими вопросами и норовящими подстроить какую-нибудь гадость. Через неделю она просто начнет убивать их. По одному. Медленно и методично. К тому же, узнав, какую зарплату получают учителя без соответствующего педстажа, она пришла к выводу, что работать за такие деньги – значит, не уважать себя. Лучше вообще не работать, ведь в обоих случаях тебя ожидает голодная смерть. Однако это в теории, а на практике
Начав с самого простого, пришлось пройти все – от промоутеров, раздающих во время рекламных акций бесплатные сигареты, до свободного агента по недвижимости. Оля в подробностях помнила все свои искания и могла совершенно четко сформулировать, почему уходила с каждого места, хотя с того времени прошло уже несколько лет. Тот тяжелый период, также как и жизнь с Олежкой, иллюстрировал главу под названием «Как не надо жить». Но глава, в конце концов, закончилась (ведь даже «Санта-Барбара» оказалась не бесконечной), и все наладилось единомоментно.
Обстановка редакции крохотной, печатавшейся в университетской типографии на одном-единственном развороте газеты бесплатных объявлений ей понравилась сразу. Увлекал, в основном, странный, доселе незнакомый дух полной реализации возможностей. Продукт своего труда можно было наблюдать каждую среду, проходя мимо газетного киоска, а это очень немаловажно, в отличие от подобострастного заглядывания в глаза: «…А вы курите?.. Ах, другие сигареты?.. Ну, извините. А может, все-таки попробуете? Это лучший в мире табак… Не хотите? Так идите к черту!..» День позора за несчастные пятьдесят рублей. Тьфу, аж вспоминать противно!..
Через год из менеджера, принимавшего объявления, Оля выросла до ответственного редактора, а сама газета имела уже шестнадцать полос и распространялась не только в городе, но и по всему региону. И вот тут, когда выяснилось, что больше из нее выжать ничего не удастся, кроме увеличения объема и тиража, Оля поняла, что это опять не ее настоящее дело, а лишь очередная ступень к чему-то, чего она не могла представить.
На удачу или на беду (конечно, на удачу, по-другому у нее просто не может быть) «раскрученной» провинциальной газеткой заинтересовались москвичи, и собрание акционеров, не долго думая, приняло решение отдаться под «могучее столичное крыло». После этого жизнь окончательно превратилась в рутину. Думали и решали теперь за нее, а ей оставалось только ежедневно до самой ночи, до боли в глазах просматривать тысячи объявлений со всей России, ища какие-нибудь оплошности авторов или технические опечатки. Должность корректора в штат не входила, потому что он не менялся со дня основания газеты, когда энтузиазма было гораздо больше, чем денег на зарплату.
Боже, какую только дрянь не продавали люди и чего только не собирались купить!.. Газетные столбцы создавали впечатление полного сумасшествия, когда все вдруг решили обменяться своими вещами, автомобилями, квартирами. Может быть, даже лицами и судьбами, просто не знали, во сколько их оценить…
Но все в очередной раз изменилось, перейдя на новый качественный уровень, и теперь у нее новая жизнь, которую она сама себе выбрала. Пусть получает она пока (это только пока!) не больше, чем в газете, но, может быть, лишь потому что это перестало являться жизненной необходимостью. Зато она работает в единственном на весь регион толстом журнале с глянцевой обложкой. Здесь совсем другая реклама – цветная, занимающая целый разворот, а не нелепые, неподдающиеся правилам орфографии куцые сообщения, втиснутые, словно некролог, в узкую черную рамку.
Конечно, если б в Володиной фирме менеджеры оказались пограмотнее, они б никогда не обратились в ее газету, рассчитанную совершенно на другой контингент. Тогда б она не позвонила генеральному директору, чтоб выяснить обычные технические вопросы, а тогда… Собственно, почему она решила звонить лично? Наверное, чтоб хоть на минуту отвлечься от мелькавших перед глазами букв и «контактных» телефонов. А может, провидение вело ее четко намеченным курсом?.. Теперь это уже неважно.