История болезни (сборник)
Шрифт:
«Страховщики», занимавшие первый этаж, были вечно занятыми и совсем необщительными. Да, собственно, что у них есть такого интересного? Оля всегда быстро пролетала мимо их дверей, даже не задерживая взгляд и ни с кем не здороваясь.
– …Ольга Викторовна! – главный редактор еще только вошел в холл, когда она уже успела подняться на один пролет.
Оля остановилась. Сверху редактор казался маленьким смешным колобком. Вчера перед уходом она положила ему на стол макеты четырех рекламных вкладок для нового номера, но никак не думала, что вечером он еще будет возвращаться в редакцию, чтоб просмотреть их. Однако другого повода, окликнуть ее возникнуть не могло. Александр Борисович принадлежал к довольно редкому типу современных руководителей,
– Ольга Викторовна… – несмотря на возраст (Володя говорил, что «Сашка» из бывших «комсомольских вожаков»), Александр Борисович всегда задыхался от быстрой ходьбы. То ли причина заключалась в излишнем весе, то ли в сигаретах, которые у него постоянно заканчивались, сколько б он не приносил их утром, – Ольга Викторовна, зайдите ко мне, – он перевел дыхание, взявшись за перила обеими руками.
– Пойдемте, – Оля дежурно улыбнулась.
Она прекрасно понимала, о чем пойдет речь. Конечно, о «Черной лилии». Все остальное, по просьбе клиентов, большей частью было заимствовано из реклам «головных» фирм, печатавшихся в столичных журналах. Там не к чему придраться, а «Черная лилия» – это ее собственное творчество.
Они прошли через большую, бестолково заставленную мебелью комнату. Ни о какой эргономике речи тут, естественно, не шло. Была б Олина воля, она б все переделала по-своему, более разумно и рационально, а так… Пока ей хватало закутка у окна, где все стояло так, как положено. Сейчас она вернется туда и начнет изобретать новый «парфюмерный» вариант. …Надоело сдирать из «Cosmopolitan»! Что я, не могу сделать лучше? Могу. Не хуже, по крайней мере…
Гулко ступая, они миновали еще пустую приемную и оказались в кабинете. Конечно, и здесь все было неправильно. Зачем эта куча не пишущих ручек? Для солидности? А чернильный прибор?.. Вообще, смех, двадцать первый век на дворе!.. Сзади должна висеть картина, а календарь у окна, чтоб видеть дату. Кому он за спиной нужен? И если так пройтись по всему остальному… Но, к сожалению, ее пока никто не приглашал перебраться в кабинет, хотя из него можно сделать такую «сказку» и спокойно творить, не отвлекаясь на щебетание соседок по комнате.
Александр Борисович уселся за стол и тут же закурил.
– Большая работа начинается с большого перекура? – Оля опустилась в низкое кресло напротив и закинула ногу на ногу.
За исключением праздников, на работу она старалась приходить в брюках, потому что не ставила целью привлечь чье-то внимание. Здесь должны ценить ее голову, а не ноги. Вот, когда они с Володей идут ужинать, тогда можно позволить себе немного шокировать публику.
– Дым помогает мне думать, – улыбнулся Александр Борисович, выставляя перед Олей зажженную сигарету так, как американцы показывают средний палец, – и вот для чего я вас пригласил, – он достал из папки макет полосы «Черной лилии» и повернул его к Оле, – зачем нам это?
Оля мельком взглянула на большой глянцевый лист. Что она могла обнаружить там нового? Эта обнаженная женская фигура была ей слишком хорошо знакома. Улыбнулась, скорее, не главному редактору, а девушке, сидевшей на широком небрежно задрапированном диване – она полуобернулась к зрителю так, что отчетливо виделась грудь, талия и часть ягодицы без привычной полоски трусиков. Но никакого намека на порнографию.
– Что значит, зачем? – Оля подняла невинный взгляд. Мысленно она уже выстроила схему разговора и даже представила, какие вопросы ей задаст шеф.
– Надеюсь, тебе не надо рассказывать… (когда волновался, он почему-то всегда переходил на менее официальную форму общения. К этому уже все давно привыкли) …наш журнал очень, так сказать, пуританское издание. Он задуман таким изначально, потому что одним из учредителей является городская Дума. Мы пишем исключительно о городе, его
– Ну и?.. – не поняла Оля, – по-моему, домработницы существовали всегда и везде.
– Естественно, но когда в объявлении пишут: «Индивидуальный подбор. Возраст от 18 до 30. Любые формы работы на дому», это наводит на определенные ассоциации. Вот, Олеся решила раскрутить тему и доказать, что везде одно и то же.
– По-моему, тут и доказывать нечего, – Оля пожала плечами, не разделяя восторгов новизной и актуальностью темы, – тот же бордель, только с уборкой, мытьем посуды и готовкой. И что она хочет найти интересного? То, что ее будут, извините, трахать у плиты, а не на красивой постели?
Смутившись, Александр Борисович опустил глаза, но отступать ему не полагалось по субординации.
– Это смотря как подать тему, – сказал он задумчиво.
– А как ее не подавай – сама тема обязывает.
– Ты не журналистка, понимаешь? – заключил редактор, – тебе этого не дано, а Олеся сумеет раскрыть тему изнутри…
– Но тема-то для бульварной газеты, – перебила Оля, скептически усмехнувшись, – а не для «пуританского» журнала. И потом, кто вам сказал, что я не умею писать?
Последнюю фразу она произнесла совершенно не задумываясь; просто по ее личному убеждению, не существовало вида деятельности, с которым бы она не справилась. Вопрос в другом – интересно ли ей это и хочет ли она этим заниматься?
– А ты попробуй, сделай сама материал, – азартно предложил Александр Борисович.
– Зачем? У меня есть своя работа, а Олеся пускай… – она не стала завершать фразу, чтоб не обижать девочку, пришедшую лишь два месяца назад, и «за орденами» рвущуюся в самые «горячие точки».
– Хорошо, – редактор придвинул к себе макет, – вернемся к нашим баранам. Объясни мне, бестолковому. «Черная лилия», насколько я знаю, салон женского белья. Где тут белье? Причем здесь голая грудь и половина задницы?
– А текст внизу? «Нашего белья вы просто не замечаете».
– Так другие-то должны замечать, иначе получится, как в сказке – а король-то голый!..
– Александр Борисович, – Оля вздохнула, – вы когда-нибудь читали Фрейда?
– Когда я учился, нам такого не преподавали, – ответил он раздраженно. Он всегда почему-то раздражался, когда беседа касалась глубины его знаний.
– Зря, – Оля снова демонстративно вздохнула, словно подчеркивая, как тяжело общаться с необразованными людьми, – так вот, Фрейд считал (и, между прочим, с ним во многом согласны современные психологи), что все-таки половой инстинкт является основным двигателем наших поступков. Но общественная мораль (в нашем случае, читай: «польза и практичность») настолько угнетает его, что фактически вытеснила в подсознание. Отсюда следует, если мы пишем, что наш товар высокого качества, прочный и дешевый, мы, подчиняясь общепринятым принципам, пытаемся «в лоб» воздействовать на сознание. А оно и так перегружено житейскими проблемами. Оно не станет акцентировать внимание на такой ерунде. То, что предлагаю я, пробуждает в любой женщине ее инстинктивное желание предстать перед всеми обнаженной, демонстрируя свою красоту и привлекательность.