История болезни (сборник)

Дубянский Сергей

– Вы серьезно так думаете? – явно заинтересовался Александр Борисович.

– Так думает Фрейд и многие другие… ну, и я тоже.

– То есть вы тоже хотите пройтись по редакции нагишом?

– Конечно, – Оля поймала взгляд редактора, прежде чем произнести следующую фразу, – считайте, что уже прошлась.

– То есть?..

– На этом постере я. Только Коля при монтаже приклеил голову одной малоизвестной модели.

– Серьезно?.. – глаза Александра Борисовича округлились. Опустив взгляд, он принялся внимательно изучать картинку, и в этот момент Оля поняла, что, как всегда, победила, и реклама выйдет в ближайшем номере, – да уж… – Александр Борисович поднял глаза, – и почему вы ходите

в брюках?..

– Потому и хожу, – Оля рассмеялась.

– Ладно, – Александр Борисович отложил макет, – значит, говорите, что на женщин такие штучки действуют?

– Такова человеческая психика. На мужчин, к примеру, действуют другие «штучки». Знаете, почему вы курите «Marlboro»? – она взяла со стола пачку.

– Не знаю, – растерялся Александр Борисович, – ну, это престижно, что ли…

– А почему престижно? Причем, обратите внимание, престижно исключительно для мужчин.

– Не знаю. Наверное, как-то так сложилось исторически…

– Это в вас говорит сознание, а оно не решает таких проблем. Не «сложилось», а сложили. Есть закон, заимствованный из сказок: «Кто владеет частью, тот владеет целым». А теперь вспомните рекламную «Страну Marlboro». Лихие парни, лошади, кольты, изумительные водопады, бескрайние прерии… Любому нормальному мужчине хочется почувствовать себя эдаким ковбоем, и на подсознательном уровне он выбирает частичку этого чуда . Он уже там, на коне скачет, понимаете? Он не покупает нашу «Золотую Яву», которая со всех банеров информирует, сколько в ней никотина. Это скучно и не по-мужски; это не для героев, а для трусов, трясущихся за свое здоровье. Чувствуете разницу в подходе? И женщины тоже… думаете, они покупают «навороченный» шампунь потому, что там есть совершенно загадочные для них «керамиды-R» или какой-нибудь «витамин Q-10»? Нет, они покупают «здоровые волосы», как у той звезды, которая улыбается им с экрана. Реклама – это великое искусство, если относиться к нему серьезно, а не как к информированию о потребительских свойствах товара.

– Послушайте, – редактор посмотрел на нее, словно увидел впервые, – я даже не предполагал… откуда вы все это знаете, ведь вы филолог?

– Александр Борисович, я не умею что-то делать плохо. Пока работала в своей газетке, я перечитала о технике рекламы все. Жаль, но там мне это просто не пригодилось.

– Ольга Викторовна, вы меня поражаете. Никогда б не подумал… – и вдруг, по непонятной ассоциации, он вернулся к середине разговора, – может, вы, действительно, попробуете написать что-нибудь? Вдруг вы пишите также замечательно, как разбираетесь в рекламе? Давайте сделаем вот что, – он, видимо, принял ее удивленное молчание за согласие, – все ваши постеры я даю в номер, включая «Черную лилию». Таким образом, на ближайшие дни у вас особой запарки нет. А у меня есть, потому что Олеся занимается «домработницами», а наш Витек – бегунок болеет. Есть две командировки. Может, попробуете?

При слове «командировки» у Оли непроизвольно возникла мысль о проекте «Из дальних странствий…». Пока Володя «парится» в своей Москве, она успеет вернуться загорелая, может быть даже отдохнувшая, и наконец-то встретит его массой свежих неожиданных впечатлений. Никто ж не требует от нее романа, а уж чтобы описать увиденное, русским языком и острым глазом она владеет достаточно хорошо. Получится не хуже той серости, которая порой скрывается под их шикарной обложкой. Да что там, «не хуже»?.. Она может сделать лучше! Просто руки как-то не доходили.

– А почему бы и нет? – сказала она беззаботно.

– Отлично, – редактор спрятал Олины макеты в папку и отложил на край стола, закрывая тему, – значит, варианты такие: первый – сельскохозяйственное предприятие «Дружба».

Директор ввел там оригинальную методику борьбы за производительность и дисциплину труда. Перед началом страды все работники кодируются от пьянства, причем, добровольно. Некоторые зимой обратно раскодируются, но большинство так и остается на всю оставшуюся жизнь трезвенниками. И главное – все довольны. В особенности, жены, конечно; но и мужики не возмущаются, хотя казалось бы… Можете представить себе такой нонсенс? Это мне один знакомый из департамента сельского хозяйства рассказывал. Очень рекомендовал, так сказать, распространить опыт, а то деревня совсем спивается…

– А в деревне читают наш журнал? – скептически заметила Оля, – среди кого опыт-то распространять?

– Ну, просил человек, понимаете? Одно дело, газетная заметка в рубрике «На полях области», с которой только в сортир сходить, и совсем другое, на мелованной бумаге с цветными фотографиями… Он хочет, в качестве своей идеи, в Москве это предложить. В общем, тут отдельный вопрос. Надо просто взять интервью у директора, поговорить, и с теми, кто бросил пить окончательно, и с теми, кто раскодировался, снимки сделать. Может получиться интересный материал. Заодно и наш журнал узнают в «коридорах власти». Мысль ясна?

Осмысливая информацию, Оля пыталась представить себя в резиновых сапогах, утопающих в жирном черноземе, рядом с «раскодированным» колхозником, воняющим перегаром; бодрого директора, загонявшего всех поголовно в «светлое будущее», и перспектива общения ее не радовала.

– А второй вариант? – спросила она, поняв, что Мальдивские острова ей не светят ни коим образом.

– Второй вариант по письму. Не знаю уж, почему написали нам – в газету, наверное, было б действенней, но неважно. Суть в чем? Есть у нас в одном из районов дом престарелых. Старики там не просто голодают, а мрут с голода, и даже похоронить их не на что. По крайней мере, в письме так написано… Можно, конечно, отдать тему ребятам из «Комсомолки». Они «зубастые», шумиху на всю страну поднимут… – Александр Борисович замолчал, видимо, ожидая совета, и, не дождавшись, продолжал, – но представляете, Ольга Викторовна, сколько материала можно накопать? На целую книгу. Наверняка же там содержатся ветераны обеих войн, а, может, даже революции! Одни рассказы их послушать!.. Может, никто больше их и не услышит. Об этом просто нельзя не написать. Это тоже своего рода пласт нашей истории, понимаете? Акцент, разумеется, сделать на земляков…

– Понимаю.

Стариков Оля любила не больше, чем детей. Глядя на них, она никак не могла понять, зачем доживать до унизительного возраста, когда не можешь даже обслужить самого себя? Умирать надо лет в шестьдесят, не позже… но и желательно не раньше. Исходя из этого убеждения, она не очень представляла, насколько адекватно сумеет оценить положение и вызвать, если не всеобщую жалость, то хотя бы тоненький ручеек спонсорских пожертвований. Она ж прекрасно понимала, для чего пишутся подобные статьи. Однако, в любом случае, общение с ветеранами и медперсоналом предпочтительней колхозного поля и алкоголиков, находящихся на различной степени деградации. Ими пусть занимается Витек, когда поправится – ему эта тема гораздо ближе.

– Нет, вы, конечно, можете отказаться… – Александр Борисович видел, что Оля задумчиво смотрит поверх его головы, не проявляя никакого энтузиазма, и решил, что перегнул палку – эта, как выяснилось, неглупая, но рафинированная дамочка вряд ли справится с подобным заданием; здесь нужна хватка, нужно особое журналистское видение. Он пошел на попятный, – это ведь не редакционное задание, а, скажем так, личная просьба. Я не стану относиться хуже к вам, как к начальнику отдела рекламы. Я от безысходности…